Нефрит - Сергей Юрьевич Михайлов

– Я понял. Все сделаю.

Проснувшийся Мишка тоже вскочил и встревоженно смотрел на меня.

– Чё случилось?

– Китайцы нас нае…ли! Пока мы придумываем, где встретиться, они наших людей убивают.

– И чё будешь делать?

– Кончать их будем! Больше я им не верю.

– Кого это ты собрался кончать? – в дверях стоял Наиканчин. Он только вошел с улицы. – Что случилось?

– Китайцы родню его убили, – ответил вместо меня Мишка. – Мы сейчас едем на разборки.

Я благодарно взглянул на него. Мишка без всяких моих просьб решил, что тоже едет – а я ведь не на прогулку собираюсь. Настоящий друг. Орочоны, они такие, если уж считает тебя своим другом, умрет за тебя.

– Стоять! – вдруг резко, словно полицейский, скомандовал шаман. – Успокойтесь и расскажите мне все!

Черные глаза эвенка совсем превратились в угольки, всегдашняя улыбка пропала, и рот превратился в твердый безгубый минус. Но даже его командирский голос не смог остановить меня – тот клок ярости, что возник при известии о вероломстве китайцев, хоть немного и пригас, но продолжал жечь меня, заставляя двигаться.

На ходу одеваясь, я коротко рассказал, что случилось. Наиканчин подошел к столу, налил чаю и сел. Его лицо опять стало невозмутимым, словно бы он забыл про всех нас и вспомнил что-то свое. Я ожидал совсем другого – думал, что эвенк поддержит нас и тоже разозлится на хунхузов. Ну и черт с тобой, старый хрыч, зло подумал я, сиди, пей свой чай. Мы сами разберемся.

– Я еду с вами, – обыденно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал шаман. – Сейчас только возьму кое-что и сарай на замок закрою. Чтобы китаеза не сбежал.

Я только сейчас вспомнил, что у нас есть заложник. Может, кончить его? Нет, нельзя – у них в плену тоже двое наших. Нахрена же они тогда начали убивать?! Я ничего не понимал, но останавливаться уже не собирался. Сегодняшнее дело перешагнуло все границы. Накопилось наших людей на целую улицу кладбища. Росомаха, Генка с базы на Витиме, теперь вот Шурыгин старший. Блин, да и я сам чудом в этом ряду не оказался. Все, никаких переговоров, учить надо китаез жизни.

Мы уже садились в машину, когда из калитки вышел шаман. Он был в старой, застиранной энцефалитке и мягких летних ичигах. Ни дать ни взять старый орочон собрался в тайгу, только вот сумка в его руках портила впечатление. Для такого костюма больше подошел бы легкий рюкзачок за плечами или деревянная поняга. А с такой клетчатой китайской сумкой только торговцы на рынок ездят. Он толкнул Мишку.

– Полезай на заднее сиденье. Я поеду спереди.

Мишка, не возражая, перебрался назад.

– И пушку свою забери.

Наиканчин подал между сиденьями чемоданчик с бывшей винтовкой москвичей. Моя «Сайга» была уже на заднем сиденье. В бардачок я сунул их же пистолет, и его ручка наполовину торчала оттуда.

– Ого. «Стечкин».

Шаман взял пистолет, покрутил, взвесил и положил обратно.

– Тяжелая штука, но для городского боя самое то.

Я не выдержал:

– Роман Иваныч, вы что, служили в армии?

– А что я, больной, что ли? В мое время все служили. Это сейчас только ленивый от армии не косит.

Я не стал развивать эту тему, так как про откос от армии – это точно про меня.

– А в какие годы служили? – спросил я, чтобы отвлечь его от скользкой темы.

– С семьдесят пятого, почти десять лет. В восемьдесят четвертом пришлось уйти.

– Ни хрена себе! Так вы военный? Офицер? Может, и воевали?

– Отстань. Ни к чему сейчас те годы вспоминать. Думай о сегодняшнем деле.

Меня вдруг ударило в голову.

– Афганистан, что ли? По годам подходит.

– Смотри на дорогу, – отмахнулся Наиканчин, – Афганистан ему. Еще что-нибудь вспомни.

Мне показалось, что в голосе его что-то промелькнуло. Грусть какая-то, что ли. Он вздохнул и раскрыл свою сумку.

– Твою!.. – опять не удержался я. В сумке лежал короткий автомат Калашникова с откидным прикладом.

– Вот это вещь!

– Да. Хорошая штука, – согласился эвенк. – Как раз для сегодняшнего дела.

Только бы полиция не тормознула, подумал я и сплюнул в открытое окно – не сглазить бы. Это они мою или Валеркину тачку обычно не тормозили, а побитую «Ниву» могут запросто. А если увидят, какой арсенал мы везем, думаю, даже прикормленные «полисмены» побоятся закрыть глаза.

Но все прошло без форс-мажора – мы объехали Подгорное по левому берегу Подгорки и выехали опять на трассу, уже за поселком. Еще через десяток минут мы свернули к поляне с родником. Еще подъезжая, через зелень кустов я разглядел ряд машин – мужики уже собрались.

Я стоял в кругу знакомых с детства людей и чувствовал себя так, словно впервые вижу их. Все они, и молодые ребята, мои ровесники, и мужики постарше – тридцать и даже сорок лет – смотрели на меня совсем не так, как это было какую-то неделю назад. И поведение изменилось – раньше каждый из них запросто мог ударить меня по плечу, пошутить и поболтать. Сейчас же в ответ на мое приветствие они лишь нестройно поздоровались, называя меня по имени-отчеству, и продолжали молча курить, явно ожидая чего-то от меня. Толпа эта, спаянная одним желанием – отомстить за своих, ждала искры, которая воспламенит фитиль. И только тогда все они взорвутся действием.

Я спинным мозгом почувствовал, что, если протяну еще, не скажу ничего из того, что они ждут, их запал так и пропадет. Я даже знал, чем выйдет наружу этот неудовлетворенный порыв – повальной пьянкой, драками и скандалами дома.

Не зная, с чего начать, я вдруг выматерился, как заправский сапожник. Трехэтажным матом, почти так, как делал это Росомаха, когда дела шли особенно паскудно. Не ожидавшие этого мужики сначала удивленно глянули на меня, потом дружно грохнули смехом. Я чувствовал, как вместе со смехом тает их нервное напряжение, какие бы не были отмороженные мои родственнички, большинство наверняка впервые шли на осознанное убийство людей. Благодаря недавнему опыту я уже знал, что это такое. Не давая им опомниться, пока все внимание было направлено на меня, я сразу начал командовать. Почему-то я подумал, что если начну сейчас советоваться с мужиками, как нам лучше действовать, то мы, скорей всего, завязнем в этом болоте, и боевой пыл выйдет словами. Что еще хуже пьянки.

– Мужики, план простой. Сейчас мы едем к базе, не доезжая метров триста, бросаем машины, берем стволы и идем пешком. Как мне помнится, забор там давно растащили, так что пройдем без