«Если», 1994 № 04 - Джудит Меррил

— Насколько я помню, — саркастически изрек Моисей, — в кинофильмах, которые когда-то называли «вестернами», первые поселенцы, обороняясь от индейцев, именно так ставили свои фургоны. Эти «декорации» навевают столько воспоминаний!

Стордал призадумался над тем, кто из «гениев» Хедерингтона наслаждается «вестернами»? Видимо, адмирал Дуайт. Ну как же — море крови, пальба, сражения!..

— Вы что, готовитесь к осаде? — спросил он.

— Да. Но она будет недолгой: у наших противников мало оружия, усмехнулся Моисей. — Я знаю, что они будут делать: укроются за грузовиками и будут палить в нас, пока не стемнеет. Примитив! Под покровом темноты они пойдут на приступ. Сначала поползут, потом бросятся на стены с ножами. Естественно, им придется перелезать через ящики, и если затея удастся, начнется рукопашная. Мои люди считают, что лазерные ружья на близком расстоянии — только помеха.

— И правильно, — согласился Стордал. — Вы будете в темноте косить своих же людей.

На лице Моисея появилась усмешка, на этот раз идиотская, заставившая Стордала вздрогнуть.

— Вы не учли одну мелочь, — продолжал лидер аморфов. — Мистер Хедерингтон благоразумно снабдил стройплощадку прожекторами. Глава Компании желал, чтобы завод работал круглосуточно.

Да, Стордал ясно видел генератор, поскольку это был самый крупный предмет внутри кольца обороны; он стоял рядом с куполом, и от него тянулись кабели к юпитерам, установленным недалеко от генератора.

— Итак, вашим друзьям ничто не помешает перелезть через ящики и попасть внутрь кольца. Когда они будут здесь, мы дадим свет и откроем огонь! Мы расстреляем врагов в упор, всех и каждого, прежде, чем они успеют скрыться. Осада, как вы ее назвали, будет краткой. Большую часть ваших колонистов мы сотрем с лица земли. — Он снова усмехнулся. — Ну как, мистер Стордал? Неплохая стратегия, а? Достойная адмирала Дуайта или даже самого Хедерингтона…

Солнце переместилось ближе к западу, долина засверкала огнями — это «блюдечки» с водой ловили солнечный свет и отражали его, как маленькие зеркала. По долине, медленно приближаясь, ползли тяжелые грузовики.

Стордал задумчиво смотрел на генератор.

— Я знаю, что вся моя стратегия свелась бы к нулю, если бы я позволил вам вывести из строя генератор, — сказал Моисей, перехватив его взгляд. Но не надейтесь, я этого не позволю.

Прежде чем окончательно стемнело, все трое смогли увидеть, что колонисты выстроили грузовики в виде баррикады. Пока последние лучи солнца ласкали вершины гор, фары прощупали укрепления аморфов.

— Жаль, что вы не увидите эту кровавую баню, — Моисей увел своих пленников назад в купол, теперь уже заполненный аморфами и боеприпасами для стрелков, оставшихся снаружи. — Я оставляю свободное пространство для снайперской стрельбы. Кроме того, я не допущу, чтобы вы что-то крикнули своим и предупредили их.

Внутри купола, прямо на траве, молча сидели аморфы — плотная толпа людей-роботов, беспрекословно подчиняющихся своему вождю. Моисей взирал на них совершенно равнодушно.

— Когда люди уберутся отсюда, — вещал он, — мы станем истинными хозяевами планеты. Мы ждали этого несколько тысяч лет. Все это время мы не знали, чего ждем, потому что у нас не было способности мыслить. Несколько месяцев назад сюда пришел Человек, который дал нам физические силы и ум, но мы вытесним его отсюда очень скоро. Потому что нашим возможностям нет предела. Каждый из нас овладеет совокупностью знаний, которыми сейчас распоряжается все человечество.

— Да чепуха все это, Моисей! — выкрикнул Стордал. — Вы сами — всего лишь компот из четырех-пяти разных людей. Знания каждого ограничены, и многое из того, что вы считаете информацией, — ошибочно, это просто мусор. Вас заставляет считать себя всесильным характер тех, чью натуру вы позаимствовали. А это самовлюбленные эгоисты, думающие только о себе, но одного эгоизма мало, чтобы построить целый мир.

Моисей обвел широким жестом купол, заполненный аморфами.

— Вы кое-что упускаете, — возразил он, — а именно — взаимодействие. Мы будем передавать друг другу знания и мировоззрение, мы будем просвещать друг друга. С течением времени эти аморфы станут такими, как я, а я буду похож на них. Здесь не будет места эгоизму.

— Ваша теория — коммунизм, проникнутый псевдогуманизмом, — сказал Стордал, и Мэрилин испуганно взглянула на него. — Конечно, в вас заложены какие-то знания, у вас человеческая внешность. Я надеюсь, у вас есть внутренние органы?

— Естественно, — уверенно ответил Моисей. — Первоначальное строение аморфа было приспособлено к полному воспроизводству того «объекта», который был задуман. Мы стали людьми. Можно даже сказать — суперлюдьми.

— А что вы делаете в случае болезни?

— Болезни? — на лице Моисея отразилось недоумение.

— Люди иногда болеют, а кто-то — довольно часто, — пояснил Стордал. — У них случаются дисфункции внутренних органов, которые приводят к смерти. У вас есть врач?

— Врач? — было видно, как напряженно работает мысль Моисея. Недоумение на его лице сменилось тревогой.

— Посмотрите вон на того, — продолжал Стордал, указав на аморфа, прижавшегося к стене купола, — его тошнит. Хотя я и не знаю причины. И вы не знаете. Я не врач и вы не врач. Может, он вообще умирает — кто может сказать?

В два прыжка Моисей оказался около больного и схватил его за плечо.

— Ты! — крикнул он. — Что с тобой происходит?

Аморф поднял глаза; он выглядел измученным и несчастным.

— Не знаю, Моисей, — с трудом выговорил он. По его подбородку текла желтая жижа.

Моисей оглядел помещение и увидел, что еще несколько аморфов страдают от той же болезни.

— Эй, вы все! — крикнул лидер. — Вы жили с людьми и, наверное, болели, как и они. Вспомните, чем вы лечились?

— Нас лечил врач, — сказал кто-то.

Стордал тем временем шептал Мэрилин:

— Это как раз то, чего он не учел. Он собран из компонентов эгоистического сознания, но ни один эгоист не допустит мысли, что вдруг сможет заболеть. Они считают себя неуязвимыми!

Моисей шагал от одного аморфа к другому, его вопросы звучали резко и требовательно. В ответ он получал сумбурные, отрывочные медицинские советы, часто абсурдные. Когда он вернулся к своим пленникам, лицо его впервые выражало смятение.

— Ну что ж, причина установлена, — сказал он. — Они съели туземную пищу. Видимо, растения типа «блюдечек» в этой местности слегка подгнивают. После ужина им стало плохо.

— Допустим, — кивнул Стордал. — Я не сомневаюсь, что рвота у них скоро прекратится. Потом они снова поедят, и их снова вырвет. Кроме этих «блюдечек», здесь больше нечего есть. — Сказав это, Стордал вспомнил Уолша и его жен, питающихся исключительно местной пищей. Они чувствуют себя прекрасно! Но об этом он умолчал. — А чем заболели эти растения? — спросил Стордал, стараясь отогнать страшную мысль, какое-то давнее высказывание Бригса…