Безымянный. Созидающий башню: книга III - Елена Райдос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встреча с Семёном ничуть не поколебала уверенность Джарета, даже наоборот, убедила, что эта миссия ему вполне по силам. Именно поэтому он взял с Семёна обещание не искать встреч с Кирой. Нет, Джарет не готов был так просто расстаться со своими мечтами о семейном счастье. Обидно, конечно, что созданный в его воображении идеальный образ мужа и отца оказался фикцией, однако это вовсе не означало, что у самого Джарета нет шансов воплотить этот образ в реальности. В конце концов, он ведь точно знал, каким Кира видит своего идеального мужчину. Так что ему стоит стать этим эталоном?
Единственное, что смущало бессмертного в его плане построения счастливой семьи с Кирой, были установки подчинения. Тот факт, что эти установки откровенно сбоили, никак не исключал возможности их внезапной активации на полную мощность. Поэтому Джарет постоянно прислушивался к своим ощущениям, чтобы вовремя засечь момент включения установок. К счастью, ничего подозрительного он не заметил, даже когда они с Кирой вышли во двор и приготовились к прыжку в неизвестность. И всё же Джарет счёл необходимым предупредить ничего не подозревавшую женщину об опасности.
— Если почувствуешь, что со мной творится что-то странное, немедленно трансгрессируй и прячься, — ему очень не хотелось вносить эту нотку недоверия в отношения с будущей хозяйкой его дома мечты, но подставлять её под удар не хотелось ещё больше.
— Не беспокойся, Джарет, — Кира уверенно взяла его за руку, — пока ты со мной, с тобой ничего не случится.
Трудно сказать, откуда у неё взялась эта уверенность, возможно, Кира просто интуитивно уловила связь между собой и работой установок бессмертного. В конце концов, у неё уже имелся горький опыт с Семёном, который сопротивлялся установкам долгих шесть лет, однако сразу сдался, когда она от него отказалась. Но скорей всего, Кира просто постаралась успокоить своего бывшего тюремщика, который внезапно переквалифицировался в спасатели, чтобы тот в последний момент не передумал. По большому счёту, ей было совсем не до рефлексий Джарета, душевное состояние сына волновало её гораздо больше.
Обучение магическим наукам в Убежище, хоть и было недолгим, но всё же дало Кире некоторое представление о том, насколько узка и извилиста дорожка, по которой приходится пройти ученикам, чтобы обрести свою силу. Далеко не все из тех, кто бодренько начинал свой путь, добрались до конца, сохранив при этом свою душу. Слишком много было других, кто сорвался и, упиваясь обретённым могуществом, потерял нравственные ориентиры, а в результате, вместо развития, скатился в деградацию. Мартин получил доступ к силе слишком рано, чтобы можно было надеяться на его здравомыслие, поэтому создавать его нравственные ориентиры пришлось его маме.
Кстати, нежный возраст будущего Творца был далеко не самой большой трудностью в непростом деле защиты неискушённого сознания от соблазнов. Отчаянной мамочке пришлось буквально выкорчёвывать из головы ребёнка те вредоносные мысли, которые внедряли в неё орденские учителя. А они старались на славу, ежедневно внушая Мартину уверенность в его исключительности, непогрешимости Ордена и приоритете его великой миссии над никчёмными человеческими жизнями. Кире довелось немало потрудиться, чтобы сын не сделался марионеткой в руках Магистра и сохранил человечность. Однако, несмотря на достигнутые успехи, она полностью отдавала себе отчёт в том, что все наработки могут пойти прахом, если Мартин столкнётся с какой-нибудь нравственной дилеммой, в которой не сможет разобраться.
Мечты ребёнка об отце, разумеется, не были для Киры тайной, именно поэтому она подкинула Ксантипе идею отдать Мартина на обучение к Атан-кею. Увы, её надежды на то, что Творец заменит своему ученику отца, оказались несостоятельными. Какое-то время Кира даже метила на эту роль Джарета, но вовремя одумалась. Она видела, что чувство неполноценности разъедает душу Мартина словно ржавчина, и это порой приводило заботливую мамочку в отчаяние, но даже в своих самых страшных ночных кошмарах она не представляла, что её сын найдёт своего родного отца.
Кире было страшно до мокрых подмышек даже подумать о том, что исповедь Риса может сделать с неустойчивой психикой будущего Творца. Каково это для чувствительного и восторженного юноши будет узнать, что он является сыном подлого убийцы? Конечно, в глубине души Кира надеялась, что рано или поздно Рису придётся признаться в совершённом преступлении, и он понесёт заслуженное наказание. Порой она даже мечтала о том, как разоблачит этого героя сопротивления перед жителями Алата, но только не ценой сломанной жизни сына. Кира должна была заставить Риса молчать о его участии в убийстве Семёна, и отправляясь в побег, она надеялась только на то, что ещё не слишком поздно.
Глава 20
До восхода было ещё далеко, и всё пространство заветной долины, упрятанной в кольце высоких скал, тонуло в густых лиловых сумерках. Со стороны ущелья, прорезанного неугомонной речкой, тянулись щупальца густого грязно-серого тумана, которые, расползаясь между стволами деревьев, напрочь заслоняли обзор и не позволяли толком рассмотреть детали пейзажа. И всё же бледного света, льющегося с небес в этот предрассветный час, было достаточно, чтобы разглядеть произошедшие за двенадцать лет перемены. Увы, эти перемены не порадовали гостью заветной долины.
Весёленький лужок с сочной травой, цветами и бабочками исчез, и его место заняли заросли какого-то колючего кустарника, а полупрозрачная, наполненная светом роща, в которой когда-то Семён обустроил кладбище для убитых бессмертных, превратилась в непролазную чащобу. В добавок ко всему сошедший с дальней скалы камнепад напрочь перекрыл ущелье, в котором раньше выныривала из-под земли речка. Из-за этого в долине сделалось как-то непривычно тихо, словно кто-то запаковал её в толстый слой ваты. От этой неестественной тишины даже звенело в ушах, и сразу возникало желание нарушить сие кладбищенское безмолвие каким-нибудь громким звуком.
— Речка больше не шумит, — с обидой пробормотала Кира, как бы давая почувствовать духам долины своё разочарование.
Собственно, это разочарование возникло не сейчас, и заветная долина была тут совсем ни при чём, разочарование преследовало вернувшуюся из плена женщину буквально с того самого момента, когда она совершила свой прыжок на свободу. Конечно, двенадцать лет — это очень долгий срок, и наивно было бы ожидать, что всё останется прежним. Но в жизни пленницы изменений практически не было, дни сливались в однотонный фон, так что ей начало казаться, будто время вообще застыло, как муха в янтаре. Ан нет, за эти двенадцать лет в жизни остальных людей случилось множество событий,
