Посох для чародея - Сергей Джевага

— Колдун, что ты наделал? — прохрипел он. — Куда ты забросил нас?

Я с трудом встал на ноги, отряхнулся. До чего же паршиво: голова кружится, раскалывается от боли, каждый мускул тела ноет и болит. Хочется упасть на землю, зарыться в эту пыль и просто поспать, отдохнуть.

— Ничего я не делал, — каркнул я.

Голос сорвался, шершавый распухший язык скребанул по небу.

— Врешь!

Шед шагнул ко мне, угрожающе замахнулся. Лицо у него стало бешеное, он явно готовился прыгнуть и снести мне голову.

— Отвали, придурок! — просипел я. — Не применял я магию, не применял.

— Мерзкий колдун! — зашипел рыцарь. — Возвращай меня обратно!

На его красивом, мужественном лице горели темные глаза, на щеках вспухли твердые желваки, тонкая ниточка шрама побелела. Он весь превратился в олицетворение возмущения и гнева. Ясно было: уже представляет, как снесет мне голову одним великолепным ударом или даже разрубит от плеча до паха, покарает чернокнижника. И тут же все вокруг развеется аки дым, он вернется в Гент и будет пировать, пировать…

— Отстань! Я сам не знаю, как мы здесь оказались! — рявкнул я.

Лицо рыцаря исказила злобная гримаса, он зарычали прыгнул на меня с занесенным для удара мечом. В последний момент я успел отскочить, поставил блок своим клинком. Удар отдался в руках, я не устоял полетел кувырком в пыль. Шед взревел и кинулся следом. Я вскочил, на негнущихся ногах отбежал в сторону. Меч весил, как мешок с мукой, я ворочал им с трудом напрягая все мышцы. Рыцарь догнал меня, замахнулся еще раз, бешено заработал мечом. Некоторое время я неловко отбивался, но в конце концов рукоять выскользнула из ослабевших рук, меч отлетел прочь блестящей рыбкой. Шед пнул меня в грудь, повалил на землю и приставил острие к шее.

— Возвращай меня домой, колдун, — рыкнул он.

— Я… тебе уже… сказал, — простонал я. Мечемахание отняло последние силы, теперь я и пальцем не мог шевельнуть, не то что оттолкнуть его прочь и драться дальше, — я тут ни при чем.

— Тогда умри! — громыхнул он.

Поднял меч над головой, скривился в злобной гримасе. В холодных глазах убийцы лишь бешенство. Я похолодел: похоже, настал мой черед умирать. Глупо-то как! Хотя в смерти нет ничего умного или красивого. Это жизнь прекрасна, хоть и трудна, а смерть — штука мерзкая и грязная. Сердце сжалось, на миг остановилось. Вот сейчас клинок войдет мне в шею или грудь, проткнет насквозь, и жизнь выльется из меня вместе с кровью.

Над головой что-то заревело, резкий порыв ветра отбросил Шеда прочь. Он упал, покатился по камням, завывая и ругаясь. Надо мной промелькнуло какое-то черное полотнище, в ноздри ударила страшная вонь, словно я попал на поле боя, где тела павших солдат уже начали разлагаться. Страшный, леденящий душу и тело вой пронесся над мертвой равниной.

Сердце на миг перестало стучать, кровь застыла в жилах. Я увидел: в темном, мерцающем бледными огнями небе летит страшное чудовище. Несуразный костлявый дракон. Или не дракон. Крылья как у летучей мыши, длинные и кожистые, несколько десятков шагов в размахе. Тело змеи, рогатая лягушачья голова свисает вниз, темные провалы глаз высматривают что-то на земле, длинные и острые черные зубы угрожающе щелкают. Слышно было, как тварь завывает, тоскливо и страшно, как вой переходит в странный клекот, отдаленно напоминающий смех. От этого потустороннего звука в душе пропали все чувства и желания. Захотелось умереть — быстро и без мучений.

Я прижался к земле, вдавился, постарался стать как можно мельче и незаметней. Я маленький муравей, незаметная букашка, твердил я. И невкусный, просто отвратительный, даже ядовитый, тебе не нужен я, лучше схарчи вон того, в железе. Панцирь хоть и твердый, но внутри нелепое и вкусное мясо…

Тварь сделала несколько кругов над нами. За это время я успел хорошо ее рассмотреть. Да, мало похоже на то, как рисуют драконов в книгах. Скорее какой-то потусторонний демон. Летит тяжело, натужно машет рыльями. Вот из пасти вывалился черный мохнатый язык, быстро пробежался по иглам зубов, вновь втянулся внутрь. Длинный игольчатый хвост вяло свисает вниз. Черная кожа покрыта какой-то мерзкой слизью, липкой на вид, над тушей курится вонючий дымок. Чудовище взвыло напоследок, резко набрало высоту и скрылось где-то в серой мгле неба.

Я со страхом посмотрел вверх — а ну как вернется. Но нет, вновь воцарилась полная тишина, прерываемая лишь свистом и шелестом сухого горячего ветра. Невдалеке зашевелился Шед. Видно, все это время тоже прижимался к земле, прятался. Но теперь, преодолевая страх, поднялся на ноги, погрозил низкому небу мечом На лице выражение растерянности и ужаса, ни следа былой ярости и злобы. Он подошел, споткнулся о спрятавшийся в пепле камень, рухнул рядом.

— Что это было? — спросил он тихо. Молодец: голос ровный, не дрожит, лицо невозмутимое. И все-таки понятно было, что рыцарь испуган, очень испуган.

— А я почем знаю, — пожал я плечами. Приподнялся на локте, отряхнул пыль и пепел с одежды. Без толку они тут же налипли снова. — Я же говорю: не знаю, где мы и почему здесь оказались.

— Не врешь? — с сомнением на лице спросил Шед.

— А зачем мне врать? — хмыкнул я. — Если бы этояI устроил, то уж точно тут с тобой не оказался бы. Сидел бы где-нибудь в трактире, винцо попивал. В чистоте, прохладе и уюте.

Я встал на ноги, задрал уже порядком изорванную рубаху. Рана на боку, оставленная мечом рыцаря, была неглубока. Я потрогал пальцем: кровь сочится медленно, нехотя. Клинок лишь рассек кожу и оцарапал ребро. Это хорошо. Но в рану уже забилась грязь, а воды и чистых бинтов нет. Может начаться заражение. На мелкие царапины, синяки и разбитую морду внимания обращать не стоит, само заживет как-нибудь. А вот рана — это серьезно. Если начнет гнить, я долго не проживу. Хотя… я окинул взглядом просторы вокруг… здесь вообще не выжить. Разве что где-то есть более-менее пригодное место для существования.

— Может, напутал что-то с заклятием, — неуверенно пробормотал Шед. — Маги часто ошибаются…

— Шед! — воскликнул я.

— Что? — встрепенулся он.

— Иди к Мрону!

Я отвернулся, стал копаться в пепле. Клинок опять куда-то закатился. Рыцарь угрюмо сопел за спиной. Я представил, как он сжимает кулаки, борется со своей гордостью: вроде бы надо покарать наглеца, но что-то не дает. Наконец я нашел меч — он застрял между двумя оплавленными камнями. Убрал его в ножны и сел на землю. Ребра болели. Хорошо, если не сломаны, рыцарь-то бил от души. Я растянулся в пепле, угрюмо посмотрел в изменчивое мрачное небо чужого мира.

Шед подошел, опустился на корточки. Долго глядел в пустоту, потом резко обернулся ко мне.