Амена (СИ) - Лора Вайс

- Нет. – Талья отвечала чуть слышно,  слезы сдавливали грудь, перехватывая дыхание.

- Это просто замечательно, значит первую боль ты испытаешь со мной. Но учти, я не буду осторожничать.

И, схватив номарку за волосы, он прижал ее к стене, как сделал это с Сафирой, после чего разделся сам и в мгновение овладел юным телом Тальи, ей оставалось только кричать от грубости номара, но никто не пришел к ней на помощь.

Наутро советники проснулись от того, что в двери вламывались чистокровные, выводя их на улицы, и когда всех собрали на центральной площади, вперед вышел Фарон, таща за руку измученную и избитую Талью, после чего швырнул ее в ноги старейшинам:

- Вот участь не покорившихся мне номаров! Теперь я ваш Правитель и вы будете служить мне до последнего вздоха, а если вздумаете пойти против моей воли, то чистокровные уничтожат ваши семьи, обесчестят ваших дочерей и надругаются над вашими женами, поэтому лучше Совету принять меня, провозгласив Правителем перед всеми номарами Тарона!

Советникам ничего не оставалось делать, ведь в город вошли десятки чистокровных и лишь ждали приказа своего лидера. Тафир вышел к нему и объявил перед всеми собравшимися на той площади, что отныне Фарон - Правитель Тарона. Народ, молча, принял нового Лидера, так как они боялись нарушить тишину и тем самым еще больше разозлить его.

Фарон вернулся в свой дом победителем. Он не просто сместил брата, он покорил Тарон, загнал Совет в угол. Теперь в его планах было подчинить тумо, а это  уже не так сложно сделать, ведь он собирался разрешить им вновь охотиться на прежних землях, убивая каждого, кто встретится им на пути. Этой ночью Фарон в очередной раз надругался над несчастной номаркой, которую решил использовать как рабыню, пока не вернет ту, о которой мечтает слишком долго. Он хотел видеть рядом с собой Амену, чтобы она была его женой и матерью его детей, только к ней он испытывал любовь, желая одарить лаской и нежностью.

Глава ХХ III

Под сердцем.

Мы пробыли в Гарде еще около недели, затем пришло время возвращаться. Все эти дни я старалась избегать Сайруса, но он все же поймал меня на пути к дому Эфина:

- Почему ты так охладела ко мне? Неужели вновь проснулись чувства к этому монстру?

- Нет Сайрус, с Эфином меня более ничего не связывает. Пойми, просто нам с тобой не по пути. Ты принадлежишь к другому миру, а я жительница лесов, которая нужна своему народу. Мой дар единственное, что может защитить их.

- Ты лукавишь. Есть что-то кроме обязательств перед крианцами. И это что-то есть в этом номаре.

- Я не могу переубедить тебя, если тебе хочется в это верить, то пусть.

- Вероятно, я просто не нравлюсь тебе.

- Сайрус, этот разговор уже лишен смысла. Завтра мы отбываем, поэтому давай не будем портить все то, что пережили вместе.

Тогда он поцеловал меня в щеку и, не сказав ни слова, пошел прочь. Я не стала ему говорить о том, что слышала их разговор, так как это все равно ничего бы не изменило. Зайдя в дом, еще долго стояла в дверях, пытаясь справиться с наплывом чувств, но меня отвлек Эфин, он встал позади и слегка подтолкнул вперед:

- Ты что? Решила поработать опорной балкой?

- Какой же ты все-таки грубый, – я ответила не без улыбки, но в голос вложила всю серьезность.

- Раньше тебя это так не волновало. Видимо, совсем разнежилась, живя рядом с этим меттином.

- В отличие от тебя, он ни разу не проявил неуважения ко мне.

- Что ж, жаль, что вы расстаетесь, – сказав это с иронией, Эфин отстегнул меч, снял жилет и упал на мягкую тахту, затем посмотрел на меня. – Не хочешь присоединиться? Я все еще могу утешить тебя, – он очередной раз засмеялся.

 Я же схватила первую попавшуюся в руки книгу и запустила в него.

- Не дождешься, муженек многоженец! Утешать будешь свою номарку.

- Дикарка! – Эфин, конечно же, увернулся от столкновения, затем отвернулся, и спустя минуту уже слышалось громкое сопение.

Сейчас вспомнился момент в нашем шатре, когда он лежал раненый и не замечал меня, а я любовалась им. Так и сейчас поймала себя на этом. Он был груб, дерзок, но Проклятье трех Стихий, мне это по-прежнему нравилось.

На следующий день мы выступили. Эфин все же заключил договор и в скором времени архитекторы и мореходы должны были прибыть в Тарон в обмен на оружие и воинов наемников.

Когда  покидала стены Гарды, то ощутила странное чувство легкости, то ли от того, что меня очередной раз предали, то ли от того, что мой дух не способен спокойно жить на одном месте долгое время. Однако, с этим городом теперь связано многое, я познала новый мир, провела на просторах бескрайнего океана целых три месяца. Но время не стоит на месте и всему однажды приходит конец. Так и сейчас, войско неспешно шло в направлении лесов, а Эфин следовал рядом, он часто посматривал в мою сторону, но заговорить не решался. Что-то с ним произошло, он стал другим. Пусть грубость и буйный нрав остались, но изменилась душа, точнее ее словно вырвали из него: глаза потеряли былой задор, он стал стесняться меня, несмотря на то, что пытался показать обратное. То было неясное смущение и вопрос - почему? Я же не пыталась разобраться в дебрях его души, так как не могла разобраться в своей. После нашего расставания как будто из-под ног ушла земля, мы скитаемся по пустыне одиночества, не можем найти себе места, однако хотим дать понять друг другу, что готовы жить дальше и готовы к счастью,  но все это ложь! Ничем не прикрытая ложь.

В таких мыслях прошел весь день,  к вечеру нам удалось добраться до побережья, по которому должны были идти четыре дня, минуя небольшие утесы. Справа от нас красовался океан, а слева в десяти километрах от воды темнели густые джунгли Меренговых лесов. Эти удивительные леса были усеяны множеством небольших озер, вода в которых источала аромат ванили, поэтому от долгого нахождения среди них начинала кружиться голова. Тем более, там обитали интересные создания, их называли Гирты Тумана. Они могли испускать пар. Окутанная им жертва, переставала ориентироваться и превращалась в легкую добычу. Кожу Гирты покрывали сотни водяных пузырьков, отчего она сливалась с паром и могла незаметно подкрасться к жертве, затем кусала несчастного  и исчезала до тех пор, пока укушенный не падал, обездвиженный выпущенным ядом. Поэтому наш отряд решил не рисковать и двигаться вдоль побережья, невзирая на зной.

В неспешном шествии прошло три дня, войско периодически останавливалось, солдаты разжигали костры, ели,  набирались сил. Эфин во время привалов всегда находился рядом со своим конем и лишь отдавал приказы воинам, чтобы те поделились со мной едой или предоставили одеяло, сам же полностью отстранился, не желая разговаривать.