Белый Волк - Дэвид Геммел

Мастерство и скорость этих двоих просто ошеломляли. Солдаты делали ставки, но криками своих избранников никто не подбадривал. Они сами были бойцами и видели, что одна сторона ни на волос не превосходит другую. Серваю начинало казаться, что поединок затянется дотемна. Он даже порадовался бы, будь это так. Столь блестящее равенство не часто встречается, и ему хотелось наслаждаться зрелищем как можно дольше.

Однако он сознавал, что долго это продолжаться не может. Острые как бритва клинки мелькали совсем рядом с уязвимой человеческой плотью.

Примерно на двадцатой минуте Агасарсис поскользнулся, и при падении сабля Скилганнона пронзила его левое плечо. Агасарсис перекатился по земле и вскочил, вовремя увернувшись — от рубящего удара, чуть не обезглавившего его. Налетев на Скилганнона, он двинул его плечом в грудь, и на этот раз упали оба.

Герольд, стоявший позади королевы, по ее команде протрубил в рог.

Двое солдат с полотенцами выбежали в круг, и противники воткнули сабли в землю. Агасарсис, обтерев лицо, заткнул полотенцем глубокую колотую рану. Скилганнон подошел к нему и что-то сказал — Сервай не расслышал, что именно. Агасарсис в ответ сердито потряс головой — Скилганнон, должно быть, спрашивал, получил ли тот удовлетворение.

Через несколько мгновений рог затрубил снова, и бойцы взялись за мечи. Поединок вступил в свою последнюю стадию. Сервай смотрел во все глаза. Оба противника устали, но Агасарсис, это было видно, к тому же начал сомневаться в себе, и это сомнение медленно пожирало его уверенность. Стараясь перебороть себя, он то и дело бросался в атаку. Скилганнон некоторое время оборонялся, а после нанес смертельный удар — столь внезапный, что многие не разглядели его. Он отвел выпад Агасарсиса, и его сабля совершила оборот вокруг сабли противника. Оба отскочили назад, и тут из яремной жилы Агасарсиса ручьем хлынула кровь. Ноги у него подкосились, и он рухнул на колени перед своим убийцей. Скилганнон, отражая удар, чиркнул саблей ему по горлу.

Агасарсис зарылся лицом в грязь, а Скилганнон бросил саблю и поклонился королеве. Сервай видел, как гневно смотрят его глаза на застывшем, как маска, лице.

— Агасарсис был нашим лучшим кавалерийским командиром. Это безумие — терять его таким образом.

— Да, — согласилась она, — и сейчас виновный ответит за это.

Герольд протрубил дважды. Телохранители королевы, Аскелус и Маланек, ввели в круг связанного, рыдающего человека. Сервай, несмотря на его пустые глазницы и залитое кровью лицо, узнал принца Балиэля.

Его поставили рядом с убитым Агасарсисом, и королева, встав со стула, вышла на середину,

— Наша война почти выиграна, — прозвенел ее голос. — Мы обязаны этим вашей храбрости и вашей преданности. Джиана не забывает тех, кто верно ей служит. Но этот, — указала она на жалкого Балиэля, — поставил под угрозу все, что сделано вами. Я бесконечно благодарна своим друзьям, но пусть враги мои знают, как скоро и беспощадно мое мщение.

При этих словах Аскелус вонзил свой меч в живот ослепленного. Сервай заметил, что он повернул клинок, прежде чем его выдернуть. Принц страшно закричал. Некоторое время он корчился на земле, не переставая вопить, пока Аскелус по знаку королевы не прикончил его ударом в шею. Вопли несчастного сменились полной тишиной.

— Так умрут все изменники, — изрекла королева.

— Джиана! Джиана! — нараспев затянул кто-то — Маланек, как заметил Сервай. Другие подхватили, но без особого рвения. Джиана вскинула руки, призывая к молчанию.

— Когда мы возьмем Пераполис, каждый солдат моей армии получит по три золотых в знак нашей любви и благодарности,

Теперь ее имя стали выкликать с гораздо большим пылом. Сервай присоединился к остальным. Три золотых — целое состояние. При этом он взглянул на Скилганнона, и ему показалось, что генерал встревожен.

От воспоминаний Сервай вернулся к насущной задаче. Проклятый приговорен к смерти, и от Сервая зависит, как он умрет.

В распоряжении Сервая имелось немало хороших бойцов, но с Агасарсисом ни один сравниться не мог. Скилганнон остановился в «Красном олене» — стало быть, и отравы ему не подсыплешь.

Делать нечего, придется напасть на него, впятером или вшестером, спрятав поблизости еще двоих с арбалетами. Но риск все равно остается. Надо будет сходить к алхимику, взять яду для стрел. Тогда Скилганнон, даже если вырвется из засады, все равно потом умрет.

Но как устроить, чтобы Скилганнон явился на место казни?

ГЛАВА 13

Скилганнон обрадовался, узнав, что двое купцов освободили одну из комнат в «Красном олене». Он безропотно уплатил грабителю Шивасу четыре серебряных монеты за две ночи, поднялся в комнату и закрыл за собой дверь. Он сам не знал, как велика его потребность в уединении. Даже шум снизу, из таверны, не мешал ему, напротив, шум напоминал, что он-то сейчас один. Бросив мечи на кровать, Скилганнон открыл окно и стал смотреть на море.

Посещение Старухи далось ему тяжело, оживив воспоминания, которые он предпочел бы похоронить. В ту ночь что-то умерло в нем самом, вместе с Молаирой и Сперианом. Он не знал что. Детство, возможно. Или невинность. Что бы это ни было, сердце его увяло, как цветок на морозе.

Бегство из города обдумывалось много дней и ночей. Каждая идея, которую он выдвигал, поочередно рассматривалась и отвергалась. Старуха предлагала вывезти их в груженой повозке, под мешками с зерном, но это не понравилось самому Скилганнону. На месте капитана стражи он обыскивал бы все подводы. Еще они могли попробовать выйти поодиночке и встретиться потом в Делианском лесу, но при этом было легко потеряться. В конце концов решение все же нашлось. Старуха соорудила для Джианы кожаную сбрую, надеваемую под платье. С ее помощью левая ступня подтягивалась к бедру. Старуха туго забинтовала бедро и голень, а на голое, торчащее из-под короткого платья колено налепила полоски свиной кожи со сгустками крови. На глазах у изумленного Скилганнона колено превратилось в, культю, покрытую кровоточащими язвами. Нечто подобное Старуха проделала с ним самим, закрепив его левую руку между лопатками. На левой его щеке, смешав белый свечной воск с дурно пахнущей мазью, она изобразила глубокие шрамы, глаз закрыла нашлепкой, Теперь лицо у него выглядело так, точно по нему прошлись медвежьи когти.

В завершение Старуха срезала Джиане крашеные концы волос, обкорнав ее, как мальчишку.

Около часу оба привыкали к своим увечьям, а Джиана к тому же училась ходить на костылях. Скрюченная рука Скилганнона за это время совсем онемела.

Потом Старуха посадила их в свою повозку и высадила ярдах в трехстах от Восточных ворот. Там уже выстроилась очередь паломников, идущих на ежегодное поклонение мощам в Мафистанский храм. Чудес там, насколько знал Скилганнон, давно уже не случалось, но больные и увечные все равно стекались в храм, чтобы помолиться костям Блаженного Дар-далиона и ветхим перчаткам Пречистой. Паломникам побогаче разрешалось приложиться к краю одежды, которую носил некогда Среброрукий, после кончины которого две тысячи лет назад расцвело сухое дерево.