Неру - Александр Горев

Как-то в Коломбо Джавахарлал поздно вечером вернулся в гостиницу усталый. Тихо, стараясь не разбудить спящих Камалу и дочь, он прошел к себе в комнату, разделся, лег в постель и вскоре забылся в тяжелом сне. Очнулся он на жестком полу; с тревожным удивлением ощущая во рту солоноватый привкус крови, провел рукой по мокрому лицу и, задев ссадину, поморщился от боли. Первое, что бросилось Неру в голову и заставило вскочить на ноги, — это мысль о нападении. Нет, страха он не испытывал, скорее сработало сознание возможной опасности: вспомнились два угрожающих анонимных письма, полученных перед самым отъездом на Цейлон. В комнату вбежала встревоженная Камала. Увидев окровавленное лицо мужа, она лишилась чувств. Придя в себя, помогла смыть кровь, перевязала ссадину. Утром по настоянию Камалы пригласили врача. Он внимательно осмотрел Джавахарлала и, объяснив случившееся сильным переутомлением, категорически запретил ему заниматься какими бы то ни было делами.

Из Коломбо Неру на автомобиле отправились на юг острова.

Они обогнули юго-западное побережье, проехали Калутару, Галле, Матару, достигли мыса Дондра — самой южной точки острова и поездом вернулись в Коломбо. После короткого отдыха Джавахарлал посетил Джафну, город на севере Цейлона, где его особенно восторженно приветствовали темпераментные молодые тамилы59, отличавшиеся своей воинственностью и антибританскими настроениями.

22 мая Неру пароходом отплыли на родину. Джавахарлал испытывал сожаление и радостное облегчение одновременно: сожалел о том, что надолго, если не навсегда, расставался с «тихой гаванью, укрытой от яростных ветров», а радовался тому, что без яростных ветров и грозовых бурь не мыслил своего существования...

По возвращении на родину Неру совершили поездку по Южной Индии. Эту поездку Неру использовал для разъяснения массам текущей политики Конгресса. Во всех своих выступлениях он подчеркивал временный характер соглашения Конгресса с британским правительством. ИНК точно выполнил условия перемирия, прекратив сатьяграху, но именно сейчас нельзя забывать о главном уроке последней кампании несотрудничества: успех немыслим без массовой, хорошо подготовленной организации волонтеров. Говоря об успехах национального движения, Джавахарлал сказал, что его радуют не столько политические, сколько моральные и психологические результаты более чем десятилетней борьбы индийского народа за независимость. Теперь индиец, находясь за границей, не чувствует себя, как прежде, рабом, не испытывает унижения за свою родину. Он исполнен сознания будущей неизбежной победы, и окружающие проникаются уважением к его свободолюбию. «Желание каждого человека жить в мире, и мы хотим мира, — всюду повторял Неру, — но только такого мира, который принесет свободу Индии».

Не доезжая Бомбея, Неру ненадолго остановились в Хайдарабаде, чтобы погостить у давнего друга их семьи, выдающейся индийской поэтессы, видной деятельницы ИНК Сароджини Найду. Здесь Камала, дав волю своему красноречию, выступила перед местными женщинами и призвала их решительнее отстаивать свои права в борьбе против некоторых консервативных обычаев предков и против порядков, устанавливаемых мужьями. Результаты призывов Камалы к эмансипации не заставили себя долго ждать: через несколько дней Неру получили письмо, в котором один хайдарабадский муж жаловался на свою супругу, отказавшуюся слушаться его сразу после того, как она побывала на выступлении Камалы.

Джавахарлал все явственнее ощущал шаткость достигнутого перемирия. Активизировалась деятельность террористических групп в Бенгалии, что явилось прямым следствием отказа властей выполнять условия Делийского пакта и освободить политических заключенных. Все напряженнее становилась обстановка в Соединенных провинциях; правительство не только не уменьшило там арендную плату и поземельный налог, что оно было обязано сделать в соответствии с Делийским пактом, но и вновь прибегло к массовому выселению крестьян. В Пограничной провинции, на северо-западе, где продолжали действовать репрессивные указы, ширилось антианглийское движение пуштунов — «краснорубашечников». Их предводитель — двухметровый гигант Абдул Гаффар-хан, снискавший себе необычайную популярность в народе, неукоснительно сохранял верность гандистским принципам ненасилия, за что и был прозван Пограничным Ганди.

7 июля 1931 года в Бомбее начались заседания Рабочего комитета ИНК, на которых присутствовал и Джавахарлал. Шесть дней продолжалось бурное обсуждение вопроса: какие шаги следует предпринять Конгрессу в связи с непрекращающимися нарушениями со стороны правительства и его представителей на местах условий Делийского пакта?

В дни, предшествовавшие заседаниям комитета, Неру выезжал из Бомбея в Бардоли, Пуну, Аллахабад, Дели и другие города, где разъяснял местным конгрессистам проблемы, стоявшие перед ИНК в сложившейся ситуации. «Перемирие не означает мира», — доказывал он. Правительство нарушает Делийский пакт, что чревато «политическим землетрясением». По прогнозам Джавахарлала, перемирие продлится еще три-четыре месяца. Именно этот срок он отвел для мобилизации Конгрессом всех сил. «В случае неуспеха очередных переговоров с правительством, — говорил Неру, — Конгрессу ничего не остается делать, кроме как возвращаться на прежний путь — путь войны». Если индийский народ хочет добиться свободы, он должен быть бдительным и готовым к любым неожиданностям. Этими выступлениями Неру навлек на себя гнев властей, которые поспешили обвинить его в «нарушении атмосферы мира», в подстрекательстве к срыву достигнутого в Дели соглашения.

На заседаниях Рабочего комитета Неру поддержал предложение еще раз попытаться урегулировать спорные вопросы в отношениях с правительством и для этого направить Ганди в Симлу для встречи с новым вице-королем Индии лордом Уиллингдоном, о котором говорили, что он человек более жесткий и несговорчивый, чем его предшественник лорд Ирвин.

Переговоры в Симле хотя и были, по выражению Неру, «откровенными», сколько-нибудь заметных результатов не дали, да и не могли дать. На каждое обвинение конгрессистов в нарушении Делийского пакта англичане отвечали десятью контробвинениями, на выяснение и уточнение которых уходило основное время участников встречи. Ни к чему не привело и обсуждение вопроса о создании какого-нибудь органа по расследованию нарушений пакта: правительство не допускало мысли, что, кроме него, кто-то еще может осуществлять арбитраж в Индии. В традиционной для британской дипломатии манере, с холодной вежливостью и непреклонной твердостью, вице-король и его окружение дали ясно понять, что хорошо отлаженный механизм подавления будет запущен мгновенно, если какие-то действия Конгресса вызовут недовольство правительства Великобритании.