Невеста Единорога - Кейси Майклз

Многие из гостей, мужчин и женщин, были в масках, их глаза блестели в прорезях; они смеялись, разговаривали и танцевали.

Красивые, счастливые люди. Каролина видела их так, словно находилась высоко над ними, в каком-то потаенном месте, откуда она могла наблюдать за всеми, оставаясь невидимой.

Но вот одна из дам подняла голову, смеясь тому, что говорил ее спутник, и Каролина поняла, что она обнаружена. Она продолжала наблюдать, не испытывая страха, но предчувствуя что-то приятное, а дама извинилась перед кавалером и направилась к лестнице. Она приказала лакею принести для противной девчонки маленький поднос со сладостями, раз уж та не легла спать.

Но тут, как раз в тот момент, когда прекрасная леди готова была поцеловать Каролину, сказать, что она ее любит, — сцена исчезла.

Было темно. Очень темно. Каролина едва могла пошевелиться. Она едва могла дышать. И тут раздался удар грома. Потом какой-то гневный голос.

Она должна выбраться наружу! Должна отыскать прекрасную леди!

И наконец она появилась. Но леди уже не была прекрасной. Она не смеялась. Она лежала неподвижно, а ее вопли звучали в ушах Каролины. Каролина потрогала ее, потрясла, умоляя открыть глаза. Проснись! Проснись?

— Проснись! Каро! Послушай меня — проснись! Тебе приснился кошмарный сон. Каро! Ради Бога, проснись!

Каролина с трудом выходила из кошмара, повинуясь голосу, который имел над ней больше власти.

Она открыла глаза.

— Морган… — проговорила она, чувствуя прикосновение его пальцев к своей руке. Она попыталась сесть, утирая слезы. — Извини.

— Тебе есть за что просить прощения, — мягко, даже ласково сказал Морган. — Разве это дело, что есть силы кричать «Проснись!» — так что я ворвался сюда, полагая, что в доме, по меньшей мере, пожар. Тебе приснился дурной сон, крошка?

Она села.

— Да, сон был не особенно веселым. Я… я ничего не помню, кроме того, что кричала «Проснись!». Со мной такое уже случалось. Приютские дети в таких случаях колотили меня деревянными башмаками. Они думали, что их зовут на завтрак. Но с тех пор кошмары не повторялись.

— Откуда ты знаешь? Ты же сказала, что ничего не помнишь, — заметил Морган. Наверное, он был прав, хотя в этот момент она не нуждалась в разумных доводах. Она нуждалась в том, чтобы он обнял ее, приласкал. Ведь она чувствовала себя такой потерянной и одинокой. Такой обманутой.

Муффи начала драть когтями одеяло; мурлыканье кошки звучало как раскаты грома. Гром! Каролина облизала пересохшие губы.

— Морган, — обратилась она к мужу, избегая смотреть ему в глаза, — ты можешь идти. Обещаю, что больше не побеспокою тебя, тем более, я понимаю, что тебе нелегко было прийти в мою комнату, после того как ты избегал меня всю последнюю неделю.

— Тебе не терпится отделаться от меня? — В тоне Моргана не было злости. Его голос звучал задумчиво, слегка печально. — Наш дорогой общий друг Ричард позаботился о том, чтобы ты весело проводила время, гуляя в парке и посещая театры с ним и с его матерью. Боже милостивый — вместе с его матерью!

— Леди Уитхемская очень милая женщина, Морган, — сердито заметила она. — Поскольку тетя Летиция упорно отказывается выходить из дома, это был для меня единственный способ сходить в театр. Мне пришлось бы долго ждать, чтобы ты взял меня куда-нибудь с собой, не правда ли? Если бы не Ричард, я бы умерла от скуки у Альмаков.

— Ричард, всегда Ричард. — Морган придвинулся к ней, и она увидела, как блестят его черные глаза. — Кажется, твои чувства изменились. Не ты ли клялась мне недавно, что любишь меня?

Каролина покачала головой.

— Не будь дураком, Морган, — проговорила она, разозлившись настолько, что перестала контролировать себя. — Ричард не более чем хороший друг. Можно было бы подумать, что ты ревнивый муж. Разве у меня есть муж? Уходи, Морган. Мне нужно отдохнуть, если ты хочешь, чтобы я приняла участие в твоей завтрашней вечеринке.

— Маленькая колдунья! Я заставлю тебя вспомнить! Ты не смеешь забывать!

Внезапно Морган обнял ее, и его губы слились с ее губами.

— Так давно… — пробормотал он, оторвавшись от нее. — Слишком долго… Каро, моя сладкая, сладкая Каро.

Ее дыхание стало прерывистым, тело пылало. Забыв о смущении, она стянула с себя ночную рубашку. Она сгорала от нетерпения.

Она приблизилась к Моргану на коленях, снова отыскав губами его губы, и начала развязывать пояс его пижамы, потом прижалась грудью к его обнаженной груди. Она предлагала Моргану то, что ему принадлежало. Принадлежало и будет принадлежать до конца жизни.

— Люби меня, Морган, — шептала она, прижимая лицо к его груди и лаская кончиком языка его грудь. — Я твоя жена, Морган, а ты мой муж.

Она почувствовала на своих плечах его руки, пытающиеся оттолкнуть ее.

— Каро, это безумие. Неужели ты считаешь меня зеленым юнцом, которого можно соблазнить? Я не хочу этого.

Каролина взглянула на него снизу вверх, услышав фальшь в его голосе, видя правду в его глазах. Она видела, что необходимость лгать причиняла ему боль.

— Правда, Морган? Я расстроила тебя? Хорошо! Я разозлю тебя еще сильнее, если понадобится. Так разозлю, что ты придешь ко мне и будешь любить меня. Ты запомнил, Морган? Возьми то, что я тебе даю дорогой, и дай мне то, что можешь. Мы можем сделать все что угодно, победить любого врага, пока мы вместе. Я хочу помочь тебе. Я хочу увидеть, как печаль уходит из твоих глаз. Я хочу оставить прошлое позади. Только будущее имеет значение. Только наше будущее.

Время замерло, пока он молчал. В эти долгие секунды Каролина умирала от ужаса. Неужели она поставила все на карту только для того, чтобы проиграть? «Боже, сделай так, чтобы я не проиграла. Если я проиграю сейчас, Морган потеряет все».

Но руки Моргана больше не отталкивали ее, они притягивали.

Окрыленная, почти пьяная своей любовью, она скользнула руками вниз по его животу, чтобы поднять его наливающийся член, а Морган приблизился, расставляя ноги. Потому что не мог сделать ничего другого…

Потому что она имела власть над ним.

Настал ее черед.

Началась ее игра.

И победа будет за ней.

Каролина услышала низкий стон Моргана, когда она шире открыла рот, ощущая себя до странности дикой и необузданной, и потребовала то, что ей принадлежало. Когда она сомкнула вокруг него губы, ее язык стал описывать медленные круги, ощущая его подъем. Он учил ее, и учил хорошо, но теперь она была его учителем.

Она была всемогущей.

Кошмаров больше не было. Не было боли. Ничего, кроме них двоих. Ничего, кроме их любви.

Она отдавала ему себя сполна.

— Каро! Боже, Каро, я больше не могу! — Издав это восклицание, Морган оттолкнул ее от себя, так что она упала на матрас.