Подчинись нам (СИ) - Адлер Алекса

Взгляды моих сэ-аран становятся такими пронзительно-острыми, что порезаться можно. Кажется, им не понравились мои слова. Кажется, последние… Но я могу и заблуждаться.

— А вы… рады, что у нас будет ребёнок? — задаю я ещё один животрепещущий для меня вопрос. Тем самым уводя разговор от столь болезненной для меня темы. — Кажется… это вышло незапланированно. Может, вы не довольны?

Моргнув, Са-оир открывает рот, чтобы что-то сказать, а потом внезапно расплывается в широкой улыбке. Рядом фыркает насмешливо его близнец.

— Неужели наша сэ-авин опять не уверена в том, насколько угодила нам? — тянет вкрадчиво А-атон, смещаясь так, чтобы стать позади меня. Обнимает за талию, прижимаясь к моей спине.

Са-оир с ироничным смешком подхватывает меня под ягодицы, поднимая вверх пока наши лица не оказываются на одном уровне.

И я даже не замечаю, как вдруг оказываюсь зажата между своими сэ-аран.

— Мы очень рады, Лина. И очень довольны тобой. Дома поговорим о том, какой награды ты бы хотела за ту радость, которую нам доставила.

— Мне не нужна за это награда… — вспыхнув, начинаю я, но А-атон обхватывает моё лицо ладонью, закрывая рот.

— Зато мы хотим тебя наградить и порадовать в ответ, — сообщает он мне на ухо. — Значит, ты это нам дашь. А пока… — его рука соскальзывает вниз на шею, и мои губы жадно сминает своими Са-оир, сразу врываясь языком внутрь.

Тело, ещё помнящее то чувственное наказание, которое мне устроили мои мужчины в зале наверху, вспыхивает ответной страстью почти мгновенно. Я могу сколько угодно запрещать себе любить, но запретить себе гореть каждый раз, когда они касаются меня, обнимают, держат, попросту не могу. Да и не хочу. Это сильнее меня. И я полностью отдаюсь этому поцелую. Их рукам, их власти. Целую в ответ одного, потом второго. Хватаюсь за их широкие плечи, постанывая и бессильно царапая ткань одежды, прижимаюсь, обнимаю, ласкаю в ответ, вкладывая в свои поцелуи и прикосновения все те чувства, которые не готова признать вслух. Но они ведь есть.

Не знаю, чем бы это всё закончилось. Но нас неожиданно прерывают.

Са-оир первый отрывается от моих губ, настороженно прислушиваясь к чему-то. Морщится с досадой.

За кольцом света раздаётся тихий щелчок, шелест открывающейся двери, и в круг вступает, или точнее будет сказать вползает ни-одо Шаарид. Со своей невестой на руках.

Глава 77

Танатрис явно пытается выглядеть в руках своего жениха царственной и исполненной величия. Но получается больше похоже на какую-то неудачную обложку любовного романа, где герой держит героиню, а та будто кол проглотила. Неестественно и даже нелепо. Спина у красноволосой невесты ровная и напряжённая, подбородок вызывающе выдвинут вперёд и выражение лица… невеличественное в общем.

Особенно, когда она видит нас троих. Меня в объятиях Повелителей.

В этот момент рыжую буквально перекашивает.

Инстинктивно трепыхнувшись, я пытаюсь выбраться из загребущих рук своих сэ-аран. Но кто бы мне позволил?

Словно ничего необычного не произошло, мои мужчины ставят меня на пол. И пока А-атон, развернувшись к виновникам сегодняшнего праздника, прикрывает меня собой, Са-оир неспешно и тщательно поправляет на мне одежду. Даже волосы приглаживает, пропустив между пальцами и уложив красиво на грудь. Тем самым заставив удивлённо на него уставиться.

— Приветствую ни-одо Шаарид, рия Танатрис. Я так полагаю, вы готовы пройти через соединяющий обряд, — равнодушным тоном произносит А-атон. Явно какую-то ритуальную фразу.

Меня в это время Са-оир как раз за талию увлекает вперёд, подталкивая стать рядом с братом и занимая место с другой стороны. Так что я успеваю заметить, как сжимает в немом гневе губы Танатрис, когда её жених с саркастичной усмешкой ставит девушку на ноги.

— Я готов, Повелители, — кивает на-агар. — Окажите мне честь.

И все взгляды устремляются на красноволосую невесту. Скрипнув зубами, она прикрывает пылающие глаза. Дышит часто, будто пытаясь успокоиться. И мне уже даже начинает казаться, что сорвётся. Но всё же…

— Я готова, Повелители, — роняет сухо. — Окажите мне честь.

Рубиновый взгляд взметается на моих сэ-аран. На Са-оира, окрашиваясь ненавистью. На А-атона она смотрит с горечью и досадой. Но потом этот взгляд устремляется на меня. И если бы глазами можно было убивать, то я сейчас упала бы замертво.

— А императорская сэ-авин тоже окажет мне честь? Разве рабыня-человечка способна участвовать в таким сложном ритуале наравне со своими сэ-аран? Может, Повелителям стоит поберечь свою игрушку-пустышку?

Наверное, услышь я это чуточку раньше, не будь готова к чему-то такому со стороны обиженной на Повелителей Танатрис, меня бы просто снесло волной негативных эмоций. Её слова наверняка легли бы на благоприятную почву моих собственных сомнений, ударив по самому больному. А сейчас… мне всего лишь мерзко и неприятно. Но ещё… я отчётливо понимаю, что всё это лишь яд обозлённой стервы, которая не получила то, что уже считала своим.

Поэтому вместо ответа я лишь с полным правом берусь за руку А-атона, прижимаюсь к обнимающему меня Са-оиру и с достоинством поднимаю голову выше. Пусть думает, что хочет. Я знаю, что это не так. И мои мужчины знают. А ещё… они мои. Навсегда. В каком бы статусе я рядом с ними ни была. Сегодня я это почувствовала и осознала особенно отчётливо.

Однако если моя реакция молчалива, то Повелители явно теряют терпение. Их большие тела буквально каменеют, напитываясь такой мощью, что меня мороз по коже берёт. Сила прошивает всю меня насквозь, свободно перетекая от одного к другому и обратно. Жуткая, холодная, жестокая.

Даже ни-одо Шаарид темнеет лицом, и его взгляд обращённый на невесту становится очень недобрым.

Но он не успевает ничего ни сделать, ни сказать. Вокруг нас троих густой клубящейся массой разливается тьма возникая из ниоткуда. Хотя нет, я уже знаю, что из подпространства. И живой рекой устремляется к зарвавшейся высокородной.

Взвизгнув, та шарахается назад. Но стена света, которую они с на-агаром пересекли вдвоём, уже стала такой же плотной, как я помню из Тан-Гереиш. Танатрис налетает на неё спиной, вжимаясь всем телом.

— Нет. Пожалуйста. Не убивайте. Я приношу свои извинения. Я… умоляю, — трясёт она головой, в ужасе смотря на моих сэ-аран. Потом на своего жениха, мрачным изваянием наблюдающего за ней.

А тьма тем временем добирается до ног красноволосой. Покрывает носки её изящных золотистых туфель, ползёт выше, добираясь до обнажённой кожи. А когда матово-лоснящейся кляксой перетекает дальше, стремительно покрывая полностью ступни и щиколотки, из её недр белыми ледяными змеями вырывается свет, опутывая свою жертву. И святилище наполняет жутким эхом истошный женский крик.

Вздрогнув, я резко отворачиваюсь, уткнувшись лицом в плечо А-атона. Глубоко дыша, пытаюсь не думать, не слушать, не представлять, что там происходит. Но не получается.

Танатрис кричит всё громче. Умоляя о пощаде, выпрашивая прощения. У Повелителей. У своего жениха. Даже у меня.

И я сама не замечаю, что теперь уже лихорадочно обеими руками цепляюсь за своего светлого сэ-аран, дрожа всем телом и шепотом повторяя: «Пожалуйста, не надо, пожалуйста, не надо…»

На плечах смыкается стальная хватка. Мужская ладонь накрывает мою голову… будто защищая.

— Молчать! — прорезает сгустившийся воздух резкий приказ Са-оира, заставив поперхнуться воздухом и замереть.

Но когда в зале святилища повисает звенящая тишина, до меня доходит, что этот приказ относился не ко мне. Вопли Танатрис всё ещё звучат в моей голове, но сама она… молчит. Я больше ни звука не слышу.

Что с ней? Неужели… убили? Нет… нет… мёртвым ведь не приказывают, ведь так? Но что с ней тогда? Почему так вопила? Какой-то дурацкий мазохизм во мне требует обернуться и посмотреть. Но А-атон, будто чувствуя мой порыв, сжимает руку в моих волосах сильнее, удерживая на месте.