Время Чёрной Луны - Алексей Корепанов

– Открылся? – завопил Витек, вскакивая на ноги. – Неужели открылся, е-ка-лэ-мэ-нэ?

– Не шуми, – осадил его Сашка. – Ни хрена не открылся – система «ниппель»: туда дуй, а оттуда – болт! Просто влип человек, как и мы.

– Вот гадство! – Витек сокрушенно сплюнул в костер. – Ну никакого счастья нет в жизни, е-ка-лэ-мэ-нэ!

– Не шуми, Сусанин, – повторил Сашка. – Ящеров накликаешь.

– Што там, блин, за базар? – раздалось из ближайшего к костру шалаша. Там завозились и на свет появилась еще одна всклокоченная бородатая голова. – Бабу в лесу отловили? Учти, Витька, ты мне скоро сам за бабу будешь – терпежа уже никакого нет. В руке гонять устал. Смотри, как начну мешать тебя в черный месяц – не остановишь!

Жаргончик у него был явно итэковский…

– Пополнение к нам прибыло, бляха-муха, – ответил Сашка. – Из городских. Хоть новости последние узнаем.

– Лучше бы ты бабу приволок, – удрученно сказал шалашный житель и добавил мечтательно: – Эх, на хор бы ее поставить…

Зашуршали, завозились, закашляли, полезли из своих жилищ заспанные каськовские мужички-путешественники.

– Здравствуйте, господа, – сказал я. – Не беспокойтесь, там у нас по-прежнему ничего хорошего.

19

Всю ночь я проворочался на ветках в пустом шалаше Палыча, продолжавшего нести дозорную службу – спать не хотелось, потому что совсем, кажется, недавно, я спал рядом с Мариной; однако, пускаться в путь до рассвета было бы делом нецелесообразным. Я лежал на впивающихся в ребра ветках и слушал тишину, нарушаемую храпом и сонным бормотанием каськовцев.

Мужики приняли меня сочувственно, как товарища по несчастью, и, собравшись у костра, расспрашивали о земном житье-бытье и пытались напоить местным самогоном. О житье-бытье я им, в меру своей информированности, рассказал, а вот на самогон старался не налегать, ограничившись первым стаканчиком за знакомство – что-то не тянуло меня хлебать самогон, хотя был он, по-моему, весьма недурен. Зато я с удовольствием лакомился «похмелюшками», а мужички лихо расправлялись с веселящей жидкостью, дымили сработанными из высушенных листьев самокрутками и крыли матом свою окаянную жизнь и незадачливого «полупроводника» Витьку Демина. Часа через два все наконец угомонились и расползлись по своим шалашам, оставив Витьку за сторожа, хотя тщедушный дядя Леша Карякин и порывался подбить мужиков немедленно выступить в поход против ящеров и «показать этим курвищам Кузькину мать».

Лагерь уснул, а я лежал и ждал, когда начнет светать. Я был почти уверен, что смогу помочь робинзонам вернуться в родные нечерноземные края, но до этого хотел посмотреть на ящеров-аборигенов. Было у меня какое-то предчувствие…

Наконец сквозь щели шалаша пробился первый слабый утренний свет, и я решил, что пора пускаться в дорогу. Натянул сапоги и выбрался из логова Палыча.

Костер давно потух, в траве валялись стаканы и кружки. Ненадежный сторож Витька Демин спал, распластавшись на земле и уткнувшись лицом в руки, и его вряд ли разбудила бы целая армия ящеров с тамтамами, на танках и бронетранспортерах. Глубоким и свежим было небо, вершины деревьев окунулись в него и застыли, не в силах расстаться со своими древесными снами. Все было тихо вокруг и чужой мир казался уютным и безмятежным, лишенным тревог и забот. Крепкий сон витал над этим уголком Вселенной.

Усмехнувшись собственному лирическому настроению, я зашагал по тропинке, памятуя о том, что, по словам Сашки, надо «дуть на восход». Где-то в лесу находился Палыч со своей двустволкой, стреляющий без предупреждения и сразу на поражение, но я был уверен, что и он давным-давно видит десятый сон.

Вероятно, так оно и было, потому что я беспрепятственно дошел до вчерашней поляны и двинулся дальше, полной грудью вдыхая свежие утренние запахи чужого леса и не забывая поглядывать по сторонам. Когда я прошагал, по моим подсчетам, не менее пяти километров, местность стала понижаться, лес расступился и я оказался в речной долине, заросшей густой, выше моих коленей, травой. Один берег речушки был пологим, с полоской светлого песка у воды, а другой обрывистым; по воде бежали, то появляясь, то исчезая, мелкие водовороты, и сама речушка имела такой земной вид, что казалось – вот-вот за поворотом возникнет скрюченная фигура раннего рыбака. Здешнее светило, огромное и темно-красное на рассвете, похожее на готовый лопнуть помидор, висело над травой, набираясь сил перед тем, как начать неспешное восхождение к зениту. Пробудившаяся птичья мелкота разминала крылья, кувыркаясь в воздухе над долиной. Хорошо было вокруг…

Я немного постоял на берегу, умиротворенно взирая на окружающее, а потом направился вдоль кромки обрыва в ту сторону, где находилось селение негостеприимных ящеров. Мне хотелось с ними поладить. Возможно, они что-то знают о том, где искать Илонлли?

Все оказалось именно так, как излагал Сашка: за очередным поворотом речушки, взобравшись на холм, я увидел полускрытые кустами зеленые шалаши, весьма напоминающие архитектурные сооружения каськовских мужичков. Более того, у черных головешек костра сидел на корточках самый обыкновенный длинноволосый парень в распахнутой телогрейке и спортивных штанах и пытался раскурить самокрутку; за плечом у парня висело охотничье ружье.

– Эй, послушай! – крикнул я, остро осознавая, что представляю из себя великолепную мишень. – В гости к вам можно?

Парень встрепенулся, выронил самокрутку и откачнулся назад. Прочно утвердившись на земле ягодицами, он полез было за своей двустволкой, но вдруг вскочил и прямо через костер бросился ко мне, вздымая клубы пепла.

– Ты оттуда, земляк? – кричал он, вихрем взлетая на мой холм. – Что, ход открылся? Мужики, ход открылся!

Знакомы мне были его слова, и все дальнейшее тоже оказалось знакомым. Мужики, вылезшие из своих шалашей. Сначала мат радостный, а потом мат огорченный, когда им стало ясно, что ход вовсе не открылся. Каськово-два. Та же самая история, только со своими нюансами. И деревня, из которой они попали сюда, находилась не под Торжком, а вовсе в нижегородских лесах. И куковали они здесь не третий месяц, как каськовцы, а все пять. И было их ровным счетом тридцать три человека – почитай, все мужское население деревни Антипино, включая нескольких подростков и одного шестилетнего карапуза Сережку.

И это значило, что подобные ходы в иные миры – вовсе не такая уж редкость на Земле, и что истории об исчезновениях из разных популярных журналов действительно имеют под собой основание. С осторожностью нужно было ходить по дремучим местам и не лезть очертя голову в нездешние дали…

Беседа наши горячая длилась уже не меньше часа (местное светило вовсю разводило пары), и наконец всплыла в ней тема рогатых страшилищ-ящеров с пучеглазыми мордами. Появилось как-то раз одно такое чудовище на холме у селения антипинцев, да удалось отогнать его выстрелами. Насторожились антипинцы, принялись прочесывать окрестности, и выявили-таки логово местных безобразных тварей. Ночью пошли на приступ, но у ящеров тоже оказалось огнестрельное оружие – и пришлось отступить…