Слишком много приведений - Виталий Забирко

В охоту за мной включились главные силы. Ираклий Колубай, мэр Алычевска, человек с партийным прошлым, криминально-государственным настоящим и большим политическим будущим, заказавший устранение в погребке "У Еси" своих партнеров по бизнесу - полуизраильтянина Ураловича и сирийца Шерези, наконец-то прослышал о существовании этакого "непослушного винтика" по имени Роман Челышев. Очень ему не понравилось, как Грызлов попытался решить возникшую проблему, и мэр взялся за нее сам. Надо отдать ему должное - операция по моему устранению была спланирована просто до гениальности, и исполнять ее поручили бойцам ОМОНа... Известно ведь, что милиция - самая криминализированная из государственных структур. Стражам правопорядка ничего не стоило выяснить, где я был сегодня утром, кого забрал из больницы, и вычислить со стопроцентной вероятностью, куда направился. Здесь, на двух основных дорогах к Сивцевой Балке, и выставили посты, которым приказали взять особо опасного преступника живым или мертвым. Лучше мертвым, так как он-де от суда откупится и справедливость не восторжествует. То-то Серебро забеспокоился - план операции явно не прошел мимо его глаз и ушей.

- Видишь, пост впереди? - спросил я Рыжую Харю.

- А как же!

- Поручаю ребят тебе. Чтобы ни один волосок с головы не упал.

- А нам все едино. Что шампанское глотать, что пули хватать - фривольно ответила Рыжая Харя.

- Какие пули? - насторожился Владик. Он перегнулся через спинку переднего сиденья и внимательно посмотрел в ветровое стекло. - Это же ГИБДД, с облегчением выдохнул он.

- Такая же ГИБДД, как ты - папа римский, - процедил я сквозь зубы, сбрасывая скорость.

От милицейской "Газели" отделился гибэдэдэшник в каске, бронежилете, с автоматом на груди и небрежно помахал жезлом, предлагая съехать на обочину. В "Газели" сидело четыре полностью экипированных для боевого захвата омоновца и ждали, когда наша машина остановится.

"Газель" стояла поперек дороги, передними колесами на полотне, задними в кювете, и готова была в любой момент сорваться с места, чтобы ехать в любую сторону. Не очень удачный для меня вариант...

Я стал притормаживать, прижимаясь к обочине, почти остановился метрах в десяти от "Газели", но когда липовый гибэдэдэшник не спеша направился ко мне, дал полный газ и бросил машину прямо на него.

Омоновец отскочил, но "Тойота" все же зацепила его крылом, и он покатился по асфальту. Зато водитель "Газели" среагировал мгновенно и четко, как его и учили в спецшколе. Наращивая скорость, я уже почти проскочил мимо "Газели", но в этот момент ее бампер врезался в багажник "Тойоты", нашу машину закрутило и вынесло с шоссе на пахоту.

Все остальное длилось считаные секунды. Из "Газели" посыпались омоновцы в бронежилетах, затрещали автоматные очереди. Рыжая Харя в мгновение ока оказалась на дороге и словно расплылась в воздухе, превратившись в рыжеватую дымку, в которой лишь мельком удавалось разглядеть мельтешение лап. Почти одновременно с омоновцами из притормозившей "Волги" выскочил Серебро с двумя "ксенологами" и тоже открыли огонь.

А затем все прекратилось так же внезапно, как началось. На асфальте распласталось пять трупов омоновцев в оказавшихся бесполезными для них бронежилетах. Между "Тойотой" и "Газелью" сконденсировалась из дымки Рыжая Харя; как всегда, бравируя и играя на публику, она с ухмылкой пересыпала с ладони на ладонь пойманные пули. А от "Волги" к нам широким полукольцом неторопливо подходили трое с пистолетами на изготовку. По центру шел Серебро, а по бокам и чуть впереди - Махмуд и какой-то незнакомый мужчина средних лет. Кажется, я видел его вчера во время перестрелки в кафе "Баюн". Махмуд чуть прихрамывал, но по его застывшему, суровому лицу я понял, что вчерашнее, ранение никак не отразилось на его боевых качествах.

Я оглянулся на своих спутников. Они сидели бледные, ни живы ни мертвы. Черт попутал связаться со мной, читалось на лицах Владика и Светы.

- Все целы? - спросил я.

- А ты?.. - пролепетала Люся. - Рома, тебя не зацепило?

Я рывком распахнул дверцу и выпрыгнул на землю.

- Ну что вам от меня надо?! - запальчиво выкрикнул я. Трое "ксенологов" остановились метрах в двадцати.

- Ты знаешь, что нам надо, - спокойно сказал Николай Иванович, не отводя глаз от Рыжей Хари.

- Может быть, угостить их этим? - предложила Рыжая Харя, продолжая пересыпать пули с ладони на ладонь. - Горяченькие, с пылу с жару.

Я вспомнил, как "домоправительница" "угостила" столичных киллеров позапрошлой ночью, и меня передернуло.

- Выбрось! Выбрось на землю!!! - вне себя гаркнул я. Рыжая Харя послушно повернула ладони, и пули со звоном посыпались на асфальт.

- Уходите! - продолжал я неистовствовать. - Уходите прочь, если не хотите стать такими же трупами!

Я указал на мертвых омоновцев.

- Нет, - покачал головой Серебро. - Теперь мы никуда не уйдем.

В голове у меня совсем помутилось.

- Да как же вы не понимаете... - Я захлебнулся от ярости. - От вас мокрого места не останется, и я буду бессилен что-то сделать!

Глазами я поискал, но не нашел под ногами булыжника, чтобы швырнуть в них. Конечно, это был крайний жест отчаяния, почти детский, но рассудком я этого уже не понимал.

- Да уходите же, оставьте меня в покое!

Я зашарил по карманам, нащупал золотую монету и швырнул ее в Серебро.

Махмуд среагировал мгновенно и выстрелил. Нет, не в меня, в монету. Не знаю, где его обучали стрельбе, но стрелок он был высококлассный и в монету попал.

Ослепительный, как вспышка ядерного взрыва, свет полыхнул в глаза и мгновенно сменился кромешным мраком.

Глава 18

Среди ночи разразилась гроза, с ливнем, градом, шквалистым ветром. Ветвистые молнии с оглушительным грохотом раздирали небо, шальной ветер, хлопая незакрытой форточкой, швырял на подоконник пригоршни града, стучал по стеклам ветками канадской рябины.

Третья гроза за неделю - редкость в середине августа для нашего засушливого края, где лето, как правило, затягивается до конца сентября, и лишь тогда начинаются монотонные, надоедливые дожди, навевающие скуку и уныние. Никогда прежде не боялся гроз, теперь же удары грома и неожиданные вспышки ослепительного света бередили душу неясной тревогой, перерастающей в безотчетный, атавистический страх. Серьезная болезнь не только подрывает здоровье, но и сказывается на психическом состоянии.

Неделю назад, когда я вышел из коматозного состояния во время первой грозы, мне показалось, что я очнулся на полу загородного дома господина Популенкова. Увы, дела обстояли значительно хуже - весь временной промежуток между той, майской сухой грозой и первой августовской полностью выпал из памяти. Я помнил, как очнулся на вилле Популенкова от почти нечувствительных пощечин и открыл глаза.