Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс

Черчилль прибыл в Москву 12 августа в сопровождении Аверелла Гарримана, координатора программы поставок по ленд-лизу в Лондоне, присоединившегося к премьер-министру в поездке по просьбе президента Рузвельта. В тот вечер состоялась их первая встреча со Сталиным80. Встреча началась с обмена мнениями по военной ситуации. Черчилль высказался по ситуации в Египте, а Сталин сказал, что «новости плохие, и что немцы предпринимают невероятные усилия, чтобы подойти к Баку и Сталинграду. Он не знает, как им удалось собрать столько войск и танков и так много венгерских, итальянских и румынских дивизий. Он уверен, что они собрали войска со всей Европы. Положение Москвы надежное, но он не может гарантировать заранее, что русские смогут отразить нападение немцев».

Черчилль спросил, способны ли немцы начать новое наступление под Воронежем или на севере. Сталин ответил, что «ввиду протяженности фронта для Гитлера вполне возможно направить 20 дивизий и создать мощную ударную силу»81.

Далее беседа повернулась в сторону открытия второго фронта. Черчилль объяснил, что осуществить вторжение во Францию через Па-де-Кале в 1942 г. не представляется возможным, потому что для выполнения такой операции на укрепленном берегу у союзников недостаточно десантных судов. Как рассказывает об этой встрече американский переводчик, Сталин «очень помрачнел» и начал предлагать разные альтернативы – например, высадку на Нормандские острова. Черчилль возразил, что такие действия принесут больше вреда, чем пользы, и приведут к растрате ресурсов, которые лучше задействовать в 1943 г. Сталин подверг сомнению данную Черчиллем оценку численности немецких войск, дислоцированных на территории Франции, однако премьер-министр Великобритании настаивал на том, что «война – это война, но не безрассудство, и было бы глупо навлечь катастрофу, которая не принесет пользу никому». Сталин, однако, «стал держать себя нервно» и сказал, что он «придерживается другого мнения о войне. Человек, который не готов рисковать, не может выиграть войну». Далее Сталин выразил мнение, что британцы и американцы «не должны так бояться немцев» и что они склонны переоценивать силы Германии. По словам Сталина, «его опыт показывал, что войска должны быть испытаны в бою. Если не испытать в бою войска, нельзя получить никакого представления о том, какова их ценность». После еще нескольких реплик о возможности высадки во Франции разговор повернул в сторону организации союзниками бомбардировки в Германии. Здесь Сталин и Черчилль пришли к общему мнению. Сталин выразил надежду, что бомбардировке будут подвергнуты как промышленные, так и жилые районы, поскольку это единственный способ сломить боевой дух немцев. Черчилль охотно согласился: «Что касается гражданского населения, мы рассматриваем его боевой дух как военную цель. Мы не ждем пощады и не проявим пощады… Если понадобится, по мере продолжения войны, мы надеемся разрушить почти каждый дом почти в каждом городе Германии».

Как говорится в американской записи беседы, слова Черчилля «оказали стимулирующее влияние на ход встречи, и с этого момента атмосфера начала заметно теплеть».

Черчилль далее рассказал Сталину об операции «Факел» – англо-американском вторжении во французскую часть Северной Африки, запланированном на октябрь – ноябрь 1942 г. Целью операции было занять позиции, с которых затем можно было бы атаковать немецкие и итальянские войска в Тунисе и Ливии. Главную роль в этой атаке должен был играть удар британской 8-й армии с территории Египта. Чтобы проиллюстрировать значимость операции, Черчилль нарисовал Сталину крокодила и сказал, что вместо того, чтобы атаковать твердое рыло зверя, расположенное в Северной Франции, англо-американские войска попытаются атаковать его мягкое брюхо, расположенное в Средиземноморье. Вполне объяснимо, что Сталин подумал, что твердое рыло крокодила нацелено на Восточный фронт и что Красная Армия уже ведет с ним борьбу. Что же касается операции «Факел», Сталин уже достаточно много знал о ней из собственных источников, но изобразил большую заинтересованность и готовность помочь. Он выразил беспокойство тем, что операция может вызвать неприятие у французов, однако отметил, что видит в ней четыре больших преимущества: 1) операция будет нападением на врага с тыла; 2) она заставит немцев и французов воевать друг против друга; 3) она отвлечет Италию от участия в военных действиях и 4) сохранит нейтральную позицию Испании.

К следующему дню энтузиазм Сталина по поводу операции «Факел» несколько ослаб82. Он сказал Черчиллю и Гарриману, что с военной точки зрения операция верна, но не имеет прямого отношения к Советскому Союзу. Что касается второго фронта, проблема заключается в том, что англичане и американцы оценивают русский фронт как второстепенный, а советское правительство – как первостепенный. Затем Сталин пожаловался, что Великобритания и США не выполняют своих обязательств по поставкам в Советский Союз, и сказал, что они могли бы пойти на чуть большие жертвы, учитывая, что на русском фронте ежедневно приносится в жертву 10 000 человеческих жизней. Черчилль ответил, что огорчен тем фактом, что, по мнению русских, их западные союзники делают недостаточно для общей цели. Сталин ответил, что это «не проявление недоверия, а всего лишь расхождение во взглядах». Он считал, что англичане и американцы смогли бы высадить шесть или восемь дивизий на Шербурском полуострове, поскольку они обладают господством в воздухе. Он считал, что если бы английская армия так же много сражалась с немцами, как русская армия, то она не боялась бы так сильно немцев. Русские и, конечно, английская авиация показали, что немцев можно бить. Английская пехота могла бы сделать то же самое при условии, если бы она действовала одновременно с русскими.

Также Сталин представил Черчиллю и Гарриману меморандум, в котором говорилось, что планы Советского Союза относительно военных действий летом и осенью составлялись с расчетом на открытие второго фронта в Европе в 1942 г.83.

15 августа Черчилль вновь встретился со Сталиным, на этот раз без Гарримана. Эта встреча оказалась гораздо более теплой и дружеской, чем предыдущие две, и перешла в закрытый ужин в апартаментах Сталина84. Сталин попытался еще оказать давление по вопросу второго фронта, утверждая, что в случае успешного осуществления операции «Факел» союзникам придется занять и Южную Францию. С этим Черчилль сразу согласился. Однако в основном разговор был посвящен другим темам. Особенно интересно отметить, в каких радужных тонах Сталин рассказывал Черчиллю о ситуации на Восточном фронте. Немцы, по словам Сталина, наступали по двум направлениям: один поток войск направлялся к Кавказу, а второй – к Воронежу и Сталинграду. «Фронт разбит, враг достиг успеха, но у него недостаточно мощи, чтобы закрепить этот успех… Они надеялись прорваться к Сталинграду, но не смогли дойти до Волги. [Он] считает, что это им не удастся. Под Воронежем они хотели пройти к Ельцу и Рязани, тем самым выйти на Московский фронт. Здесь они тоже потерпели неудачу… Под Ржевом русские немного выровняли фронт, и Ржев скоро будет взят. Затем русские будут двигаться в южном направлении, чтобы отрезать Смоленск. Под Воронежем немцам пришлось перейти через Дон. У русских есть большие резервы… к северу от Сталинграда, и он надеется вскоре начать наступление по двум направлениям: а) к Ростову и б) дальше на юг… Целью будет отрезать вражеские войска в северной части Кавказа. В заключение он сказал, что у Гитлера нет достаточных сил, чтобы вести наступление больше чем на одном участке фронта».