Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве - Дэвид Гранн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройдя около семидесяти миль, путешественники увидели на северо-западе мыс залива, который им ранее не удалось обогнуть. К их удивлению, проводники не стали вести их в том направлении. Вместо этого они вытащили каноэ на сушу и принялись разбирать лодки на части, каждая из которых была разделена на пять отдельных компонентов, что облегчало их транспортировку. Каждому достался свой кусок, который он должен был тащить, кроме Дешевого. Не имея больше мечты, которая могла бы поддержать его, он, казалось, распадался не только физически, но и психически. Набирая понемногу еду и бормоча себе под нос, он потребовал помощи, как только начался поход.
Они последовали за Мартином и его отрядом по тайной тропе - восьмимильному портовому маршруту через дикую местность, который позволил им избежать опасного моря вокруг мыса. Они пробирались через болото, погружаясь в воду по колено, а иногда и по пояс. Байрон понял, что кража баржи облегчила им задачу: они никак не смогли бы протащить ее по суше. Но даже без нее Байрон выбился из сил и через несколько миль рухнул под деревом, где, по его словам, " предался меланхоличным размышлениям". Он видел, как другие в конце концов поддавались заманчивой перспективе раствориться в другом мире. По крайней мере, для того, чтобы попасть туда, не потребуется больше труда. Но Байрон заставил себя встать: "Этим размышлениям не будет конца".
По окончании перехода чоно собрали каноэ и спустили их на воду в канале, проложенном между раздробленными островами у берегов Чили. В течение нескольких недель корабль продвигался на север, переплывая из канала в канал, из фьорда в фьорд, пока однажды в июне 1742 г. вдали не показался мыс. Мартин объявил, что это остров Чилоэ.
Чтобы добраться до него, им еще предстояло пересечь залив, выходящий в беспрепятственный Тихий океан, который был настолько опасен, что служил естественным барьером для вторжения испанцев дальше на юг. " Там было самое страшное пологое море, опасное, конечно, для любой открытой лодки, - отмечал Байрон, - но "в тысячу раз больше" для их крошечных каноэ". Гамильтон решил подождать несколько дней с одним из чоно, прежде чем отважиться на попытку. Но трое других путешественников отправились в каноэ вместе с Мартином, который соорудил из кусков одеял небольшой парус для движения. Начался снегопад, и лодка дала течь. Байрон стал судорожно спускать парус, а Дешевый бормотал что-то на ветру. Они продержались всю ночь, и лодка зашаталась. Но когда взошло солнце, путешественники преодолели проход и коснулись южной оконечности острова Чилоэ. Прошло три месяца с тех пор, как они покинули остров Вэйджер, и почти год с тех пор, как они потерпели кораблекрушение. Как писал Байрон, он сам и другие потерпевшие кораблекрушение " едва ли были похожи на людей". Дешели был в тяжелейшем состоянии. " Я могу сравнить его тело не с чем иным, как с муравейником, по которому ползают тысячи этих насекомых", - отмечал Байрон. "Теперь он уже не пытался хоть как-то избавиться от этих мучений, так как совсем потерял себя, не помнил ни наших имен, которые были рядом с ним, ни даже своего собственного. Борода у него была длинная, как у отшельника, ноги - огромные, как мельничные столбы, а тело - сплошная кожа да кости".
Они преодолели несколько миль по плотному снегу до деревни местных жителей, где те предоставили им пищу и кров. " Они приготовили для капитана Чипа постель из овечьих шкур недалеко от костра и уложили его на нее, - писал Байрон, - и действительно, если бы не любезная помощь, которую он сейчас встретил, он не смог бы выжить".
Хотя Байрон и Кэмпбелл устали от бурного руководства Чипа, они продолжали считать, что первоначальный план капитана мог бы удаться, если бы Булкли и его партия не покинули их. У берегов Чилоэ не было испанской армады, и, возможно, им удалось бы незамеченными пробраться в гавань и захватить беззащитное торговое судно, оказав, по словам Кэмпбелла, " значительную услугу нашей стране". А может быть, это была фантазия, которая просто помогала смириться с тем выбором, который они сделали.
Вскоре к ним присоединился Гамильтон. Однажды вечером, когда все уже начали приходить в себя - даже Дешевый немного оправился, - они ели свежее мясо и пили спиртное, сваренное из ячменя. "Мы все веселились", - писал Кэмпбелл, добавляя: " Мы считали, что снова оказались в стране живых". Байрону, у которого после отъезда из Англии было два дня рождения, исполнилось восемнадцать лет.
Через несколько дней они отправились в другую деревню. По пути их внезапно настигла фаланга испанских солдат. Пережив бурю, цингу, кораблекрушение, оставление и голод, касталийцы оказались в плену.
" Теперь я был поставлен перед позорной необходимостью сдаться в плен", - отметил Чип, назвав это "величайшим несчастьем, которое может постигнуть человека". Когда ему вручили документ, подтверждающий его подчинение испанской короне, и предложили подписать его в обмен на еду, он с возмущением швырнул его на землю, заявив: " Офицеры короля Англии могли бы умереть от голода, но они не желают просить".
Но это не имело значения, так как он не подписал его. Выхода не было, и в конце концов Чип и остальные были доставлены на корабле в Вальпараисо, город на материковой части Чили. Их бросили в так называемую "камеру" ( ), в которой было так темно, что они не могли разглядеть лица друг друга. "Там не было ничего, кроме четырех голых стен, - писал Байрон. И рой блох". Когда люди из округи приходили поглазеть на ценных пленников, охранники выводили их из ямы и выставляли, как цирковых животных. " Солдаты зарабатывали неплохие деньги, так как за зрелище они брали деньги с каждого человека", - отмечает Байрон.
Через семь месяцев после задержания этих четырех человек их снова перевезли, на этот раз в Сантьяго, где они встретились с губернатором. Он считал их не только военнопленными, но и джентльменами, и относился к ним более доброжелательно. Он разрешил им условно-досрочное освобождение, и пока они не пытались связаться с кем-либо в Англии, им разрешалось жить
