Часовой Армагеддона - Сергей Щеглов

Валентина пробрал озноб. Неожиданно он сообразил, что происходящее на Побережье значит для него несколько больше, чем раньше. Это больше не был интересный фильм в жанре «фэнтези»; получив в неожиданное наследство целый замок, Валентин не желал его терять. Но ведь дома-то все осталось по-прежнему!

— Поехали, — сказал Валентин Талиону.

Талион вновь открыл проход. Селингари, уже привыкший к сегодняшним разъездам, мгновенно погасил пламя. Валентин первым ступил на борт своего дракона; Талион, Бранбо и Хаям молча последовали за ним.

Спустя минуту все четверо уже летели над зеленым морем Онгерского леса, на юго-запад, к новой столице Фарингии — Амперу Великому.

Валентин еще раз сосредоточился на своих ощущениях. Сейчас, перед самым финальным боем, получив трехминутную передышку, он смог наконец ощутить, как далеко от обычной рутинной работы занесла его нелегкая. Впрочем, все еще можно повернуть назад, подумал Валентин. Кто я такой, чтобы решать судьбу целой страны?

Валентин покачал головой. Нет. Слишком поздно, я никогда не прощу себе отступления. Даже если в Ампере вместо вселенской катастрофы случится всего лишь еще одна Гельвеция. Непохоже, чтобы кто-то кроме меня смог остановить тальменов. Быть может, мне так на роду написано — спасать мирное население от талисманных бурь.

Лес разорвался на мелкие клочья, внизу замелькали прямоугольники возделанных полей, а на далеком с такой высоты горизонте появилась и стала стремительно приближаться Черная Башня — Анхард.

Ампер лежал в ее тени, как дорогой ковер у ног владыки. Отсюда, с десяти, а то и более километров, Анхард выглядел троном, на который Серый взошел, чтобы править всем миром. Казалось бы, чего проще, с могучим-то талисманом? Но вот уже несколько лет вся мощь талисмана была направлена против собственной же страны, у которой пришлось отнять даже ее мертвецов. Валентин покачал головой — каким же идиотом надо быть, чтобы продолжать упорствовать в заблуждении, будто власть основывается на силе. А впрочем, и на Земле всегда хватало охотников посидеть на штыках; долговечность такого правления определяется выдубленностью задницы. У Серого, надо полагать, с этим все в порядке.

— Прямо на крышу? — нервно спросил Хаям. Валентин хлопнул себя по лбу. Отсюда уже видны были черные точки кружащих у Башни самрухаров — гигантских птиц, способных нести на себе не только человека, но и гигантский, заряженный заколдованной стрелой самострел. Еще немного, и дракон влетел бы в это облако безо всякой защиты…

Валентин вытащил шкатулку. Дрожь мягко охватила правую руку. Ну, подруга, давай. До самого вечера, на меня, моих друзей и этого дракона, полную защиту от всего, что только можно себе представить. Сможешь?

Шкатулка засветилась зеленым, шарики затряслись в своих гнездах. Один из них мягко выскользнул наружу, издав чмокающий звук. Валентин наблюдал за Шкатулкой с напряженным вниманием; если что-то пойдет не так, еще не поздно дать деру. Тогда путь один — домой, в Эбо.

Валентин почти хотел, чтобы у Шкатулки ничего не получилось.

Шарик повис в воздухе, затем стал расти, одновременно становясь все более прозрачным и бесплотным. Когда его едва видимая поверхность коснулась лица Валентина, он почувствовал лишь легкое дуновение холодного воздуха — и больше ничего. А затем шарик раздулся за пределы дракона, и исчез, оставив лишь приятное ощущение безопасности, сродни тому, которое испытываешь в компьютерных игрушках.

Сработала, подумал Валентин с облегчением. Что ж я, дурак, на тысячу лет защиты не попросил? Впрочем, еще успею.

Размышления Валентина прервал Хаям:

— Отличный залп! — вскричал он, указывая вперед.

Валентин посмотрел на Анхард и увидел, что самрухары выстроились в образцовый боевой порядок — полусферу из доброй сотни птиц, центром которой являлся Селингари. И от каждой из птиц к огненному дракону летела маленькая — издалека — стрела, несущая мгновенную смерть всему живому. Ну, Шкатулка, подумал Валентин, то-то будет прикол…

Додумать он не успел. Дракон слегка дрогнул, словно поежился, и стрелы, мелькнув перед самым носом, пропали начисто. Будто их и не было, поразился Валентин и оглянулся назад — оп-па! Промахнулись?! Все?!

Стрелы улетали вдаль, пройдя, мимо — а если уж быть совсем точным, то прямо сквозь дракона, защищенного легендарным талисманом. Улетая, они казались совершенно безобидными, и даже облачка взрывов, усеявшие землю там, где они наконец прервали полет, выглядели маленькими и несерьезными.

А Селингари все так же летел вперед, не снижая скорости. Самрухары сумели перестроиться в новую фигуру атаки. Теперь они окружили дракона со всех сторон и дали второй залп.

На этот раз Селингари дрожал несколько секунд. Валентин почти ощутил, как сквозь него пролетает чуждая магия — но для глаз все выглядело как обычно: стрелы приближались, терялись из виду и снова появлялись, но уже с другой стороны, там, откуда в свою очередь стреляли другие крылатые всадники.

Валентин невольно вскрикнул, когда первая стрела попала в цель.

Еще мгновение назад самрухар, раскинув крылья в планирующем полете, скользил вперед за безнадежно обогнавшим его Селингари — и вдруг пролетавшая мимо стрела расцвела искрящимся облаком взрыва. В тот же миг самрухар из черного стал алым, крылья его распались на бурые лохмотья; самрухар завис в воздухе уже не птицей, а бесформенной массой перьев, костей и сухожилий, слепленных вместе кровавой слизью — и начал медленно падать вниз, оставив за собой облако черных перьев.

А ведь стрела разорвалась метрах в двадцати от него, подумал Валентин. По спине пробежал холодок — сунься мы сюда без Шкатулки…

— Они перебили друг друга, — изумленно произнес Талион. — Шкатулка знает секрет победы без боя!

Валентин огляделся, и ему стало совсем худо. Ни одного — он повертел головой, чувствуя, как озноб пробивает его до костей — нет, ни одного из сотен самрухаров не осталось в воздухе! Только редкие облачка перьев да темные точки, падающие к земле.

И ведь это только начало, первая линия обороны. Валентин затряс головой — проклятье, кого же Серый ждал в гости, раз так вооружил охрану?

Селингари беспрепятственно подлетел к башне и опустился на ее плоскую крышу, подозрительно напоминавшую ровную поверхность Ганагана.

Восемь молний ударили одновременно, заставив Валентина зажмуриться.

Открывать глаза он не спешил. Все было слишком очевидно.

— Никого не осталось, — прокомментировал Бранбо. — Хозяин знал, что делал, когда запретил мне исследовать эту шкатулку.