Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

— Джим!

Брайен привстал на стременах, указывая рукой вперед.

Лес, которым поросла дорога, выродился в приземистый кустарник и чахлые, редкие деревца, оплетенные болотной травой. Резкая и неровная линия горизонта шрамом рассекала змейку дороги, тяжелой серо-холодной тенью зимы, сгустившейся на небосводе, вдавливая в темень жухлую растительность.

— Надвигается, — произнес Арагх.

Джим всматривался в горизонт, в изгибы контуров, в бугорки и кочки, соизмеряя расстояния между одиноко разбросанными тонкими стволами сухостоя, и поймал медленное и крадущееся движение линии. Невидимая рука пролила вязкую тягучую жидкость, и та ринулась потоком по дороге, стекала через края, расползалась вширь, слепо пожирая болотные островки и протоки. От шабаша тьмы пахнуло мертвечиной, а холодок страха выстуживал кровь.

Инстинктивно Джим и рыцарь остановились, загипнотизированные плавной поступью смерти. Арагх невозмутимо сел на задние лапы и насмешливо оскалился.

— Залетают с востока, — лаконично заметил он.

Они устремили взоры в небо. Драконы! На высоте четырехсот футов над дорогой Джим различил очертания летящих драконов. Наконец! Надежда вспыхнула… и угасла. Темный неясный силуэт вырвался из сумрака и обрел форму громадной птицы, размером с дракона и с орлиным размахом крыльев. Джим всматривался в небо, но пропитавшая воздух мгла мешала разглядеть это странное существо, походившее на исполинскую хищную птицу.

Птицы снизились и перешли на бреющий полет. Они приближались, и Джим различил сперва очертания, а потом и детали облика странной тяжеловесной головы. Сознание поплыло, отказываясь принимать увиденное: громадная хищная птица, за исключением головы — человеческой головы. Бледное лицо женщины впивалось взглядом в Брайена и Джима, рот полуоткрылся, обнажая белые острые зубы.

— Гарпия! — на медленном вдохе произнес рыцарь.

Она приближалась.

Джим не сомневался, что гарпия свернет в самой нижней точке траектории, но она продолжала лететь прямо, атакуя в лоб. Джим понял причину, по которой глаза отказывались смотреть на это белое лицо, застывшее в маске всеобъемлющего безумия. Оно высасывало волю, довлело, доминировало, подчиняло себе.

Внезапно она оказалась уже рядом и бросилась на Джима, выставленные когтистые лапы нацелились на его горло. Развязка наступила быстро.

Темная тень стремительно взвилась в воздух. Длинные челюсти сомкнулись, запоздав на долю секунды. Гарпия визгливо вскрикнула, свернула в сторону, потеряла равновесие, задела Брайена, едва не выбив рыцаря из седла, но длинные крылья расправились и снова наполнились воздухом. Она отчаянно замахала ими, медленно и натужно набрала высоту.

Резкое, рваное рычание Арагха, возбужденного запахом сражения, стихло. Брайен выпрямился, поудобней устроившись в седле. Гарпия развернулась после неудачной атаки и полетела к Башне.

— Тебе повезло, что волк отвлек гарпию, — мрачно заметил Невилл-Смит. — Ее укус ядовит. Сознаюсь, дьявольское лицо совершенно выбило меня из седла.

— Пусть повторит атаку, — злобно оскалился Арагх. — Дважды я не промахиваюсь.

Слева от небольшого болотного затона до них донесся слабый, жалобный голосок.

— Нет! Нет! Возвращайтесь назад, ваше кусачество! Назад! Бороться бесполезно! Впереди вас ожидает смерть!

Они обернулись.

Черт меня подери! — воскликнул Брайен. — Никак твой дружок, водяной дракон, проснулся.

— Нет, — фыркнул Арагх, жадно втягивая воздух, — Дракон, да не тот. Запах другой.

Водяной дракон, как две капли воды похожий на Секоха, восседал на полузатопленной мшистой кочке футах в сорока от дороги.

— Умоляю вас! — заклинал он, расправляя крылья, чтобы удержать равновесие. — Ваши усилия тщетны, а мы все будем впоследствии расплачиваться и страдать. Вы разбудили спящих в Башне! И вы разгневаете их, если пойдете туда!

— Их? — вопрошал Джим. — Темные Силы?

— Их-их! — отчаянно причитал водяной дракон. — Тех, кто построил и живет в Презренной Башне. Тех, кто проклял нас пятьсот лет назад. Разве вы не чувствуете, что они поджидают вас? Они ненавидят нас! Они бессмертны! Они притягивают к себе все зло мира и…

— Подойди, — позвал Джим. — Выйди на дорогу. Я хочу поговорить с тобой.

— Нет… нет! — взвизгнул водяной дракон. Он испуганно взглянул на накатывающуюся черную линию. — Я улетаю! Он забил крыльями, медленно поднимаясь в воздух. — Они вырвались на свободу. Мы погибли!.. Погибли!

Из-за фронта ледяного мрака вырвался ветер, наполнил крылья дракона и стремительно швырнул его в поднебесье. Он летел по направлению к большой земле — тяжело, слабо перебирая крыльями, не переставая пронзительно и отчаянно кричать.

— Погибли!.. Погибли!.. Погибли!

— Ну, что я вам говорил о водяных драконах? — вздохнул Брайен. — Как джентльмен может добиться почестей и уважения, убивая подобных тварей и…

Но Невилл-Смит так и не закончил фразы. Пока они говорили с водяным драконом и за время последней реплики сэра Брайена, линия приблизилась и миновала их. Скупые зимние краски поглотили Соратников, а цвет лиц стал пепельно-серым.

— In manus tuas, Domine [1], — тихо произнес рыцарь и перекрестился.

Серая зимняя пелена опустилась вокруг. Болотная вода отсвечивала спокойным маслянистым блеском, проглядывая сквозь тусклую зелень травы. Легкий, холодный ветерок промчался по зарослям камыша, с треском пригибая коричневые головки, а затем, забавляясь, разметал их по сторонам, словно кости, истлевшие на заброшенном кладбище. Деревья беспомощно поникли. Листва высохла, как иссыхают порой преждевременно люди; незримая завеса невыразимой тяжести, сравнимой разве со смертью последней надежды, опустилась на сознание живущих.

— Сэр Джеймс, — неожиданно сказал рыцарь вежливым и формальным тоном, которого Джим доселе не слышал. — В этот час мы посвятили себя служению Великому Делу. И если ты вернешься назад один, то заклинаю Господом, расскажи даме моего сердца и родственникам ее о гибели моей.

— Это будет для меня честью, — неловко ответил Джим и ощутил неприятную сухость во рту.

— Я нижайше благодарю за столь щедрую любезность, — искренне произнес Брайен. — И даю обет поступить так же, как только найду корабль, отправляющийся через западные моря.

— Расскажешь Энджи. Леди Анджеле, — уточнил Джим. — Об остальных не беспокойся.

В сознании возник образ, как этот странный мужественный и честный человек, стоящий рядом с ним, оставляет дом, семью и отправляется за три тысячи миль по неизвестному океану, повинуясь обещанию, данному незнакомцу. Джим внутренне содрогнулся, сопоставив образ Брайена со своими размышлениями о мышцах в голове рыцаря.