Локальная метрика (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

И по-прежнему — тишина, холод и никого. Неровный свет огня идёт сбоку, через тонкую ледяную стенку, как будто там, сбоку от терминала, в снегу горит большой костёр. Вход найти просто — достаточно идти по следу разорванных упаковок от чипсов и обёрток от конфет. Он оказался низким лазом, пробитым в снежной стене лопатой, и мне пришлось пробираться туда на четвереньках.

Внутри вертикальной ледяной шахты диаметром метра три горит «вечный огонь» — в лючок отбора топливных проб кто-то опустил в качестве фитиля пожарный шланг и поджёг, создав гигантскую «керосинку». Видимо, цистерна закопана достаточно глубоко, чтобы не промёрзнуть, и огонь будет гореть до тех пор, пока не кончатся все эти тонны залитого туда топлива. Отвратительный запах горелого бензина пропитал всё вокруг, но подсасываемый через лаз воздух даёт достаточно кислорода и для горения, и для дыхания. Во всяком случае, автор этого по-своему остроумного технического решения умер не от угара. Сидящий на притащенном сюда офисном кресле, полускрытый кучей тряпок и упаковочного картона человек украсил ледяную стенку замерзшей смесью крови, волос и мозгов, засунув себе в рот ствол пистолета Макарова. Пистолет так и лежит у него на груди, где через расстёгнутую куртку в фирменных цветах топливной компании видна униформа охранника. Надо же, не знал, что им настоящие пистолеты дают. Думал, травматика или газ. На полу ледяного колодца слой разорванных упаковок от еды, закопчённых с одного края консервных банок и множества пустых бутылок.

Самоубийца, видимо, специально расстегнул куртку, чтобы был виден бейджик с именем-фамилией, но я не стал его читать. Пусть останется безымянным. Большая часть жара от горящего пламени уходит вверх, вылетая наружу через отверстие в ледяном куполе, так что в шахте недостаточно тепло для разложения, и труп окоченел, покрывшись изморозью. Я не стал его трогать, забрал только пистолет. Не знаю, зачем — просто рефлекторно, чтобы оружие не валялось. Пусть покойный лежит тут — место не хуже любого другого. Судя по ведру с застывшим говном рядом, бывший охранник протянул недолго — несколько дней, не больше. Холод, одиночество и безнадёга сломали его, и он не стал бороться дальше. Я не осуждаю. Особенно сейчас, когда рухнула и моя надежда. Если где-то и есть спасение, то явно не здесь…

Глава 24. Олег

Утром Олег помогал выносить трупы и паковать их в специальные мешки — здешний склад формировал кто-то очень предусмотрительный. Выглядели растерзанные тела ужасно, пахли ещё хуже, но он крепился изо всех сил. Мрачные, с осунувшимися лицами военные складывали своих погибших товарищей на платформе, готовя к отправке за портал. Из примерно сотни человек уцелело меньше половины, и ряд мешков вышел длинным. Олег сначала хотел попросить у Карасова разрешения прочитать над ними молитву, но потом решил — уж на это ему точно ничьего разрешения не требуется.

— Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставившихся рабов Твоих, братьев наших…

Солдаты обнажили головы и слушали молча. Многие из них были ранены и тоже ждали отправки, сидя на краю платформы. Тяжёлых вынесли на носилках — к счастью, у военных оказался медик, способный оказать первую помощь. И, к ещё большему счастью, в ночной бойне он уцелел. Когда Олег дошёл до: «…Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь», — портал уже активировался. Маневровый дизелёк подал открытый товарный вагон под погрузку. Из портала снова, как чёртик из табакерки, выскочил Серый, и они с Карасовым отошли подальше — видимо, выяснять отношения. Олег не слышал их беседы, но вид у полковника был самый что ни на есть мрачный. Удивительно, но рана его, похоже, совершенно не беспокоила — он не только не собирался сопровождать своё разбитое войско в портал, но и, кажется, действовал рукой совершенно свободно, хотя Олег отчётливо помнил, что лапа чудовища буквально насквозь пробила ему плечо. Между тем, солдаты выносили из вокзала тварей, которых всё-таки смогли убить ночью, тщательно запаковав их в плотный полиэтилен. Удивительно, но чёрная кровь к утру с полов полностью испарилась, оставив только красную, которую сейчас замывали швабрами. Кровь убитых тварей пахла полынью и миндалём, кровь убитых людей пахла куда хуже…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Карасов и «Серый» расстались явно недовольные друг другом. Куратор вспрыгнул на подножку тепловоза, и маленький скорбный поезд отбыл за портал. Олег с запозданием подумал, что, наверное, он мог бы уехать с ранеными — отчего-то ему казалось, что никто не стал бы препятствовать этому. И удивился себе — почему эта мысль раньше не пришла ему в голову? Но, пораздумав ещё, решил: вряд ли это было хорошей идеей — с той стороны его точно не оставят в покое и не отпустят восвояси, уж слишком много ему стало известно.

После отправки раненых портальная установка была выключена — шёл цикл накопления, и ноющий на высокой ноте маховик снова сотрясал здание неприятной вибрацией. Олег так и не понял, зависел ли расход энергии от времени работы портала или от массы перемещаемых предметов, но за один раз доставить всё нужное было почему-то невозможно. Профессор был предельно мрачен и не отвечал на вопросы — впрочем, удивляться этому не приходилось. Карасов метался по территории, пытаясь наладить хоть какое-то боевое охранение — людей категорически не хватало. Полсотни уцелевших, среди них несколько легкораненых, которые то ли сами не захотели отбыть через портал, то ли им запретил полковник — это все, кто был в наличии. К удивлению Олега, полковник оставил при себе Гилаева — и это несмотря на полученные им в бою тяжёлые раны. Карасов, проявив необычную для него заботливость, лично поил раненого из фляжки, а когда Олег попытался предложить свою помощь — наорал на него и прогнал прочь.

На вышках не осталось даже трупов — только залитые кровью площадки с изуродованным ограждением. Большая часть пулемётов оказалась серьёзно повреждена — сорванные со станков, с погнутыми стволами и искорёженными затворными коробками, они как будто прошли через камнедробилку. Полковник каждые полчаса появлялся на галерее и молча сверлил профессора яростным взглядом — тот бледнел, дёргался, но отвечал лишь отрицательным покачиванием головы. Энергия копилась медленно, и когда научник, наконец, подтвердил готовность, Карасов был уже готов пристрелить его за саботаж.

Маховик тоскливо взвыл, меняя обороты, и все в нетерпении повалили на платформу. Воздух в арке дрогнул: из пустоты нарисовалась квадратная зелёная морда маневрового дизеля. Он еле-еле полз, вытягивая из ничего сантиметры здоровенного моторного отсека — видимо, состав за ним был прилично нагружен. Олег снова поразился захватывающей нереальности это картины — тепловоз как будто создавался прямо здесь из ничего, рисуемый в воздухе кистью торопливого художника. Завораживающее зрелище, к которому невозможно остаться равнодушным. Однако не успела показаться кабина машиниста, как что-то явно пошло не так — пространство под аркой подёрнулось на мгновение серым маревом, состав, дёрнувшись, остановился, а потом…

Олегу показалось, что тепловоз взорвался — но, к счастью, нет, хотя грохнуло знатно. Закрывшийся портал разрубил маневровую машину поперёк моторного отсека, и огромный тепловозный дизель разлетелся на куски. Лишённый половины опор коленчатый вал выломал шатуны поршней, фонтаном ударило в стороны раскалённое масло, струёй пара ринулась в атмосферу охлаждающая жидкость и рама без задних колёсных тележек осела на рельсы, задрав к небу квадратный нос капота. К счастью, основная часть катаклизма была направлена назад, в сторону портальной арки, и никто не пострадал — лишь мелкие ожоги от масляных брызг да шок от неожиданности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Карасов, опомнившись, бегом рванул к вокзалу. Олег побежал за ним, опасаясь за профессора, остальные — потому что все бегут. На площадке моментально стало тесно. Полковник наступал на сжавшегося перед ним профессора и грозно орал: