Люди идут по дороге - Сергей Владимирович Киреев

class="stanza">

Там она, в реке глубокой,

Спит, как спящая царевна,

Разглядеть её в бинокль

Я пытаюсь ежедневно.

Ведь теперь я в пух и перья

Весь разбит тоской.

Дорогая, навсегда я

До конца с тобой!

Злая прихоть — в воду прыгать

Съела мой покой!

Дорогая, до конца я

Навсегда с тобой!

1980

«У Женьки…»

У Женьки

С Преображенки

Такие в душе оттенки,

Что сам он

Готов хоть в саван,

Готов хоть под нож, хоть к стенке.

Вчера мы зверюгу-опера во мгле ночной отловили —

Он шьёт нам дела, как пуговицы. Но смотрим — не он, не тот!

Но, раз уж попался — вот тебе! Мы рыло ему набили,

Ведь мы же на зверя этого охотились целый год!

«Ребятки!

Включай обратку! —

Женёк призывал к порядку,

Не то ведь

Судьба отловит, —

Самих нас расплющит всмятку!»

Мы сделали то, что сделали, а нам бы его послушать,

Но ступор у нас, оскомина от всей его трескотни.

Пока мы до дома шлёпали, он нам проорал все уши:

«Конец нам, ребята, если мы такие же, как они!»

И через

Такую ересь

Ему кореша приелись,

И с нами,

С его братья́ ми

Все песни его отпелись.

Эх, видно не зря в лице его нам жизнь подавала знаки.

Он в штопор от нас, в запой ушёл, а нам-то и впрямь капут,

А мы через год угробились в аварии, в автозаке —

В троллейбус какой-то врезались, когда нас везли на суд…

1981

«По улице по Каланчёвской…»

По улице по Каланчёвской

Иду с растрепанной причёской,

Колючий дождь ко мне цепляется,

Шумит, бузит, как горький пьяница,

И по асфальтовым обочинам,

По тротуарам раскуроченным

Иду, пою, почти что трезвый я,

Мерцает месяц, словно лезвие,

Как будто дьявол взял под нож мою

Москву — старуху суматошную.

Эй, ты, кривая, злая, лютая,

Я молод, весел, я люблю тебя!

По улице по Каланчёвской

Иду походочкой нечёткой,

А в переулках с утра до ночи

Менты снуют — не все там сволочи,

Верчусь, как ключ в замочной скважине:

«Неужто, братцы, не уважите!

Светла печаль ночами летними,

Я вам налью, и вы налейте мне!»

Туман вдали, потёмки мутные,

Душа поёт! Девчата ждут меня!

По Каланчёвке, как под плёткою,

Бегу, скачу, стучу чечётку я!

Вверху блестит чего-то, светится —

Юпитер, Марс или Медведица,

Шарфом машу: «Эй, вы там, чудики,

Рули сюда на звуки музыки!

Я дам вам килек и горошечку

Под водку с пивом, под гармошечку!»

У трёх вокзалов, вон, веселие,

Я пью со всеми. В доле, в деле я!

Ура! Баланс держу упрямо я!

Бурлит красавица-Москва моя!

Поёт и пляшет, во хмелю хрипя.

Эй, ты, я вот он, я люблю тебя!

1979

«Дождь-доходяга отморосил, от мира сего отцепился…»

Дождь-доходяга отморосил, от мира сего отцепился,

Вдаль по-пластунски уполз во тьму поздний, пустой трамвай,

В чёрное небо светофор дёрганым глазом впился,

И во дворе на скамейке спит мирный алкаш Николай.

Звёзды ведут хоровод над ним, и вороньё хохочет,

И дядя Вася — дворник, друг рядом присел на край.

Рогом ворочает в небесах месяц, начальник ночи,

Тихо вздыхает — он видит всё — светит: «Держись, Николай!»

Вот милицейский мотор хрипит, как человек в удавке,

Люди из окон глазеют вниз, слушают свист и лай,

Люди горды: мы не пьяны, мы не лежим на лавке,

Нас никуда не увезут. В общем, прощай, Николай!

«Не отдавайте его, он свой!» — галки, грачи кричали,

Он пропадёт — грянет ваш черед сгинуть ко всем чертям!

Люди под лампами пили чай, со смеху подыхали,

Гладили кошек, несли, смеясь, ложки к раскрытым ртам.

Ветер деревья ломает-гнёт, гложет кору и корни.

Снова машина рулит во двор, льётся из кружек чай.

Всех увезли. Нет никого. Лишь дядя Вася, дворник,

Возле скамейки скулит, как пёс: «Эх, Николай, Николай!»

1980

«Снова кровь бурлит во мне, волнуется…»

Снова кровь бурлит во мне, волнуется,

Снова март звенит ручьями талыми,

Но в окне напротив — через улицу —

Ты платком печально помахала мне.

Дождик потихоньку капает,

По щекам меня царапает.

Холодно сегодня очень мне,

Пропадаю на обочине!

Тыщу раз родня твоя удавится,

Но со мной не пустит на свидание.

Ты — в очках учёная красавица,

На гитаре шпарю в ресторане я!

Дождик, злой, холодный, капает,

Горло мне впотьмах царапает.

Эх, за что такие ночи мне,

Пропадаю на обочине!

Мне б любви и счастья хоть немножечко,

Ты со мной своё откуролесила,

Наглухо захлопнула окошечко,

Насовсем закрыла, занавесила!

Дождик прямо в душу капает,

Сердце мне, подлец, царапает.

Холодно, тоскливо мочи нет!

Пропадаю на обочине…

1977

«Любовь у меня — хоть сейчас околеть…»

Любовь у меня — хоть сейчас околеть, —

Не праздник души, а сплошная комедь.

Она — музыкантша, а я — чёрт-те что,

Шопен мне в мозги — как вода