Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ожидании Ранта Шервуд подошел к окну и от души потянулся. Тьма за окном сменилась белесой, грязно-голубой дымкой. Бриссенден сменил позу, послав в адрес Дол злобный взгляд – наверное, уже тридцатый по счету. Кремер положил безжалостно изжеванную сигару в пепельницу и достал новую.
Вошедший в комнату Джордж Лео Рант приблизился к столу и сел нога на ногу с терпеливым и одновременно почтительным видом. Шервуд оторвался от окна и остановился перед Рантом, сунув руки в карманы и хмуро сгорбившись:
– Ну-с, мистер Рант, надеюсь, вы понимаете, зачем мы здесь собрались.
– Миссис Сторрс мне сообщила, – кивнул Рант. – Прискорбно. Жестокость – неотъемлемая составляющая всех естественных процессов, однако жестокость, проявившаяся в убийстве, свидетельствует о недостаточном духовном развитии человека. Я скорблю по поводу очередной демонстрации жестокости, хотя лично мне это и дает определенные преимущества. У вас имелись некоторые основания считать меня причастным к смерти мистера Сторрса, но определенно не мистера Циммермана, поскольку я едва знал его.
– Угу. Спасибо, что помогли обратить внимание на данный факт. Но, естественно, кроме всех имеющихся версий, следует рассмотреть еще одну. Если вы убили и Циммерман об этом узнал, вы могли устранить его в целях собственной безопасности. Такое случается.
Рант тонко улыбнулся:
– И тем не менее второе убийство осложняет вам жизнь. В высшей степени осложняет, даже если вы снимете с меня все обвинения. Хотя, с другой стороны, второе убийство может ее облегчить, позволив посмотреть на дело свежим взглядом. Полагаю, что так.
– Что вы имеете в виду? – пролаял Бриссенден. – Что вы об этом знаете?
– Ничего. Я ничего не знаю. И все же, с вашего позволения, есть одна вещь, которую я действительно знаю. Разрешите поинтересоваться: это правда, что Циммермана задушили прямо в постели электрическим шнуром? – (Шервуд неохотно буркнул «да».) – Шнур накинули на шею Циммермана, несмотря на его сопротивление? И задушили, несмотря на сопротивление? Или его сперва оглушили либо одурманили наркотиком?
– Я не знаю. Полагаю, он сопротивлялся. Судя по перевернутой вверх дном постели.
– В таком случае… если он сопротивлялся… я действительно знаю одну вещь, которая вам поможет. Если время играет важную роль. Я знаю, что его убили до двадцати трех часов двадцати пяти минут. Именно в это время я вошел в свою комнату, соседнюю с его. Между комнатами стенные шкафы, но у меня очень чуткий слух, к тому же я еще не спал. Лежал в постели и расслаблялся. И наверняка уловил бы звуки борьбы на кровати. Все другие звуки я слышал вполне отчетливо: например, стук в дверь посреди ночи неподалеку от моей комнаты, приглушенный разговор двоих мужчин, звук удаляющихся шагов и громкое хлопанье двери. Я также, как вам наверняка известно, слышал голоса мисс Боннер и полицейского; их взволнованный тон и вынудил меня выйти в холл узнать, в чем дело. Полицейский не разрешил мне войти в комнату Циммермана. Мисс Боннер спустилась позвать на подмогу полицейского, патрулировавшего сад. Моя помощь не требовалась… да и, похоже, была нежелательна. Я вернулся к себе и оделся.
Шервуд сел. Он смотрел на Ранта без видимого удовлетворения и благодарности. И в конце концов пробурчал:
– Значит, по-вашему, все было именно так. Разрази меня гром! В таком случае получается, у вас здесь интернат для глухонемых. Парня душат в постели в доме, полном народу, и никто ничего не слышал, никто ничего не видел, никому ничего не померещилось. Вы считаете, если вы ничего не слышали после двадцати трех часов двадцати пяти минут, это доказывает, что Циммермана убили до этого времени. Отнюдь. Это всего лишь доказывает, что его убили после двадцати трех двадцати пяти и убили его вы. Я вас не обвиняю. Откровенно говоря, у меня нет оснований для подобного обвинения. Но хотелось бы задать вам вопрос. Вы можете добавить хоть что-то действительно полезное для нас? Относительно событий в доме или что-то такое, что вы знали или о чем подозревали?
Рант медленно покачал головой:
– Абсолютно ничего.
– Ладно. Тогда все. Пожалуйста, не покидайте пределы поместья.
Когда Рант вышел, в комнате повисло тягостное молчание. Дол снова закрыла глаза. Шервуд сидел, свесив голову на грудь; Кремер жевал сигару, уставившись в стену.
Бриссенден вскочил с места:
– Пожалуй, пойду скажу Талботу, чтобы отвез де Руда в участок. – Он облизал губы.
Прокурор устало кивнул:
– Валяйте. Но лично я ничего не санкционирую, кроме допроса подозреваемого. Так и передайте вашим людям.
– Кто бы сомневался. – Полковник презрительно фыркнул и вышел из комнаты.
Инспектор встал с места, налил себе полчашки холодного кофе, залпом выпил, закашлялся, снова вставил в рот сигару, потом обогнул стол и остановился перед Шервудом. Дол, слегка приподняв веки, лениво наблюдала за Кремером из-под черных ресниц, затем опять закрыла глаза.
– Итак, – начал Кремер, – перед вами встает та же проблема, что и в деле Сторрса. Мотив. Здесь нужно копать и копать. Я не понимаю, чем могу вам помочь. Сомневаюсь, что вам удастся вытянуть хотя бы слово из этого де Руда. Если, конечно, есть что вытягивать. Думаю, вы уже сообразили, что, возможно, он не лжец и не убийца. Не исключено, что его визит к Циммерману проходил именно так, как он и описывал. Де Руд мог действительно слышать, как Циммерман запирал дверь, учитывая, что кто-то другой все это время прятался в его комнате. А когда Циммерман лег спать, убийца вылез из укрытия, сделал свое грязное дело, отпер дверь и отправился к себе отдыхать, рассчитывая, что до утра у него еще куча времени. Должно быть, он жутко разозлился, что его потревожили ни свет ни заря. Если все было именно так, то подозрение падает на Фольца или Чисхолма, но только не на Ранта. Если это был Рант, тогда или де Руд лжет, или ему примстилось, что дверь заперли, или Циммерман сам отпер ее уже позже: возможно, пошел в ванную и, вернувшись, забыл закрыть дверь. Но если это дело рук де Руда, вам непременно нужно выяснить мотив.
– Угу. – Шервуд не скрывал печального сарказма. – Большое спасибо.
– Не стоит благодарности. Кстати, мы можем попробовать провести один маленький эксперимент. Даже если ничего не выйдет, хотя бы удовлетворим свое любопытство. Рант заявил, что, если бы после двадцати трех двадцати пяти на кровати была возня, он непременно услышал
