Без тебя - Марта Заозерная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, ещё возможно…, - ком в горле застревает.
За последние месяцы мне несколько раз приходилось сообщать родственникам о смерти родных. Самые тяжелые случаи — извещать родителей о смерти детей. Они на подкорке, на всю жизнь остаются. Сейчас ощущения в разы болезненнее. Острота зашкаливает.
— Нет, — Саф улыбается, словно мы с ней о чем-то будничном говорим. — Не забывай, я из двойни. Все эти ощущения уже в моей жизни были.
Следующий час мы играем с малышкой. Говорим только о ней, не возвращаясь к теме болезни Сафи.
Она держит дочку на руках. На миг картинка замирает, отпечатываясь в моей памяти.
Как только Ижена засыпает, Саф устраивается на диване, подложив ладошки под щеку, как маленькая девочка.
— Полежишь со мной немного?
Глава 45
Сафия
Испытываемые в этот момент эмоции расщеплют мою душу на мелкие кусочки. Она и так покалеченная, поддается легко.
Если он откажет — это будет предел.
Сережа оглядывается на Ижика. Смотрит на неё несколько мгновений, после чего ложится рядом со мной.
Если можно поймать руками звездопад, то я сейчас именно это делаю.
— Спасибо тебе, — шепчу, глядя на его шею.
Мой взгляд притягивает пульсирующая венка. В глаза я не рискую смотреть. В последнее время я стала жуткой трусихой. Меня пугает собственная жизнь. Вроде бы и готова, хочу от боли избавиться поскорее, но всё равно отчаянно хватаюсь за жизнь.
Сережа был моим якорем. Я сама его для себя создала. Мне нужна была мечта, которая смогла бы заставить меня не опускать руки, и она у меня появилась.
Если конкретно тебе что-то помогает, то за это нужно держаться несмотря на реакцию окружающих.
Я себе внушила — если мы будем вместе с Сережей, моя жизнь изменится. В ней появятся надежда и смысл. И я оказалась права.
За последние годы я видела многих людей, страдающих и ищущих верный путь. Ни алкоголь, ни наркотики, ни новые достижения и огромные заработки, ни лечение в лучших клиниках, ничего им результата не принесло. Красивые девушки, зарабатывающие десятки миллионов в год, продолжали себя считать страшными неудачницами. Мужчины, распоряжающиеся сотнями, а то и тысячами жизней и подписывающие многомиллионные контракты еженедельно, страдали от чувства собственной несостоятельности.
Мне со всеми моими тараканами помог справиться один, самый жирненький из них — слепая любовь на грани одержимости. Я давно наплевала на то, что кому-то это странным может показаться.
После Маши мне ловить нечего было, понимала это прекрасно. И всё же. Мы живем один раз. Награда за упорство меня более чем устраивает.
Поверх плечо Сережи смотрю на доченьку.
Никого прекраснее я в своей жизни не видела.
«Люблю тебя, моя маленькая, сказочная девочка. Люблю так сильно, как никого и никогда. Люблю тебя больше всего на свете, а я, уж поверь мне, любить умею», — мысленно произношу, рассматривая её кулачки крепко сжатые.
Каждый раз, глядя на неё, я тону в нежности. Моя крошка.
Чувствую вину перед ней. Стараюсь это исправить, записывая для ней бесчисленное количество видео. Быть может, когда она вырастет, ей будет интересно их посмотреть.
Больно оттого, что я не смотрю увидеть, как она растет, быть рядом, когда для неё это важно будет. Но я стараюсь смягчить печаль и её возможное разочарование мной. Подготовила подарки до её двадцатипятилетия, на каждое записала видеообращение и открытки. Любым способом я хочу дать ей понять, как сильно любила. Всегда буду любить.
Сережа прерывает тишину, воцарившуюся вокруг.
— Тем мальчиком, которого ты любила в детстве, был я?
Когда-то мы с ним переписывались, и я проболталась, дескать, в моей жизни тоже был такой человек. Не одному ему с Машей повезло.
— Очень самонадеянно с твоей стороны, — усмехаюсь, прекрасно понимая, он ответ знает.
Так даже лучше. Я оказалась безобразно трусливой.
— Я польщен. Но предпочел бы это узнать от тебя, — ему есть из-за чего испытывать недовольство.
— Не ругай Машу. Она ни в чем не виновата, это я с неё взяла обещание, что тебе ничего не расскажет. Ни тебе, ни другим, — если уж и оставаться на развалинах его памяти, то яркой и жизнелюбивой, а не немощной и неполноценной. Сострадание окружающих мне опротивело давно. — Как она? Мне очень её не хватает, — думала, сделать выбор между дружбой и мечтой будет проще.
То, что они общаются, для меня не секрет. Я видела, как Сергей разрыв переживал. Чувства не проходят бесследно.
Короткими фразами он рассказывает мне о её успехах в работе, о том, как они с сыном два месяца отдыхали в Европе.
— Всё в порядке, им понравилось. Только я по сыну очень скучал.
Моё сердце обливается кровью. Её так много, что я вся тону. Захлебываюсь и дышать перестаю.
Сколько раз ещё мне придется ему больно сделать?!
Упираюсь лбом в его грудь и выталкиваю слова из себя.
— Я как раз поговорить с тобой об этом хотела, — нужно с духом собраться. Возможности оттягивать разговор дальше, нет. — Хотела тебя попросить, — или перед фактом поставить. Пытаюсь унять дрожь. Изнутри губу нижнюю прикусываю, чтоб не трусилась. — Насчет Ижены. Пожалуйста, пусть она с моей мамой останется. Я очень тебя прошу. Ты сейчас, скорее всего, на меня разозлишься, но так будет лучше, правда…, - к счастью, он меня не перебивает. Дает возможность выговориться. — Маме ещё нет и пятидесяти. Она справится. Честно. Она замечательная. Она будет очень сильно Ижика любить. Ей нужен кто-то, кто сможет помочь…, - боже, как это вообще можно вынести. — Когда Расима не стало, у неё осталась я. Бабуля не в счет, максимум, на который можно от неё рассчитывать это: «Ой, отмучилась наша девочка», — делаю глубокий вдох. Мне нравится, как пахнет Сережа. Запах моего счастья, пусть и короткого. — Если с ней Ижена останется, маме будет проще с болью потери справиться. Ты не думай, она будет к тебе её привозить, когда ты только захочешь. Позвонишь, и они прилетят. Я знаю, как ты маме помогал эти недели, и благодарна тебе за это. От всей души. Но так правда будет лучше. Твоя жизнь, она должна продолжаться… Я так хочу, чтоб ты стал таким, как раньше,
