Сияние луны - Лайан Герн

Таку все еще спал. Это меня не беспокоило. Рано или поздно Шизука пойдет его искать. Позавтракав с Хиро, я сел на веранде и принялся заучивать наизусть план замка Хаги. Я ждал прихода Шизуки.

Я был начеку, но она умудрилась приблизиться к дому вплотную, незамеченная и неузнанная. Шизука видела меня, но прошла бы мимо, если бы я не окликнул.

– Эй ты! – Я не хотел называть имени. Женщина остановилась, не поворачивая лица.

– Да, господин?

– Заходи в дом, если хочешь получить то, что ищешь.

Она подошла ближе, сняла сандалии и поклонилась мне. Молча. Я поспешил внутрь. Она ступила следом.

– Давно не виделись, Шизука!

– Брат. Надеюсь с сыном все в порядке.

– Чуть не убил его. Вот сорванец. Тебе следует лучше за ним присматривать.

Мы сердито уставились друг на друга.

– Полагаю, стоит обыскать тебя.

Я был неописуемо рад ее видеть и хотел обнять, однако опасался получить ножом меж ребер.

– Я пришла с миром, Такео. Мы здесь с Кенжи. Он хочет поговорить с тобой. Он отозвал всю семью Муто. За ними последуют Куроды и другие, вероятно, тоже. Я собиралась привести тебе Таку в знак нашей доброй воли. Не думала, что он посмеет проявить такую дерзость.

– У меня не особо доверительные отношения с Племенем, – отметил я. – Почему я должен тебе верить?

– Если придет дядя, выслушаешь его?

– Конечно. Приводи и своего старшего. Мои люди присмотрят за твоими сыновьями во время переговоров.

– Ходят слухи, ты стал безжалостен, Такео, – сказала она.

– У меня были хорошие учителя в Ямагате и Мацуэ. Кенжи не раз повторял, что жестокость – единственное, чего мне не хватает.

Я позвал дочь Хиро и попросил подать нам чай.

– Присаживайся, – сказал я Шизуке. – Твой сын спит. Выпьем чай, а затем приведешь ко мне Кенжи и Зенко.

Принесли чай, она сделала небольшой глоток.

– Ты слышал о смерти Юки?

– Да, меня сильно опечалила эта весть. И привела в ярость. Как они посмели! Родился сын?

Шизука кивнула.

– Дядя не может простить Кикут. Именно поэтому он готов не подчиниться указу Котаро и перейти на твою сторону.

– Он не винит меня?

– Нет, он винит их за суровость и непреклонность. И себя за многое: за смерть Шигеру, за то, что познакомил тебя с Каэдэ и заставил влюбиться в нее, и, видимо, за смерть дочери.

– Мы часто упрекаем себя, а на самом деле от нас ничего не зависит – нами играет судьба, – тихо произнес я.

– Верно, – согласилась Шизука. – Мы живем в этом мире и подчиняемся его воле.

– Слышала что о ней?

Я не хотел спрашивать о Каэдэ. Не хотел обнаружить свою слабость и унижение, однако не удержался.

– Ее выдали замуж. Живет в полном уединении. Жива.

– Ты можешь как-нибудь с ней связаться?

Лицо Шизуки смягчилось.

– Я в дружеских отношениях с доктором Фудзивары. В их доме работает девушка из семьи Муто, служанкой. Поэтому до нас иногда доходят вести. Однако мы мало что можем сделать. Я не посмею появиться там открыто. Полагаю, даже Каэдэ не понимает, в какой опасности находится. Фудзивара не раз приказывал умертвить слуг, а иногда и приятелей из-за малейшей оплошности: за выроненный поднос, за сорванный цветок, за любую ошибку.

– Макото говорит, Фудзивара не спит с ней…

– Скорей всего, так и есть, – согласилась Шизука. – Обычно женщины его не привлекают, но Каэдэ будоражит его воображение. Для него она – одно из своих сокровищ его коллекции.

От гнева я заскрипел зубами. Я представил, как пробираюсь ночью в дом врага и медленно разрезаю его на кусочки.

– Он защищен связью с императором, – отметила Шизука, словно прочла мои мысли.

– С императором! А что нам император, который сидит в столице за сотни миль от Трех Стран? Может, и нет никакого императора. Это как сказка, придуманная, чтобы детей пугать!

– В том, что случилось, есть и моя вина, – продолжила Шизука, пропустив мимо ушей мою тираду. – Я убедила Каэдэ поддерживать хорошие отношения с Фудзиварой. Без его поддержки вся Ширакава умерла бы от голода прошлой зимой. – Она допила чай и церемонно поклонилась. – Желает ли господин Отори, чтобы я привела дядю прямо сейчас?

– Я приму его через пару часов. У меня есть срочные дела.

– Господин Отори.

Такое обращение произвело на меня необычайное впечатление, поскольку раньше Шизука называла так только Шигеру. Во время нашей встречи я прошел путь от брата к Такео, а затем к господину Отори. Странным образом это доставляло мне удовольствие. Шизука признает мое право называться Отори, и, думаю, не только она.

Я велел стражникам не сводить глаз с Таку и вышел проверить, что осталось от моей армии. Два дня отдыха и приличной еды свершили чудо с людьми и лошадьми. Мне не терпелось отправиться на побережье и связаться с Фумио. Лучше взять с собой несколько человек, но что делать с остальным войском? Проблема, как всегда, в пропитании. Жители Шухо были щедры к нам, однако нельзя заставлять их кормить нас слишком долго, это исчерпает запасы и неминуемо испортит отношения. Даже если отослать войско прямо сейчас, во главе с Кахеи, вслед за Араи пг сухопутному маршруту, нужны какие-то съестные припасы.

Я раздумывал над этим по пути в дом Хиро около полудня. Вспомнился рыбак с берега и разбойники, которых он так боялся. Расправа над разбойниками пришлась бы очень кстати, – избавила бы воинов от безделья, восстановила боевой дух после отступления, порадовала местных жителей и, возможно, мы получили бы припасы и снаряжение. Мне понравилась эта мысль.

В тени черепичной кровли сидел на пятках человек – ничем неприметный мужчина в выцветшей серо-голубой одежде, с виду невооруженный. Рядом был мальчик лет двенадцати. Завидев меня, оба медленно поднялись.

– Заходите, – кивнул я им.

Кенжи снял сандалии и ступил на веранду.

– Подождите здесь, – велел я. – Пусть мальчик следует за мной.

Я отвел Зенко туда, где спал Таку, достал гарроту и велел стражникам задушить мальчиков, если на меня нападут. Зенко никак не проявил страха. Он был очень похож на Араи. Затем я вернулся к моему учителю.

Оказавшись в доме, мы некоторое время рассматривали друг друга. Потом Кенжи поклонился и иронично произнес:

– Господин Отори.

– Муто, – ответил я. – В соседней комнате Таку. В случае покушения на мою жизнь они с братом умрут незамедлительно.

Кенжи постарел, на лице появилась неведомая ему прежде усталость. Виски тронула седина.

– Я не намерен причинять тебе вред, Такео. – Он нахмурился, и тотчас поправился: – Господин Отори. Вы, вероятно, не поверите мне, но я никогда не желал вам зла. Я был искренен в ту ночь, когда поклялся Шигеру защищать вас, пока жив.