Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ) - "Happy demon"

Наверное, именно из-за него я и любила свою работу.

— Мы справились, — прошептала я едва слышно, подняв голову и взглянув на Спенсера, а тот, по-прежнему не выпуская меня из объятий, только кивнул в ответ.

— Джей-Джей, — громкий голос Хотчнера, поднесшего к уху телефон, привлек внимание, заставив оглянуться на него. Губы главы ОПА впервые на моей памяти изогнула теплая, искренняя улыбка. — Мы нашли ее…

========== Глава 17 ==========

В ярких вспышках фотокамер лицо Джей-Джей, стоящей за трибуной, буквально светилось, и это было видно невооруженным глазом. Старательно выпрямляя спину и расправив плечи, женщина мягко улыбалась, демонстрируя охочим до новостей журналистам идеальный прикус, рассыпавшиеся по плечам волосы мягкой золотой волной переливались на свету, а строгий брючный костюм только усиливал исходящую от агента уверенность. Джеро была спокойна, представительна, сосредоточена и идеальна, и я, в общем-то, прекрасно понимала, почему именно она сейчас отдувается за весь отдел поведенческого анализа, скромно мнущийся в тени разлапистого декоративного деревца, растущего в огромной кадке посреди полицейского участка.

Никто другой на эту роль просто не подходил.

— Как у нее получается улыбаться так, чтобы это выходило искренне? — категорически не понимала я, сложив руки на груди и подпирая спиной холодную стену. После всех погонь, драк, расследований и пережитого стресса на представительного агента, в отличии от Джей-Джей, я была совсем не похожа, изгвазданные в болоте рубашку и брюки сменили куда более удобные джинсы и худи и, как справедливо заметил Дерек, куда больше я сейчас напоминала студентку. Припухшая после стычки с подозреваемым челюсть, неряшливый хвостик и искусанные губы только усугубляли это впечатление, и, возможно, в любой другой момент я бы почувствовала себя неловко под осуждающим взглядом Хотчнера, но…

Но ничего осуждающего в глазах главы ОПА не было, крышесносящее, безумное ощущение невероятной гордости за проделанную работу никак не отпускало, а губы без моего на то желания изгибала широкая улыбка. Я уже и не помнила, когда в последний раз была в таком поднесенном настроении, мне хотелось то ли громко смеяться, то ли творить какую-то полнейшую ерунду, и приходилось очень стараться, чтобы внутренний вихрь эмоций не пробился наружу. В конце концов, вокруг было слишком много чужих людей и любопытных глаз, а попасть на первые страницы газет совершенно не хотелось.

Пусть этой честью наслаждается Джей-Джей.

— Это часть ее работы, — пожала плечами Прентисс, без особого интереса читая какой-то местный журнал и время от время поглядывая на наручные часы. Судя по всему, женщина, как и остальные агенты, отчаянно хотела вернуться домой, вынужденная задержка не нравилась никому, и меня совсем не удивляло, что Дерек с Росси, стоящие в паре метров от нас, уже полчаса нетерпеливо постукивают носками ботинок по полу, наверняка борясь с желанием просто-напросто похитить блондинку из-за трибуны, забросить ее в Тахо и рвануть в аэропорт. — Ко всему прочему, пусть лучше она расскажет все в интервью, чем они потом наврут с три короба. Ты же знаешь, что они могут придумать.

В ответ я только пожала плечами, не пытаясь даже спорить — в конце концов, старшим коллегам было куда виднее.

После того, как мы вернулись с цирковой ярмарки, события вокруг вертелись, словно в калейдоскопе, и не было ни одной свободной минуты, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Артура Клэйнси, того самого клоуна, который оказался нашим субъектом, Дерек с Хотчнером и Росси поспешили доставить в участок, где весь доблестный свет полиции Орема дожидался его с распростертыми объятиями и гостеприимно распахнутой камерой, следом за ними, упав на хвост агентам, отправился мистер Торрес, оказавшийся дальним родственником нашего подозреваемого, а мы с Ридом и Прентисс отправились к дому Хиллов, чтобы сообщить им радостную новость. Малышка Мэри, ни на мгновение не размыкая объятий, шумно дышала мне в шею, по-прежнему дрожа всем своим хрупким тельцем, а я, изо всех сил прижимая девочку к своей груди, все еще не до конца верила в то, что все действительно закончилось. Почему-то казалось, будто существует какой-то подвох, казалось, что любая ерунда может испортить абсолютно все, и спрятав лицо в мягких светлых волосах, я отчаянно боялась размыкать судорожно сжатые веки, мысленно убеждая себя в том, что теперь все в порядке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Горячая рука Спенсера, сидящего на сидении рядом и крепко сжимающая мою ладонь, не давала мне окончательно сойти с ума, и я была просто до безумия благодарна другу за его поддержку. Он молчал и не говорил ни слова, время от времени переводил на меня задумчивый взгляд и улыбался каким-то своим мыслям всего лишь уголком губ, и я ни за что бы не призналась в том, что от этой мягкой полуулыбки внутри все как-то странно сжималось. Рид находился ко мне близко-близко, я чувствовала его тепло и мягкий, ненавязчивый запах, проникающий в легкие, и это почему-то успокаивало, расслабляло, заставляло поверить в то, что все будет хорошо.

А потом огромный черный внедорожник, взвизгнув шинами, остановился на подъездной дорожке у знакомого дома.

Я никогда не была чувствительной и сентиментальной, редко демонстрировала свои эмоции остальным, предпочитая все скрывать в себе, но в тот момент, когда я увидела, как мистер и миссис Хилл бегут нам навстречу, и как блестят в их глазах слезы, которых они не стыдились… Как-то неожиданно Мэри оказалась на земле, как-то неожиданно вспорол тишину осеннего хмурого дня искренний, радостный детский смех, и сердце словно сдавила невидимая рука, когда рыдающая женщина обняла своего ребенка, которого уже и не надеялась увидеть живым. Руки дрожали, словно в лихорадке, миссис Хилл сидела прямо на мокрой от дождя траве, цепляясь за дочь, словно за спасательный круг, а ее муж, избавившись от спеси, за которую я так возненавидела его в первую встречу, обнимал их обеих, шепча что-то несуразное, и я впервые в жизни видела, как плачет мужчина.

Горячая влага скользнула по щеке, и невероятное открытие собственной слабости поразило сильнее, чем что-либо другое. Отчаянное, сосущее чувство острой ностальгии поглотило с головой, горький комок застыл где-то в горле, мешая вздохнуть, и я ни за что бы не призналась даже самой себе в том, что лишь на короткое мгновение в памяти всплыло воспоминание собственного счастливого и беззаботного детства. Веселый смех и щемящее ощущение полета, когда отец подбрасывал меня вверх, и яркое-яркое солнце, бьющее по глазам, спрятанным за густыми ресницами. И руки, такие знакомые руки матери, оставившей тепло мягких губ на щеке…

Не в силах больше смотреть на счастливое воссоединение семьи, я отвела взгляд, словно бы стыдясь своих чувств, но не смогла спрятать легкой улыбки, чувствуя, как чужие теплые пальцы крепко сжимают мои.

Мэри Хилл была в порядке, под наблюдением родителей и врачей, срочно вызванных Прентисс, а так же полиции под командованием печально знакомого детектива Хаммера, на лице которого темнела гематома, как молчаливое, но красноречивое доказательство моей несдержанности. Стыда по этому поводу я не испытывала, как, впрочем, и гордости, чувствуя себя несколько неловко, однако во взгляде мужчины не было ни тени упрека, и этот факт меня, несомненно, радовал. В конце концов, какая разница, кто прав, а кто виноват, если в итоге все сложилось так удачно? По всему выходило, что в Ореме нас ничего не держало, работа ФБР была завершена, поэтому единственное, что нам оставалось, это вернуться в участок и дождаться, пока все бюрократические дела будут улажены. Впрочем, этим занимались исключительно Хотч и Джей-Джей, поэтому мне никто не мешал переодеться в запасную одежду, собрать свои вещи и со спокойной душой устроиться в приемной, дожидаясь, пока можно будет отправляться в аэропорт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Остальные члены команды очень скоро ко мне присоединились, и теперь ничегонеделаньем мы развлекались вчетвером, размышляя, сколько времени займет интервью.