Леди для одинокого лорда (СИ) - Анна Туманова

Совещание продлилось еще несколько часов и, наконец, выработав план защиты графини, приезжие разошлись по гостевым покоям, а граф неслышно прошел в комнату своей невесты.

Толстая оплывшая свеча догорала в бронзовом подсвечнике, отбрасывая слабые блики на лицо спящей девушки. Лорд осторожно присел на прогнувшуюся под его весом перину и отвел рукой прядь волос со лба Кассандры. Он смотрел на свою девочку, и щемящее чувство нежности охватывало душу. Маленькая, хрупкая, но такая смелая… Не сумей она раскусить самозванца и сбежать от него… Гант не представлял, что было бы, не окажись Кэс такой умницей… При одной только мысли, что мог лишиться своей Кэсси, он чувствовал непреодолимое желание убить и Минара — а граф не сомневался, что это именно князь посмел столь нагло пробраться в замок, — и всех, кто попытается причинить вред Кассандре.

Разведка, еще прошлой ночью, донесла, что борсский властитель инкогнито прибыл в Танассу. Предупрежденный Тремэл усилил охрану замка, но такого безумного поступка от князя не ожидал. Войти в графские владения под видом хозяина и, среди бела дня, увезти его невесту… Да, нахальства Минару не занимать…

Гант провел рукой по щеке Кассандры. Какая нежная кожа… Так и тянет прикоснуться к ней, поцеловать… Граф не удержался. Он невесомо притронулся к румяной щечке, потом, к губам девушки… и пропал. Его руки, практически, без ведома хозяина, принялись стягивать с плеч Кэс тонкий шелк сорочки, лаская разгоряченное тело, губы жадно прикасались к обнажившейся груди, перемещаясь выше, к сладкой впадинке на шее…

Кассандра застонала и открыла глаза — томные, полные желания и неги… Она подалась навстречу любимым губам и выгнулась в руках лорда.

— Кэсси, — хрипло выговорил Гант, — если ты меня не остановишь, я не смогу… оторваться от тебя… это выше моих сил…

— Не останавливайтесь, милорд, — задыхаясь, шептала Кэс. Она плотнее прижалась к Тремэлу и обняла его, заставляя терять последние остатки разума. Граф, огромным усилием воли, попробовал отстраниться, но, взревевшая внутри сущность не принимала непонятных условностей — вот же она, их пара, как можно отказываться от нее?

Гант застонал и сдался. Огромный вал страсти подхватил и смел все предрассудки.

— Прости, Кэс, — еле слышно прошептал он, отдаваясь на волю бушующего внутри урагана.

Утро застало графа в постели его невесты. Вошедшая горничная удивленно уставилась на представшую ее глазам картину, а потом, испуганно пискнула и попятилась к двери. Лорд Тремэл, открыв глаза, недоуменно посмотрел на растерянную служанку и, шепотом, велел ей не шуметь. Девушка понятливо закивала, тихо прикрывая за собой дверь, а граф поудобнее устроился рядом со сладко спящей Кэс и притянул ее к себе поближе. Кассандра улыбнулась, что‑то пробормотала, сквозь сон, и плотнее прижалась к мужчине.

— Ох, Кэс, это ты зря, — еле слышно прошептал лорд. Он уговаривал себя лежать спокойно и не реагировать на близость столь желанного тела в своих руках. Его девочке, и так, досталось прошлой ночью… Пусть отдохнет…

Вчерашние события пронеслись перед глазами, и граф судорожно вздохнул. Кто бы мог подумать, что скромная, неискушенная Кэс, сможет вызвать в нем такую бурю страсти? За свою долгую жизнь, Тремэл знал немало женщин, но, еще ни разу, не терял голову от всепоглощающего желания.

А вчерашняя ночь… Она явилась откровением для Ганта. Он и не подозревал, что способен настолько забыться. И Кэс… То, что он чувствовал к этой маленькой, нежной девочке… Тремэл не привык анализировать свои чувства, он просто всей душой и всем сердцем ясно понял, что без Кассандры ему больше не жить. Она незаметно проросла в него, вплелась всем своим существом. И Гант принял это с отчетливой ясностью. Отныне, что бы ни случилось, без Кассандры ему жизни нет.

— Милорд, вы здесь… — нежный голосок Кэсси вырвал графа из его размышлений, — светлого дня.

— И тебе, маленькая, — ласково поцеловал ее граф, и тут же встревоженно спросил: — Кэс, ты как? Ничего не болит?

Девушка смущенно покраснела и отвела глаза.

— Кэсси, больно, да? — расстроился Гант, — подожди, сейчас позову Арвинуса…

— Милорд, все хорошо, у меня ничего не болит, правда… — Кассандра заставила себя преодолеть смущение и посмотреть в глаза своему… любимому.

Тот с тревогой всматривался в ее лицо, не веря словам девушки.

— Гант, перестань, — тихо прошептала Кэс, — у меня ничего не болит, и …мне… мне было очень хорошо, — запинаясь, выговорила она.

— Кэсси… — выдохнул Тремэл, — маленькая моя…

Завтрак, который служанка накрыла в гостиной покоев Кассандры, еще долго дожидался графа и его возлюбленную.

— Повелитель, вы звали меня? — испуганный слуга не смел поднять глаз на своего господина.

— Унеси эту жаровню, здесь, и так, невыносимо душно! — недовольно произнес нервно расхаживающий по комнате князь Минар.

— Слушаюсь, повелитель.

— И вызови ко мне Амину.

— Будет исполнено, — слуга торопливо забрал жаровню и неслышно выскользнул из покоев.

Князь поднес к лицу шелковый шарф и шумно втянул воздух. Быть так близко у цели и все потерять! Иргова ратанка! Она нужна ему. Зверь тоскливо заскулил, не имея возможности выбраться, и Минар громко выругался. Животная сущность, живущая в нем, мучилась от невозможности насладиться девчонкой, смять цвет ее невинности, вкусить тот плод, который слаще любого нектара…

— Повелитель, — склонилась перед ним в поклоне женщина.

— Подойди, — приказал мужчина.

Наложница, не поднимая глаз, подошла ближе и поцеловала край хамиссы.

— Принеси плеть, — раздался повелительный окрик.

Плечи красавицы вздрогнули, но она не посмела ослушаться и подала господину точеную рукоять.

— Разденься, — прозвучал очередной приказ.

Тонкая серебристая плеть мелькнула в воздухе, и на смуглой, гладкой коже вспухли первые багровые рубцы…

Громкие крики и стоны еще долго доносились из покоев князя, нарушая тишину ночи. Охрана, стоящая у дверей, невозмутимо несла свой караул — как учит Всеблагой, женщина создана для наслаждения мужчины и полностью отдана в его власть.

Глава 30

Часовня графского замка была украшена цветами и белоснежными лентами — слуги постарались, с любовью расставляя букеты из плиний и развешивая по стенам венки из веточек миронии. Сияние многочисленных свечей ярко освещало стены, теряясь в высоких стрельчатых сводах купола, а подвески из берунского хрусталя, обрамляющие дверной проем, мелодично звенели под дуновением ветерка.