Красный Император. «Когда нас в бой пошлет товарищ Царь…» - Михаил Ланцов

Узким местом в конструкции, которую выкатил Найденов, было все. Даже как двигатель у нее работал – для Александра оставалось загадкой. Поэтому он старался, как мог, давая ценные указания в форме наводящих вопросов и пояснений. Конечно, сильно помочь Георгию Император не мог, так как не являлся даже автослесарем, но поправить представления инженера об устройстве автомобиля, исходя из определенного опыта эксплуатации, чем избавил его от целой плеяды заблуждений, вполне был в состоянии.

Внезапно этот разговор получил неожиданное продолжение с далеко идущими последствиями.

Дело в том, что Путилов, уже давно привыкший к необычным поступкам своего Императора, в этот раз не смог сдержать своего удивления. Александр, безусловно, видел всю ту документацию, что передали Найденову, но это никак не объясняло его странное поведение. Поэтому очередная порция недопонимания сковырнула ту пломбу пиетета, которая удерживала Николая Ивановича от лишних вопросов.

– Ваше Императорское Величество, у меня нет слов. Вы столь стремительно проникаете в самую суть вещей, да, хотя бы, в эту техническую новинку, что создается впечатление, будто сами ее и придумали.

– Ну, что вы, Николай Иванович, это не так. – Александра насторожило не столько несоответствие хвалебных слов несколько напряженному виду Путилова, сколько то, что ранее тот вообще не был склонен к столь дешевой лести, и поэтому он решил пригласить собеседника к развитию темы. Нельзя было пускать такие вещи на самотек. – Но ведь вы не просто хотели сделать комплимент?

– Да, Ваше Императорское Величество, – ответил тот, прямо глядя в глаза Императору.

– Кстати, не составите мне компанию на пару сигарет? – Александр практически не курил, лишь изредка балуясь ароматными поделками, привозимыми ему прямо с Кубы. – Тогда давайте отойдем, здесь это делать небезопасно. – Император покосился на благоухающий бензином аппарат и жестом увлек начальника полигона в сторону.

Закурив, оба немного помолчали, понимая серьезность момента. Путилов, сделав заявку на откровенный разговор, набирался решимости сжечь за собой мосты. Не так просто вопрошать своего монарха о чем-то, что тот не горит желанием предавать огласке. И дело даже не в вероятной опале или даже казни (бывали прецеденты в истории, когда за неосторожно проявленный интерес к личной тайне короля самые знатные вельможи отправлялись на эшафот – потому, что нет у королей личных тайн, все они относятся к важнейшим государственным секретам). Все намного проще и одновременно сложнее – пропасть, разделяющая самодержца и самого приближенного из подданных, гораздо глубже и шире той, что пролегла между капитаном корабля и безусым гардемарином. Иногда она кажется совсем узкой и зыбкой полоской, которую сможет перескочить даже воробей за один прыжок. Но это иллюзия, так как на практике она практически непреодолима, причем зачастую с обеих сторон.

Наконец Путилов решился:

– Ваше Императорское Величество, позвольте задать несколько вопросов?

– Да, конечно, Николай Иванович. Что вас так обеспокоило? Я вас не узнаю.

– Вы, Ваше Императорское Величество.

– Вот как, – заинтересованно посмотрел на него Император. – И чем же?

– Иногда ваше поведение выглядит очень странным. Как сейчас, например. Мы думали, что вас чрезвычайно удивит эта техническая новинка. Ведь вы не акцентировали наше внимание на разработке именно этого типа двигателей, считая его второстепенным и малозначительным.

– Да. Все верно. Карбюраторный бензиновый двигатель я выделил во вторую очередь перспективных разработок. Туда же отправились такие вещи, как компрессионные, реактивные двигатели, исследования реактивной струи и многое другое. Я считаю, что в ближайшее время эти проекты будут не актуальны из-за доступного уровня технологий. Они раскроются в полной мере лишь в будущем. Но в чем, собственно, моя странность?

– Поведение. Мне показалось, что ваша реакция больше напоминает встречу со старым другом, а не с неведомой диковинкой. Кроме того, ваше живое участие и дельное внимание к конструктивным особенностям двигателя и прочим агрегатам этого устройства… вы ведь не могли знать, как она устроена. А тут… – развел руками. – Как? Откуда?

– Это все?

– Честно? – Путилов смотрел на Александра совершенно серьезным, спокойным взглядом и слегка покачал головой – Нет.

– Как я понимаю, вопросов у вас накопилось достаточно много, и вы хотите получить на них ответы?

– Да, Ваше Императорское Величество. Я, признаться, иногда просто не понимаю, что происходит. Пытался анализировать… пытался.

– Хорошо, Николай Иванович, я готов ответить на ваши вопросы. Но после получения честных и исчерпывающих ответов на них ваша жизнь изменится кардинально. Гораздо сильнее, чем у любого из инженеров этого центра, давших подписку о неразглашении. Мало того что ни единого слова из сказанного не должно будет уйти дальше ваших ушей. Так вы еще и в буквальном смысле перестанете распоряжаться своей жизнью и смертью: все ваши перемещения будут происходить в сопровождении охраны, обязанной не допустить вашего, например, похищения любой, я повторяю, любой ценой. Более того, вы сами, попав в такую ситуацию, обязаны будете сделать все, чтобы не попасть в руки врагов живым. Вплоть до греха самоубийства. Но даже и не это станет самым трудным, – Александр горько улыбнулся, – а одиночество. Вы уже не сможете участвовать на равных в обсуждении многих проектов, выступая в роли арбитра, строго дозирующего информацию для каждого из остальных специалистов. Подумайте, стоит ли удовлетворение любопытства таких ограничений личной свободы?

– Это не праздное любопытство, Ваше Императорское Величество. В последнее время мне все чаще кажется, будто я слепец, ведущий колонну таких бедняг по извилистой горной дороге, повинуясь лишь редким указаниям голоса, доносящегося из кромешной мглы.

– И что вас так тревожит? Вы не доверяете этому голосу?

– Нет, Ваше Величество, то есть да, конечно же, доверяю, – смутившись, ответил Путилов. – Но я боюсь не расслышать или не так понять его и увлечь доверившихся мне людей в обрыв. И да, я готов заплатить любую цену за знания, которые рассеют вокруг меня тьму.

– Хорошо, – повторил Александр. – Я расскажу вам все. Но не сейчас, разговор будет очень долгим. По возвращении в Москву приглашаю вас на ужин. Там вы и дадите окончательное согласие или отказ. Хочу особенно пояснить, что с пониманием приму любое ваше решение, потому как прекрасно осознаю ту тяжесть ответственности, что должна будет лечь на вас в случае согласия. А пока подумайте спокойно и все взвесьте. И еще. Не надейтесь, что тьма рассеется вокруг вас окончательно. Вам, как и мне, будет дан маленький факел, освещающий лишь землю под ногами, да знание о некоторых ямах, поджидающих на пути. Но сейчас нас ждут. Вот, смотрите, Георгий Найденов совершенно не может найти себе места от переживаний.

– Дядя Жора, он только для вида такой. Внутри он натуральная скала. Кремень.

– Дядя Жора?

– Да его все в НИИ силовых агрегатов только так и называют. Уж не знаю, почему так повелось, но я от сотрудников ничего другого и не слышал.

– Любопытный он человек.

Вернувшись к инженеру Найденову, Император продолжил увлекательный разговор с изобретателем по поводу его предстоящих работ.

Впрочем, Георгий был не единственным гвоздем программы. На полигоне Александру показали новый легкий колесный трактор ЛТ-2, являющийся серьезной модернизацией уже освоенной и прошедшей через более-менее интенсивную эксплуатацию модели ЛТ-1. Удалось ему прокатиться и на опытном гусеничном тракторе СТГ-1 и экспериментальной модели парового грузовика ГАЗ-1П[110], созданной на опытном заводике в Нижнем Новгороде. Кроме того, было представлено довольно прилично разнообразных поделок в области двигателестроения и дорожного транспорта. Например, практически доведенный до ума и подготавливаемый для серийного производства калоризаторный двигатель[111] мощностью сорок лошадиных сил.

В общей сложности Император провел на полигоне двое суток, изучая с самым нешуточным рвением все, что ему показывали. Да, многие из этих перспективных разработок были смешные и нелепые. Но главным стало совсем не это. Дело в том, что кроме новых и чрезвычайно полезных разработок создавалось нечто более важное – отечественная инженерная школа, способная не только копировать плоды иностранного инженерно-технического творчества, но и вполне успешно разрабатывать свои собственные шедевры мирового уровня. Впрочем, кроме Александра, о подобных деталях мало кто думал. Взрослые, солидные люди, словно дети с горящими глазами, восторженно вертелись вокруг автомобилей, тракторов, тарахтящих, а то и вовсе ревущих двигателей, полностью погружаясь всем своим сознанием в пучину научно-технического прогресса.