Бубен Костяного принца (СИ) - Дмитрий Парсиев

перед мостом толпа беженцев оживилась, задвигалась, загомонила. Оно и понятно, их мертвяки в спину подпирают.

- Боец, ко мне, - подозвал старшина одного из постовых, что стояли у моста, - Что там опять?

- Не могу знать, - доложил боец, - Сегодня по княжьему разрешению пропустили на нашу сторону еще пятьдесят человек. Я уже голос сорвал объяснять, что без приказа начальства больше ни одного не пустим.

Старшина кивнул. Все верно, проход беженцев с юга осуществлялся по приказу сверху и число каждый раз строго оговаривалось. Вот только именно ему, старшине Кунице, придется принимать решение, что делать, когда эти напуганные люди решатся на прорыв. А в том, что они решатся, старшина не сомневался. И выбор у него был мягко говоря небогатый: либо попытаться их задержать и погибнуть со всем своим взводом, оставшись в людской памяти злыднем, поднявшим оружие на мирных жителей, либо нарушить приказ и дать пройти. Чего там говорить, очень скверный выбор оставили старшине Кунице.

Вдруг бурлящая толпа на том берегу раздвинулась, пропуская вперед небольшую группу во главе с ханским атманом Бакуром. «Опять на переговоры приперся», - с неудовольствием подумал старшина и вздохнул, он ведь уже объяснял этому Мангусту, что вести с ним переговоры совершенно бесполезно, ибо он, старшина, ничего не решает. Тем не менее, ханский сотник уверенно ступил на мост и двинулся по нему с выражением угрюмой решительности. За ним следом шли двое с носилками. «Может раненого несут, - подумал старшина, - если так, то для одного человека я уж так и быть сделаю исключение»

- Пропустить, - устало приказал Куница в ответ на вопросительные взгляды постовых, и его бойцы расступились, давая проход.

- Здравствуй, старшина, - наигранно бодро поздоровался Бакур и махнул своим людям, чтобы опустили носилки на землю.

- И тебе, атман, не хворать, - буркнул Куница и встал, расставив ноги и скрестив руки на груди, обозначая таким образом, что здесь он на своей земле, а они пришлые и прав не имеют, - Кто там у вас, раненый что ли?

- Нет старшина, не раненый, - сотник повернулся к одному из тех, кто нес носилки и сказал, - Вася, объясни старшине.

Вперед выступил молодой довольно парень из племени волка, что Куницу несколько удивило, а к тому еще он для себя отметил: у парня имелось «кольцо десятника» на указательном пальце его левой руки и «кольцо наставника» – на среднем.

- Это Мамурка, - начал объяснять Вася, - Он у нас возглавлял конную разведку. А сегодня возвращался со своими бойцами из рейда, и на него Поднятый прямо с дерева сиганул. Спасти его не удалось.

Сказав это, Вася отдернул тряпицу, накрывавшую мертвое тело.

- Да вы что? Обалдели что ли? – взревел старшина, - Я-то думал раненого несут, пропустил, чтоб значит по-человечески. А вы мне мертвяка сюда притащили!

- Обожди, старшина, не кипятись, - вмешался ханский сотник, - Ты, дай Васе досказать.

- Слушаю, - хмуро разрешил старшина, - Только коротко.

- А я уже заканчиваю, - сказал Вася, - Мне собственно осталось только добавить, что смерть его наступила более трех часов назад.

- И что? – ожидая продолжение, старшина Куница с нескрываемым подозрением смотрел, как Вася наклонился к мертвому телу и сорвал с его шеи шнур, на котором особым девяти-ячеистым плетением была закреплена нифриловая монета.

*

Поднятые быстро умнели и обучались. Уже научились они отличать вооруженных от безоружных, уже поняли, что засад следует избегать и искать добычу полегче, ту, что не окажет упорного сопротивления. Сообразили, что бить надо там, где не ждут, и использовать любые слабости противника.

Поднятые выступили тремя крупными стаями по двести голов в каждой. Над каждой стаей стоял полностью преображенный капитан, а под каждым капитаном было по пять лейтенантов. В этот раз они хорошо изучили свою добычу, они разделились, чтобы ударить с трех сторон, чтобы не позволить уйти никому.

Стаи ворвались в поселение одновременно. Передовые отряды не встретили ни малейшего сопротивления и ринулись крушить ветхие хижины. В иерархии Поднятых нет места для равноправия. Из трех капитанов один с обязательностью становится старшим, ибо вожак должен быть один.

Этот капитан, старший над капитанами, прошел по брошенному поселению, расталкивая тех из бестолковой передовой пехоты, кто оказывался на его пути и убраться сам не догадался, принюхался, задрал в небо звериную безволосую морду и возмущенно заклекотал. И одна хижина, и другая, и последующие оказались пусты. Живые опять оказались хитрее, живые умудрились сбежать.

В этот миг взвились, распарывая воздух, залпом пущенные стрелы. Сразу несколько из них пронзили его тело, натыкав как подушечку для иголок, вот только те, что летели в голову, лишь оцарапали кожу, прочную черепную кость пробить не смогли. Вожак понес урон, но урон не критический, не фатальный, - один из силовых центров остался цел, а этого достаточно, чтобы со временем исторгнуть из себя стрелы и зарастить раны.

Важнее, что живые не сбежали, и теперь вожак знал, где они укрылись. Логово на окраине поселения. Клекот вожака изменил тональность, теперь в нем звучал призыв покарать живых. Все три объединившиеся стаи ринулись, ведомые его зовом.

Люди все-таки решились на круговую оборону, встав кольцом вокруг старого коровника. Постройка была достаточно большой, чтобы вместить в себе несколько сот человек, кроме того, обнесена каким-никаким плетнем, хоть местами и поломанным. Три сотни защитников ощетинились оружием, в отчаянной попытке отразить нападение крупной стаи, в двое превосходящей их по численности.

Острие атакующего клина в проеме давно отсутствующих ворот на входе во двор встречал лично ханский сотник атман Бакур. Возглавляя первую сотню мужиков-ополченцев, он поставил рядом с собой десяток наиболее сильных телом, наказав им держать щитами напор Поднятых. Сам он вступил в бой без щита, вооруженный двумя кривыми саблями.

С неимоверной ловкостью он рубил головы, руки и ноги наступающих. Рубился так лихо, что невольно рождалось ощущение, будто сможет он порубить их всех в одиночку. Однако поумневшие Поднятые не стремились лезть в эту мясорубку. Понесла первые потери, отступила и потекла их лавина в обход, пытаясь нащупать слабое место в построении живых, туда, где поджидали их опытные бойцы сотника Бакура.

Васе под командование была поручена вторая сотня ополчения, та, что проходила обучение последней. В этом бою он получил задачи второстепенные: прикрывать стрелков, оттаскивать и подмораживать раненых и держать оборону на случай попыток прорыва с тыла. Расчет был на то, что на Васином участке