Нешкольный дневник - Антон Французов

О Кате. В те последние месяцы мне было нестерпимо жаль ее. Она сказала, что меня любит, сказала, когда была под наркотой, но я поверил. Правда, правда любила — чуть не написал: любит. Она, конечно, прекрасно знала, что я сплю с Ароновной, потому что об этом в принципе знали все. Еще бы, я слышал, что в коридоре девчонки сплетничали по поводу поз, которыми я с Ароновной пользуюсь. А какие там могут быть позы, если она за те четыре без малого года, сколько я ее знаю, дико разжирела. Корова просто стала, сиськи до пупка висели. И астма ее трахала похлеще меня — задыхалась она. Так что насчет поз был полный гниляк рабоче-крестьянская, она же классическая, она же — баба снизу, ноги врозь, мужик ковыряется сверху. Вот у меня с Ароновной так и было. Жалко только, что мозги у нее жиром не заплыли. Хотелось бы, чтобы у нее этой хитрости и черной злобы поубавилось. Я подозревал, что некоторых из своих девчонок она нарочно под «прием» подставляла, как отработанный материал кидала: ебите, звери.

Катя все это знала. Глаза у нее были синие, мертвые. Мне было нестерпимо ее жаль, я почему-то думал, что Нина Ароновна непременно ее подставит. Ароновна ведь знает, что у нас с Катькой полные отношения, у нас с ней — ВСЁ. Бесится. Был совершенно дикий случай, о котором Катя даже не подозревала, потому что была в совершенно невменяемом состоянии. Ароновне скинули инфу, что требуются девчонки в охранное агентство. Название претенциозное, мудреное, я не помню уже. Но это агентство составляло крыло службы безопасности олигарха (вот тут л впервые позволил себе купировать текст Романа, тем более что наличие или отсутствие фамилии очень известного человека в данном тексте существенной роли не играет. — Изд.). Мерзкий олигарх, конечно, но охрана у него еще хуже. Они думают, что им все, ну совершенно все позволено. Потому могут беспредельничать, и слава у этой конторы ну совершенно нехорошая. Правда, все это я позже узнал, от людей из других элитных контор, которые на «випе» сидели. На очень состоятельной клиентуре то есть.

Одним словом, поступил заказ, деньги отправлены по безналу и сразу, и Нина Ароновна направила туда машину с суте-ром Ромой Калининым, моим тезкой, по прозвищу Калина. Этот Калинин, кстати, был студентом МГУ и совершенно нестерпимым типом, который уже успел насолить нашей конторе и влепился в пару попадосов. Умудрился-таки, хотя при уровне нашей клиентуры и обеспечении безопасности сделать это достаточно сложно. Если ни у кого нет злого умысла, конечно. Вот он-то и поехал.

Точнее — должен был поехать. Шофер его ждал в одной из выездных машин, отборные девочки — Женя Шангина, какая-то новенькая Света, потом еще какая-то брюнетка грудастая, из «старослужащих», но я никак не мог ее запомнить, тиражная такая внешность. Ну и Катя тоже. А вот Рома Калинин умудрился сломать себе ногу на ровном месте, ломал он ее, когда направлялся в контору на вызов. Я сам его отвозил в больницу, матерился он жутко. Просил меня не говорить Ароновне, что он не выехал, а то она и без того на него зуб имеет из-за какой-то там херни. И еще — Рома попросил меня отвезти девчонок вместо него. Он позвонит Ароновне из больницы с мобильника, скажет, что на заказ выехал. А я поеду вместо него.

Я согласился.

Честно говоря, не было бы в этой выездной бригаде девочек Кати, не поехал бы. Пусть Калина отдувался бы из-за очередного своего прокола, ему не впервой. А тут почему-то беспокоился я. Черные полосы перед глазами шли. Я знал, куда девчонок посылают, что вроде все надежно… но что-то ныло какое-то предчувствие: дескать, мало ли что? Береженого Бог бережет. Лучше перестраховаться, чем недо… Тем более Ароновна мстительная, какая она мстительная, я лучше всех знал, так что вот так

И поехал. Рома Калина перезвонил, Ароновна дала добро.

Знал бы, в чем это добро заключается…

Она, подозрительная баба, еще и шоферу перезвонила. Справилась: выехал ли Рома с девочками? А что шофер ответит, если не «да»? Да, с девочками выехал Рома, и действительно — Рома. Мы же с Калининым тезки.

Ехать надо было за город. По кольцевой пол-Москвы по дуге. Там они, сволочи, себе целый комплекс отгрохали помпезный, с саунами, джакузи, бассейнами и вертолетной площадкой. Пока ехали, Катька непрерывно прикладывалась к бутылке, виски там у нее или коньяк, я не определил. Не водка. Лицо белое, губы яркие, неестественные, глаза красноватые, с мутным отливом, и похожа она была в тот час на манекен. Несмотря на ее пристрастие к бухлу и коксу, даже я нечасто ее такой видел. Она потому и не помнит, что было в ту ночь.

Вилла оказалась потрясная. Огромная. Охранялась профессионально и очень тщательно. Уже на подъезде к ней метров за двести пятьдесят — триста я стал замечать замаскированные там и сям — на деревьях, на дорожных указателях и так далее — наблюдательные мини-камеры, многие из которых были применены к элементам местности так ловко, что ни за что не бросились бы в глаза львиной доле проезжающих. Но я все-таки хорошую школу в армии прошел, так что замечал. Может, что и пропускал (тем более что темнело), но замеченного вполне хватало. А за пятьдесят метров до ворот виллы, у основательных таких железных ворот, возле шлагбаума в кирпичной кабинке сидел человек в камуфляже. С автоматом. Этим автоматом он нам и помахал, приказывая нашему «вольво» остановиться. Досматривали конкретно, я, честно говоря, успокоился, подумал, что у таких солидных клиентов опасаться нечего.

Правда, как я увидел клиентуру, так тут же меня потрясы-вать тихо начало. Наглые — жуть! Двое возле бассейна в этих своих шезлонгах сидят, даже в нашу сторону и не посмотрели. Пили «Уайт хоре». А разговаривал, если это так можно назвать, третий, пьяный в глубочайшую жопу и взвинченный до невозможности. Он меня иначе как «козлом» и не называл даже. Тише, чем под сто децибел, и не говорил. Вопил и слюну разбрызгивал, как поливальная машина. Сказал, чтобы за телок не беспокоился и за ними не заезжал, потому как он сам побеспокоится. Что нам, гондонам, уже заплачено, поэтому молча-а-а-ать!! В тряпочку. Я, дурак, позволил себе заметить, что, дескать, так не заведено. Так он тут же врезал мне в рожу и велел охране подвесить меня на десятиметровую вышку за ноги.

— Кровь в башку вступит, авось получше будешь соображать, на кого тявкаешь, вошь!

Я за мобильник схватился, хотел позвонить Нине Ароновне. Самое непрофессиональное движение за все годы моей «карьеры». Ни в коем случае нельзя было выказывать несогласие с ним. У него лицо побелело, как он увидел, что я вынимаю мобильник. Несчастная трубка тут же превратилась в труху под каблуком одного из охранников, а меня на самом деле затащили на вышку и каким-то невообразимым образом подвесили за ноги. Я нечаянно взглянул в бассейн, и мне чуть дурно не стало: в бассейне рассекали воду акулы! Не акулы капитализма — хозяева и пользователи этой виллы, а самые натуральные, с хвостами и плавниками, серые, зловещие. «Челюсти». У меня голова закружилась от ужаса, как я подумал, что со мной случится, если я туда упаду. Честно говоря, я думал, что такое только в тупых американских боевиках бывает, когда главного героя показательно пугают всякой разной жутыо. То крокодилами, то осьминогами или тиграми и прочими удавами-анакон-дами, то еще какими-нибудь тропическими тварями. И даже в голову не могло прийти, что наши зажравшиеся деятели могут таких тварей к себе в дом в России, а не в мексиканское бунгало какое-нибудь тащить! Как оказалось позже, это чисто типа модно у группки московских толстопузов. Акул заводят, разводят. Акулы в особом резервуаре живут, иногда их выпускают для экзотики в бассейн через особую трубу, а потом, если время, выгоняют из бассейна с помощью какого-то там химиката. Бросают в воду пару таблеток, зубасто-хвостатые твари пугаются и канают обратно в свой аквариум через трубу, как бобики в конуру.

Я тоже думал, что чушь. Но, вися в нескольких метрах над поверхностью воды, видел: не чушь.

Этот громкоголосый козел, что велел повесить меня на вышке, начал орать на девчонок, чтобы они поторапливались. Это мне напомнило, как незабвенный сержант Грибулин вопил на «запахов», а потом некоторых из них, как оказалось, рекрутировал к майору Каргину. Тот не только по девочкам прикалывался. Армейские ассоциации оказались очень кстати. Потому что выяснилось позже, что громкоголосый — это брат какого-то там руководящего дяденьки из олигарховой службы безопасности, он полковник или даже генерал и приехал из Таджикистана, и у него не все дома. Не знаю, что там насчет генерала, но что он немного трехнутый, проще говоря, ебанутый — это на его широком лбу было написано аршинными буквами. Оторвался он на славу. Мне сверху было видно, что он вытворял. В нашей эскорт-среде это называлось «ромашкой». «Ромашка» — это такая массовая трахальная затея, при которой голые девицы укладываются на полу в этакой «цветковой» диспозиции, ложась в круг головами к центру и образуя, как говорится, «лепестками» тел этот самый «цветок». А несколько этаких «шмелей», до отказа накачанных бухлом, сытостью и желаниями самого разнузданного свойства, порхают с одного «лепестка» на другой. «Шмели» могут вытворять что хотят, так что свальная жуть эта перерастает в оргию.