Тридцать один - Роман Смеклоф

— Так точно.

Летучий обезьян ушел, а я повернулся к дяде.

— Что смотришь, у нас с тобой есть дело. А ты! — Оливье махнул в сторону архивариуса. — Присоединяйся к боцману.

Мровкуб поклонился и последовал за Чичей.

Дядя обнял меня за плечо.

— У них варварские нравы! Обесчещенная летучая обезьяна складывает крылья, падает на землю и разбивается.

— Зачем? — удивился я.

— Для них достоинство важнее жизни. — серьезно проговорил Оливье.

— Без чести, жить нельзя. — поддакнул Евлампий.

Дядя наклонился ко мне.

— Если следовать всем предрассудкам, век твой будет не долог. А я собираюсь продлить свое существование, как можно дольше, и не важно, что для этого потребуется.

— Но так нельзя. — возмутился голем.

— Ты считаешь? — захлопал глазами Оливье. — Скажи это Сычу.

— Причем здесь тайная канцелярия? — не понял я.

— О! Ты видел его глаза? Они же совершенно не человеческие.

— О чем вы? — уточнил Евлампий.

— Это тайна. — прошептал дядя. — Но я обещал открыть своему наследнику все секреты. Поэтому, только между нами.

Он крепче сжал мое плечо.

— Когда Сыч был студиозусом, его еще не звали Сыч. Я не знаю его истинного имени. Он от него отрекся.

— Почему? — не выдержал голем.

— Из-за магии, конечно. Он учился на факультете перевоплощений…

— Он волшебник? — удивился я.

— Нет! — проворчал Оливье. — Ярмарочный зазывала!

Я невольно залился румянцем. Глупо думать, что в тридцати мирах главой тайной канцелярии может стать белый. Естественно, только чародей.

Дядя выдержал паузу, и удовлетворившись моим покаянным видом, продолжил:

— Он решил блеснуть и на выпускном балу, на глазах всей академии обернуться…

— Кем? — испугался я.

— Не трясись. — усмехнулся Оливье. — Он хотел стать ночным хищником, но только парящим на невидимых крыльях во тьме, но вмешалась женщина.

Я вздохнул.

— Да. Прекрасная половина всегда появляется в самый важный момент. — поучительно заметил дядя. — Трансформация магам недоступна! Все попытки, за все время существования колдовства заканчивались оглушительным провалом. Поверь, я знаю. Но Сыч был невообразимо талантлив и не менее честолюбив. Он тщательно подготовился.

— К этому нельзя подготовиться. — пробурчал Евлампий.

Дядя бросил на голема недовольный взгляд.

— У него почти получилось. — неприязненно глядя на голема, сказал он. — В самый ответственный момент, когда он почти вывел магическую формулу, его любимая попыталась помочь.

Я снова вздохнул.

— Сложно сказать, ее ли это вина или Сыч в любом случае потерпел бы фиаско.

— Все равно бы ничего не получилось. — заявил Евлампий. — Превращаться могут только оборотни.

— Не важно. — оборвал его Оливье. — Заклятье подействовало. Его тело поменялось, но совершенно не таким образом, как он рассчитывал. Полной трансформации не произошло, у несчастного стали преображаться внутренние органы, а это чревато. Даже исключительному магу не прожить с совиным желудком. Лучшие врачеватели Благодатных земель три дня боролись за его жизнь. Будущего главу тайной канцелярии удалось спасти, но полностью восстановить его человеческую сущность не получилось. Он навсегда останется уродом, получеловеком — полусовой.

Голем покачал головой, но комментировать не стал.

Дядя театрально вздохнул:

— За это, его и прозвали Сычом.

— А девушка? — напомнил я.

— Она его оставила. — печально ответил Оливье.

Я скривился.

— Жизнь жестока, но притягательна. Я как-то спросил его: «Не хотел ли он расстаться с жизнью?» И он ответил мне: «Что лучше жить получеловеком, чем умереть им!» — Дядя загадочно прищурился, машинально закрутив ус. — Ладно. Давай не будем о грустном. Ты давно мечтал попасть в мое хранилище. — весело произнес он. — Сегодня сбываются все мечты.

— Сгораем от любопытства. — ответил голем и подмигнул мне.

Оливье ухмыльнулся и повел меня в свой кабинет.

Я думал о главе тайной канцелярии. Значит, и магам не везет в любви.

— Как она могла так поступить? — не выдержал я.

Дядя покровительственно посмотрел на меня.

— Жалеешь Сыча? — спросил он. — Зря! Он крайне опасен и абсолютно безжалостен. — и добавил, после того, как мы вошли. — Закрой дверь на защелку.

В дядиных покоях ничего не изменилось. Те же котелки на столе, та же таинственная дверь с черепом и перекрещенными костями.

Оливье отодвинул кресло и встал напротив двери.

— Как же она открывается? — шутливо спросил он.

— Ни как. — рыкнула страшная зубастая рожа, проступившая на двери.

На меня таращились глаза-сучки, из-под которых вверх и вниз торчали обломанные острые ветки.

— Что это? — заикаясь, проговорил я.

— Охрана! — ухмыльнувшись, пояснил дядя.

— Охранное заклятие «Домовой страж». Очень мощное. — сообщил голем.

— Какой ты скучный валун, но, в общем-то, ты прав. — согласился Оливье.

Он наклонился к зубастой пасти и что-то прошептал. Она издала неопределенный звук, похожий на вздох сожаления и пропала. Дверь открылось внутрь. За ней начиналась винтовая лестница, уходящая вниз.

— Проходи. — насмешливо предложил дядя.

Я замотал головой.

— Чувствую наведенное заклятие «Полог отдохновения». — констатировал голем.

— Да прекрати ты, — обиделся Оливье, — все удовольствие портишь. Я пойду первым, ученик. Следуй за мной внимательно. Хранилище напичкано магическими ловушками.

— Да, учитель.

Дядя спустился по лестнице. Я пошел за ним. Стараясь наступать в те же места, что и он. Я даже прижал руки к груди, чтобы случайно до чего-нибудь не дотронуться. Сходить по крутым ступеням, не касаясь перил, тяжко. Приходится все время следить, чтобы не запнуться и не упасть. Да еще поддерживать равновесие.

Мне показалось, что мы лезем в глубокий колодец. Наш спуск длился слишком долго. Мы уже не могли пребывать на корабле. Судя по количеству пролетов, мы прошли трюм и уже подбирались ко дну заполненной водой долины.

— Куда мы идем? — не выдержал я.

Мои слова прозвучали тихим писком, даже голем не расслышал. Лестница не собиралась заканчиваться. Чем ниже мы опускались, тем мрачнее становился черный колодец. Мы погружалась во тьму.

Я прочистил горло и закричал со всех сил.

— Полундра!

Голем на моем плече встрепенулся и заголосил:

— Полог отдохновения!

Оливье встряхнул головой и остановился.

— Задумался. — смущенно проговорил он. — Случается.

В темноте, я не разглядел дядиных движений, но услышал щелчок и тьма рассеялась.

— Если бы Оливье не снял полог, мы спускались бы вечно. — пояснил голем.

Я сглотнул. Страшно представить бесконечный спуск в черную бездну.

Лестница растворилась вместе с сумраком. Мы стояли на пороге огромного помещения, превышающего размерами шхуну.

Основное пространство хранилища занимали, выстроившиеся рядами, шкафы. Между ними оставались узкие проходы, чтобы мог протиснуться один человек. Свободное место оставалось лишь в центре хранилища.

Я разглядел зеленый камень с серыми, белыми и черными прожилками, образующими кольцевые рисунки.

— Чувствуй себя, как дома. — весело проговорил дядя. — Скоро, моя жизнь станет твоей!

— Постараюсь. — запинаясь, ответил я.

Мы прошли мимо шкафов и остановились у ближней стороны камня, похожего на фонтанчик для питья. Вершина обточена в виде шляпки гриба. Нижняя часть расходится перламутровыми лучами, загибающиеся кверху.

— Зачем мы сюда пришли? — заинтересовался Евлампий.

— Я передаю своему ученику все, что знаю и умею! — провозгласил Оливье. — Поэтому, должен быть уверен, что он достоин такой чести!

— Как я должен это доказывать? — озабоченно спросил я.

— Для этого есть особый ритуал. — сообщил дядя. — Не дергайся, ничего страшного. Положи руки на этот камень и повторяй за мной.

— Это что, объединяющий камень? — спросил Евлампий.

— Точно. — ответил дядя. — Объединяющий. Именно так, он и называется.

— Что он объединяет? — спросил я.

— Ничего. — проговорил голем. — Старинный ритуал. Его используют во время свадебных церемоний.

— Каких? — удивился я.

— На нем приносят клятву верности молодожены.

— Вот-вот. — поддержал Оливье. — Простая формальность.

Я с сомнением посмотрел на гриб. Не хотелось до него дотрагиваться. Не смотря на мертвенно серую поверхность, он казался живым. Не представляю, как жениться, прикасаясь к такому камню.

— Двигайся, ученик, или ты собрался проторчать здесь всю ночь? — дядя продолжал улыбаться, но в его глазах застыло беспокойство.

— Ритуал обязателен? — уточнил я.