Сравнительное богословие. Книга 1 - Коллектив авторов

Если же природно-географические условия в регионе за счёт сосредоточения в одном месте трудовых ресурсов и организации коллективной трудовой деятельности позволяли получить бульшую отдачу продукции в расчёте на одного человека, нежели при семейном обособлении и ведении каждой семьёй своего хозяйства, то компактно-общинное проживание было неизбежным.

Но ни тот, ни другой образ жизни не является ни показателем общественного прогресса в аспектах развития культуры и личностного развития людей, ни показателем отсталости по отношению к другому, одновременно с ним существовавшему в разных культурах древности в других регионах планеты, поскольку это был во многом период борьбы за выживание в процессе освоения регионов планеты предками современного человечества. Дураки тогда не выживали ни в одиночку, ни коллективно, ни в природной, ни в социальной среде, и поскольку всем людям естественно стремиться к тому, чтобы получать продукции больше при минимуме вложений собственного труда, то в зависимости от природно-географических условий региона в нём вполне рационально складывался тот либо другой жизненный уклад, обеспечивавший наивысшую отдачу хозяйственной деятельности.

И важно понимать, что если любой из двух названных укладов существует в преемственности поколений, то для жизни в каждом из них необходимы соответствующие ему:

· организация психики индивидов, в нём участвующих, (мировоззрение, как система субъективно-образных представлений о внутреннем и внешнем мире);

· миропонимание (как выражение в определённой лексике образных представлений);

· выражающая миропонимание этика, также воспроизводимые и совершенствуемые в преемственности поколений, поскольку без этого жизненный уклад распадётся.

Культура, в которой родился изначально русский характер, была культурой компактно-общинного проживания населения на пространной территории если не всей, то изрядной части Восточно-Европейской равнины.

Качество жизни общины и каждого общинника в компактно проживающей общине обусловлено качеством управления делами общинной в целом значимости.

По этой причине и руководимые общинники, и руководители общины были всегда заинтересованы в том, чтобы к руководству ею приходили наиболее способные к этому виду деятельности: не только знающие специфику всех общинных дел, но и умные, прозорливые, заботливые об общине и каждом общиннике люди. Если этот принцип нарушался, то падение качества управления, прежде всего хозяйственной деятельностью, наказывало одинаково всех: и руководимых, и руководителей. Тяжесть этого объективно неотвратимого наказания была обусловлена тяжестью управленческой ошибки — вплоть до полного вымирания.

Избежать наказания свершившее ошибку руководство не могло: частной собственности и институтов её охраны в общине не было (может быть за исключением одежды и орудий, приспособленных конкретно под того или иного человека); обособиться от общины, присвоив себе произведённую общиной продукцию, руководство тоже не могло — просто физически: компактное проживание и численный перевес общинников в такого рода конфликте предопределяли его исход; сбежать со всеми или большей частью общинных запасов продукции было невозможно да и бессмысленно в долговременной перспективе, поскольку денег, которые можно было бы украсть из общинного бюджета и перевести в зарубежные банки — ещё не было. Психике общинников такое злоупотребление должностным положением было не свойственно: такова была культура того времени, выработанная и поддерживаемая житейской практикой в преемственности поколений.

Соответственно в компактно проживающей общине, где все знают всех, не было места и тирании той или иной личности,[118] поскольку, стараясь избежать ошибок, руководство само заинтересовано в том, чтобы изучить, как принято говорить ныне, «общественное мнение», и подумать особо над нестандартными мнениями, поскольку, если стандартные мнение оказываются ошибочными или заведомо тупиковыми, и потому не позволяют решить проблему, то нестандартные могут оказаться эффективными.

С другой стороны, и руководимые общинники объективно были заинтересованы в безошибочности действий руководства и потому в меру своих возможностей подстраховывали руководство, оказывая руководителям разнородную поддержку, прежде всего — в аспекте освещения обстановки. При относительно низкой производительности труда — время дорого и для труда, и для отдыха, поэтому «базару» как способу «самоуправления» — пустопорожней говорильне о надуманном и неактуальном, принятию жизненно несостоятельных «управленческих» решений — в жизни общины места быть не могло, и соответственно должна была вырабатываться, как говорят ныне, этика делового и житейского общения руководимых и руководителей, экономившая время и тех, и других.

Характер полного спектра трудовой деятельности, обеспечивавшей жизнь общины, и его распределение по представителям обоих полов были таковы, что премудрая в русских сказках — Василиса, а не некий «Вася», и мама Василисы — Баба Яга. Дело в том, что та часть спектра работ, которая приходилась на долю женщин, протекала большей частью в пределах поселений и была однообразна по своему характеру, вследствие чего многое могло выполняться доброкачественно на основе сформированных привычек-автоматизмов. При ведении таких работ творческий мыслительный потенциал женщин оказывался высвобожденным и мог поддерживать два общественно значимых процесса:

· систематическое накопление, осмысление и переосмысление информации, приносимой в поселение разными людьми и выработкой понимания смысла жизни;

· эгрегориальной поддержкой деятельности мужчин за пределами поселения.

Последнему в женской составляющей спектра деятельности общинников способствовало также и то, что личностное развитие мальчиков и девочек на пути к человечному типу строя психики протекает по разному — оно идёт навстречу друг другу:

· девочки начинают с освоения интуиции и заканчивают овладением разумом;

· мальчики начинают с овладения разумом и заканчивают овладением интуицией;

· воля осваивается и теми, и другими где-то на середине этого пути (конечно если осваивается).

Именно поэтому в обществе, где человечный тип строя психики в личностном развитии к началу юности не достигается, женщины статистически чаще дают правильные ответы на вопросы типа «надо — не надо» что-либо делать сейчас и в будущем, не умея мотивировать, обосновать решение, а мужчины статистически чаще мотивировано способны объяснить, что и как надо было сделать в прошлом для того, чтобы получилось лучше, чем оно получилось реально.

Однако характер той части спектра деятельности (в том числе и ратной), которая приходилась в древности на долю мужчин, был таков, что их внимание и творческий потенциал был вовлечён в те виды деятельности, которыми они занимались непосредственно: размечтайся на охоте на кабана о светлом будущем — и в лучшем для тебя случае кабанчик убежит, а в худшем — ты калека и обуза для общинников; то же касается и войны. Поэтому перед мужчинами возможность подумать о смысле жизни вообще открывалась только, когда они достигали общинно признаваемой старости или вследствие полученных увечий или иных нарушений здоровья не могли вести трудовую и ратную деятельность за пределами поселения. Женщина же могла, сидя за прялкой или за ткацким станом, мечтать о будущем, а поскольку мысль материальна, то если она мечтала в открытом жизни настроении, то течение жизни отзывалось её мечте.

Обусловленность жизни всякого индивида благополучием общины в целом выражалась и в самоотверженности в защите общины и других общинников персонально вплоть до самопожертвования в реальном деле, а также в признании за руководством не только права, но и обязанности жертвовать людьми в реальном деле в тяжёлых ситуациях в интересах сохранения жизни общины.

В обычной же — не чрезвычайной обстановке — для общинной этики характерна поддержка общиной и общинниками персонально других людей — от щедрот своих или по способности. И наряду с этим для общинной этики характерно отрицание паразитизма и отказ в поддержке тем, кто идентифицируется в качестве паразита. Соответственно:

Если говорить о «кадровой политике» общины, то в ней главное не то, что община в праве принять со стороны человека, а в том, что община вправе изгнать из себя всякого, кто не поддерживает принятых в ней норм трудовой и житейской этики.[119]

Управление делами в такой компактно проживающей общине, а по существу её самоуправление было основано как на персонально-адресном, так и на циркулярном (для всех) в личном общении распространении информации и могло быть эффективным только на основе взаимного доверия руководителей и руководимых, а равно и при отсутствии: