Казначей общака - Евгений Сухов

– Девочка, обещаю тебе, что ощущение будет непередаваемым. Я воткну по самые помидоры тебе своего дурачка и так расшевелю твою лоханку, что ты полезешь от счастья на потолок. – Девушка, запрокинув голову, громко хохотала, при этом она смотрела на Резаного с таким обожанием, как будто бы наконец повстречала на своем жизненном пути мужчину своей мечты. – Поверь мне, в этом деле я мастер, другого такого по всей Москве не сыщешь, – похвалялся Артур, вызывая своим бесстыдным откровением невольные улыбки у клиентов, сидящих за соседними столиками. – Я ведь бабу знаю как свои пять пальцев, для меня она самый настоящий инструмент. Надавлю раз – выжимаю ноту до, надавлю два, получится ре. Так что знакомство с женщинами для меня целая симфония.

– Композитор, можно тебя на минуту, – очень сдержанно позвал Костыль, постаравшись придать своему лицу ободряющее выражение.

– О, братуха! – радостно поднялся Резаный, широко раскинув руки. – Дай я тебя обниму! – Костыль отстранился от его объятий, выставив вперед ладони. – Ладно, вижу, что не в духе. Хочешь, я тебя со своей девушкой познакомлю? Ты посмотри, какая киска, так и просится в постель. Да и писка ничего. Ха-ха-ха! – возликовал над собственным каламбуром Резаный. – Только ты ее у меня не отобьешь? – неожиданно спросил он ревниво. – А впрочем, для такого парня, как ты, мне ничего не жалко. Можно ее на пару оттрахать. Ты не возражаешь, девочка?

Ответом был жизнерадостный женский смех.

– В этом случае цена возрастает.

– О! Ты знакома с коммерцией, ну тогда ты нигде не пропадешь.

– Послушай, Резаный… – едва сдерживал злобу Костыль.

Артур Резаный поднял вверх руки:

– Все ясно, вижу, что ты не сторонник паровозиков. Ну и ладно, будем трахать ее по одиночке. Я всегда знал, Паша, что ты натура романтическая. Голубая кровь, так сказать, не то что мы. Сначала я, потом ты. Договорились? Все-таки я первый бабуську снял, следовательно, мне и начинать.

– Резаный, а тебе не кажется, что тебя заносит?

– Все понял, догадался, – замахал руками Артур Резаный. – Конечно, ты первый, я не брезгливый, после тебя буду.

– Давай поговорим спокойно, – потянул за рукав Резаного Костыль.

– Вижу, что у тебя какое-то другое предложение. Ладно, пошли.

Посетители за соседним столиком разочарованно отвернулись, лишившись любопытного зрелища, и уныло уткнулись в свои тарелки.

– Ну чего ты хотел? – спросил Резаный, когда они вышли в вестибюль.

Кроме них, здесь находились еще трое: два молодых парня, что-то пьяно доказывающих друг другу, и крутобедрая девица – облокотившись о подоконник, она изящно смолила сигарету.

– Ты стал неправильно вести себя, Артур, – с чувством произнес Паша Фомичев.

– Ты чего понты гонишь, Костыль, говори все, как есть, там меня телка теплая ждет.

– Я в тебе разочарован и очень не люблю, когда меня обманывают. В последнее время мне не понравились две вещи. Первая – ты не сумел убрать у казино Масюка, и вторая, что ты меня крепко подставил!

– Ты мне что, предъяву шьешь? – вспылил Резаный, багровея.

– Давай тогда с тобой разберемся, – очень спокойно произнес Костыль. – Ты был единственным, кто знал, где живет моя краля.

– И что с того?

– А то, что вместе с тобой к ней пришли еще три человека. Ты это скрыл. А ты знаешь, что обычно делают с теми людьми, кто закладывает своих? – чересчур спокойно поинтересовался Костыль, не сводя с Резаного злых глаз.

Казалось, Артур дрогнул под его тяжелым взглядом и виновато, чуть смущаясь, посмотрел в сторону. Подобное было не в характере Резаного, в правом рукаве он всегда носил нож, который при легком взмахе вбрасывался в ладонь. Это движение было отработано им до мелочей, он не раз демонстрировал его на зоне, при этом перышко появлялось с эффектным щелчком, что всегда производило впечатление на окружающих. Даже в ресторане, ковыряя вилочкой шницель, он вряд ли расставался со своим оружием.

Как бы в негодовании Резаный махнул рукой, и в ту же секунду в его руке оказался нож. Еще миг, и металлическое жало вспорет рубашку и мягко войдет в брюшную полость. Костыль даже увидел глаза Резаного, предвкушавшего победу: но он был готов к подобной уловке и, действуя на опережение, с размаху воткнул заточку в живот Резаному.

Взгляд Артура потускнел, ладонь невольно разжалась, и нож, выскользнув из пальцев, упал на мраморный пол, звонко брякнув. Костыль, потеряв к Резаному интерес, повернулся к нему спиной и неторопливо направился к двери. Резаный сделал шаг, другой, третий и вовсе получился неуверенным. Затем его качнуло, и он опершись спиной о стену, медленно сполз на пол.

Девица, стоящая у окна, замерла. Брезгливо высокомерное выражение сменилось на настоящий ужас, рот помимо ее воли открылся, и сигарета упала на пол.

Перед самой дверью Костыль чуть замешкался, пропуская вперед грузную даму, и, учтиво улыбнувшись, вышел следом за ней.

Похоже, что девица за столиком затосковала. Приятный собеседник что-то задерживался. Не бог весть какой парнишка, но одиночество с ним можно скрасить. А если при этом он расплатится «зелеными», будет совсем хорошо. Она посмотрела по углам ресторана и поняла, что опоздала, нужно было шевелиться раньше. Всех богатых клиентов уже разобрали, и осталось рассчитывать на того, кого подобрала в самом начале вечера.

Однако ее потенциальный партнер, похоже, забыл о ней. В душе девицы проснулись смутные подозрения: а что, если этот малый решил пообедать за ее счет? Тем более с ней уже случались подобные казусы. Может, он все-таки задержался в вестибюле? Она поднялась и ровным аккуратным шагом направилась к выходу. В самом углу холла, зажав живот обеими руками, сидел тот самый парень, с которым она познакомилась полчаса назад. Через его пальцы уже просочилась кровь. И, стараясь заглушить собственный ужас, она закричала в голос.

Глава 20

МЕСТО ЗДЕСЬ ДИКОЕ

Шаман умел исчезать. Был – и вдруг словно в воду канул. Телефон отключен, не объявился он и в тех местах, где обычно любит бывать. Скорее всего он снял на Тверской какую-нибудь молодую киску и, запершись на окраине Москвы, воплощал в действительность свои сексуальные фантазии. Подобные приступы на него накатывали раз в два месяца, и в это время его ничего, кроме голых женских ног, не интересовало. Случалось, что по причине неистребимо высокого либидо он даже игнорировал сходняки.

Где-то Святой завидовал Шаману. Тот любил кураж, и не домашний, умещающийся в пределах одной кухни. А такой, что под стать купеческому, когда шампанским можно наполнить ванну, а голые девки непременно отплясывают гопака на столе среди опорожненных бутылок. И пока тело не отведает самых лакомых мест у женщины, а нутро не насытится непомерной долей спиртного, Шаман ни за что не успокоится. Так что трогать его в эти минуты совершенно бесполезно, даже если рядом будут взрываться фугасы, он вряд ли откажется от наслаждений. Тем более было обидно, что сейчас дорога была каждая минута.

Оставался Глухой. Святой набрал номер его мобильника и, услышав слегка хрипловатый голос, спросил:

– Где ты сейчас?

– У Салтыковского лесопарка… Ну, рядом с крематорием.

Святой невольно хмыкнул:

– А не рановато ли тебе очередь занимать, Петруха?

– Тут другое совсем, – голос Глухого звучал слегка раздраженно, – кореш у меня в крематории работает, покойничков смолит помалу. Мы с ним когда-то парились вместе.

– Вот что, подъезжай ко мне, тут у меня срочное дело наметилось. Надо перетереть кое-что.

– Куда ехать? – в голосе Глухого появился интерес.

– От тебя это недалеко, – успокоил его Святой. – В Вешняках, встретимся у бензоколонки, рядом с мостом. Представляешь?

– Знаю, скоро подъеду. Жди.

Телефон зашелся короткими гудками.

В какой-то степени Глухой был для Герасима загадкой. Он как будто появился ниоткуда. Первый срок он получил за мошенничество, далеко не героическая статья, и, казалось бы, она навсегда перечеркнула ему путь к воровскому Олимпу, но, неожиданно извернувшись, он получил благосклонность Барина, который и двинул его на положенца. А позже подтянул к себе, включив в общаковую братву. Интересно, догадывался ли Глухой о том, что настоящий общак находится в совершенно иных руках? Ведь что-то он мог унюхать…

Святой посмотрел на часы. Глухой задерживался – что-то в нем переменилось, подобной вольности прежде за ним не наблюдалось.

Герасим пошарил по карманам и обнаружил, что сигареты кончились. (Вот и еще один грех на его душе – он снова начал курить.) Невыносимо хотелось курить. Выйти из машины и сходить на бензозаправку за куревом? А что, если в это время объявится Глухой? «Ничего страшного, – решил Герасим, – машину он знает, подождет».

Святой вышел из машины, включил сигнализацию, и тотчас к нему подошел мужчина. Только при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что он был сравнительно молодой. На давно не мытом лице выступала трехнедельная щетина. Что никак не вязалось с его бомжеватым видом, так это прямая, почти горделивая осанка – он ходил так, как будто бы половина человечества находилась у него в должниках.