Ученик - Игорь Дравин

— Нет, точно больной.

А что — здоровый? Постоянно какая-то наглая мысля или мысли учат меня жить, часто в извращенной форме.

— Больной.

Повторяешься, «Я».

— Арна, милая, проснись.

— Еще одно слово, Влад, и я проснусь, но ты об этом пожалеешь.

Арна перевернулась на другой бок. Так, разумнее всего отстать. Но есть одно большое «но». Если волчицы будут продолжать свои отношения со мной, а мой голос при обсуждении данного вопроса никого не интересует, то на роль домашнего пуфика или известного резинового изделия для оголодавших девушек из этой стаи я не согласен.

— Кто тебя спрашивать будет?

И я об том же. Каламбурчик, однако.

Продолжу мыслю. На вышеописанную роль я не согласен. Значит, дело может закончиться крупным скандалом и разрывом отношений, если они привыкнут к пуфику, а однажды он заявит, что не пушистый. Оно мне надо? Однозначно нет. Красивые, хорошие, добрые и несчастные девчонки. В этом мире женщина может иметь право рожать детей, слушаться мужа, сидеть в башне, даже завести тайком любовника, но быть самостоятельной — нет.

А они хотят, поэтому до сих пор не повыходили замуж и не завязали с охотой, а может быть, наоборот, не завязали с охотой, а потом замуж. Сильные женщины, а они, безусловно, сильные, это не обсуждается, знают только два вида общения с мужчинами. Первый — мужчина подминает их под себя, а второй — они подминают мужчин под себя. Так как подминаться девчонки не хотят, то инстинктивно, неосознанно, а может, и осознанно, кто его знает, они пытаются подмять мужчин. Хотя нет, насчет осознанно — я перегнул палку.

Этот мир, к их глубокому сожалению и моей не менее глубокой радости, — мир мужчин. Чтобы ни говорили борчихи за женские права, мужчина самой эволюцией предназначен для борьбы за выживание, борьбы с природой, борьбы, наконец, с другими мужиками за лучший кусок хлеба и красивую бабу. Эпоха голубых экранов и не менее голубого большинства сильно-слабого пола, постоянно через них транслируемого, еще не наступила. Хвала Создателю. Мужчина этого мира привык повелевать, а жалкое подобие мужика вроде Фикорова и иже с ним — никому и даром не нужно. Создатель акбар.

И вот итог. Одиночество или случайные короткие связи. Значит, попробую показать им третью возможность общения с мужчиной — как с равноправным партнером, с другом, готовым прийти на помощь и не посягающим на их личную свободу и цели в жизни, но и требующего от них того же. Естественно, что они к такому не привыкли, даже больше: им и в голову прийти не может, что возможен и такой тип отношений. Не тот мир, не тот уровень развития общества, цивилизации и культуры. Хорошо это или плохо, я не знаю.

Я не в восторге от отношений между полами в моем мире, но и Домострой не является для меня настольной книгой. Значит, волчиц будем приручать, а начинать надо с их лидера Арны. Закона стаи никто не отменял. Первый шаг — это показать, что я не вибр… э… пуфик и становиться им не собираюсь. Пусть для начала привыкнут к этому. К остальному буду приручать постепенно.

— Арна, милая, я не хотел тебя тревожить, — сладким голосом говорю я, — но в город прорвались твари и сейчас атакуют корчму.

— Влад, — сонно и раздражительно говорит она, — если ты…

Толчок. Я на полу. С постели взмывает вверх обнаженное тело, покрывается рябью, и на пол падает громадный черный волк. Вернее, волчица. Оскаленные клыки, шерсть дыбом на загривке и утробное рычание дополняет такую знакомую мне картину. Великолепно, моя подруга во всей красе.

— Как будто ты не догадался, кто бушевал на площади во время поединка.

Догадываться — одно, а видеть — другое.

Я встал и неспешно начал одеваться. Волчица несколько секунд смотрела на дверь, прислушалась, потом уставилась на меня.

— Добрый день, Арна, рад, что ты проснулась, — неторопливо застегивая пояс, сказал я.

В глазах волчицы начал разгораться гнев. Теперь — быстрее, пока девочка не натворила того, о чем потом будет жалеть.

— А уж как ты будешь жалеть…

— Ты не забыла, что инспектор с прихвостнями находится в городе?

Гнев начал сменятся задумчивостью.

— Вижу, что нет.

А теперь — завершающий штрих.

— Кстати, ты прелестно выглядишь в этом облике.

Я подошел к волчице, присел, обнял за голову и чмокнул в мокрый нос. Арна растерянно села на попку.

— Почему ты мне раньше не показывалась в таком виде? — спросил я, почесывая ее за ушами.

Волчица вырвала голову из моих рук, опять рябь пробежала по телу, и с пола начала подниматься голенькая Арна.

М-да, такой забавной смеси злости, растерянности и изумления я давно не встречал.

— Арна, у тебя великолепное тело, я готов вечно им любоваться, но мне кажется, что в таком виде тебе не стоит выходить на улицу. Я — вниз. Кстати, что ты будешь на завтрак? — сказал я, захлопывая дверь и оставляя Арну в одиночестве.

Думаю, что палку я не перегнул.

В зале опять царила пустота. Интересно, постояльцы тут только вечером появляются или как?

Едва я спустился, как из кухни выглянула заспанная мордочка Дуняши.

— Проснулся, герой? — насмешливо спросила она.

— А как же. Дуняш, есть что-то перекусить? Живот, гад, вчерашнего добра не помнит. И где Колар с Гилом?

— Гил на постое у волчиц, Колар спит здесь, а еду я сейчас принесу. Ты один или с Арной?

— С Арной.

— Сейчас.

Задумчиво ковыряю ложкой в тарелке. Не идет, но нужно. Все мысли вертятся около этой чертовой комиссии.

— О чем задумался, котик? — Подошедшая Арна ловко скользнула за стол.

— Инспектор с присными, будь они неладны, — признался я. — Еда не лезет, как о них вспомню.

— Было бы чем голову забивать, — хмыкнула волчица, пододвигая к себе тарелку. — Никто ничего не сможет тебе и нам сделать.

— Официально — да, но знаешь, Арна, мне кажется, очень кажется, что расследование поединка с этими сынками влиятельных родителей — это верхний слой дела. А в глубине сам Падший ногу сломит.

— Ты думаешь? — уставилась на меня Арна.

— Уверен. Тут что-то нечисто. Скажи, часто с такой срочностью приезжают королевские инспектора на расследование поединка? Даже если убиты высокородные. Притом такие, которых попросили на родине не появляться некоторое время. Подумай и вспомни.

Арна нахмурила лоб, не переставая, впрочем, подчищать тарелку.

— Ты прав, — наконец сказала она. — Все бывает — и поединки с участием высокородных, и расследования, но такой спешки я не припоминаю. Что ты думаешь? — уставилась она на меня.