«Мы от рода русского...» - Андрей Сахаров

Первыми были опрокинуты печенеги, потом с поля боя бежали другие союзники.

И все-таки не это сражение решило исход войны в 970 году. Вернемся вновь к источникам: и «Повесть временных лет», и Лев Дьякон, и другие византийские хронисты дружно сообщают, что летом же 970 года греки запросили мира. Если бы основная часть русского войска была уничтожена или бежала под Аркадиополем, думается, грекам незачем было бы искать мирного исхода дела. Цимисхий должен был бы организовать преследование неприятеля, пленение его воинов. По части разгрома надломленного противника, его всяческого устрашения греки были большие мастера.

Мы не знаем, какое сражение было вначале, какое потом, но все говорит за то, что под Аркадиополем были разбиты вспомогательные войска. Главные силы союзников сражались во Фракии. Летопись рассказывает, что после решающей битвы, в которой греки были побеждены, Святослав двинулся «ко граду, воюя и грады разбивая... И созва царь боляре своя в полату, и рече имъ: „Што створимъ, яко не можемъ противу ему стати?"». Было решено вновь направить к Святославу послов. А это означает, что в ходе сражений во Фракии Святославу удалось одержать верх над прославленным патрикием Петром, и он двинулся к Константинополю, по пути «разбивая» иные «грады». Вот здесь-то греки и направили к Святославу второе посольство, которое упрекнуло его в нарушении мирного договора, напомни-лю ему о тяжкой судьбе его отца Игоря, который «успел с десятью ладьями убежать». Но переговоры не состоялись. Святослав дерзко отвечал: «Мы сами скоро поставим шатры свои перед византийскими воротами». Военные действия продолжались.

Красочно передают историю этих вторых переговоров русские летописи. Они рассказывают, как греки предложили русскому князю золото и паволоки и как он, равнодушно взглянув на эти дары, промолвил: «Схороните». Послы вернулись к императору и рассказали ему о своей неудаче. О таком же результате говорит и Лев Дьякон.

И тут же Иоанн Цимисхий направил вновь своих людей к Святославу, моля о мире. На сей раз послы, согласно русским источникам, предложили князю в качестве подарков «мечь и ино оружье». «Оиъ же, приимт» (приняв), нача хвалити, и любити, и целовати царя». . Лишь это новое посольство позволило грекам приостановить наступление русского войска, несмотря па поражение союзников под Аркадиополем. И дело было вовсе не в том, что золото и шелка Святославу не понравились, а оружие ему приглянулось, а в том, что греки наконец без обиняков, без обмана согласились с закреплением Святослава на Дунае и согласились с необходимостью выплаты дани, т. е. вернулись к условиям русско-византийского договора 967 года, заключенного Калокиром в Киеве.

Греки, согласно «Повести временных лет», сказали Святославу: «,,Ие ходи къ граду, возмн дань, ежехоще-ши", за маломъ бо бе не дошелъ Царяграда. И даша ему дань; имашеть же и за убьеныя (за убитых),глаголя, яко „Род его возметь". Взя же и дары многы, н възратися в Переяславецъ с похвалою великою».

Византийские источники ничего не говорят о заключении нового договора летом 970 года между Святославом и Иоанном Цимисхием, но выказывать недоверие русской летописи в данном случае нет никаких оснований, поскольку те же византийцы сообщили, что военные действия были приостановлены и герой аркадио-польской битвы Варда Склир, начальник всех фракийских армий Византии, отозван с европейского фронта в Малую Азию на подавление восстания Варды Фоки.

Итак, передышка налицо. Таким образом, летом 970 года ни одной из сторон не удалось добиться решающего перевеса. Греки потерпели поражение во Фракии, но разбили союзников под Аркадиополем. Потеряв дружественные войска, Святослав скорее всего отказался от своего намерения поставить шатры у ворот Константинополя и штурмовать город, И русские летописи, и византийские хронисты при этом дружно замолчали факты поражения своих войск.

Судя по данным и летописи, и византийских хроник, переговоры между противниками были многократными и напряженными. Греки, вероятно, требовали ухода руссов с Дуная; Святослав настаивал на своем и возвращал Константинополь к традиционному обязательству греков об уплате ежегодной денежной дани Руси, какую ему платили до начала конфликта в Северном Причерноморье и Крыму, а также в 967—968 годах, когда он сидел в Подунавье. Как видим, руссы добились своего: они вернули Византию к договору 967 года, основные условия которого заключались в отказе Руси от претензий на северопрнчерноморские н крымские владения Византии и в согласии греков на ее присутствие на Дунае и возобновление уплаты дани Киеву. В остальном же сохранялись нормы русско-византийского договора 944 года, регулирующего весь комплекс политических, экономических, юридических и военно-союзных отношений между странами.

Обращение к русским и византийским источникам показывает не только смысл переговоров, но и вводит в их атмосферу, выявляет тогдашний посольский ритуал. И Святослав, и греческие послы придерживались общепринятых норм посольских отношений.

Византийские послы входили к Святославу, кланялись ему, выкладывали перед ним свои дары, потом передавали русскому князю речи Иоанна Цимисхия. Святослав отвечал им, просил передать его речи императору. Устюжская летопись сообщает, что после окончательной договоренности с греками Святослав послов «отпусти с честию», т. е. организовал для них прощальный прием, как это и было положено при отъезде иностранного посольства на родину. Поразительно, что все эти нормы, учитывавшиеся уже во время выработки русско-византийских договоров 907, 911, 944 годов, этот официальный дипломатический лад сохранялись в не располагавших, казалось бы, к соблюдению ритуала условиях. Шла война, Святослав принимал послов в своем шатре, в полевой обстановке, и грекам, вероятно было даже странно, что руссы поставили их в столь ритуальное, столь традиционное положение. Думается, и это сделано было неспроста. В такого рода делах в период раннего средневековья значение имела каждая деталь, каждый политический штрих. Ставя переговоры на уровень официальных дипломатических приемов и отпусков, официального дипломатического ритуала, руссы тем самым могли подчеркнуть свою хозяйскую уверенность в праве оставаться в тех краях, где они уже закрепились, свой государственный суверенитет над По-дунавьем, свои грозные намерения в отношении Константинополя. Они как бы напоминали грекам о своей угрозе убрать их владения с Европейского континента в Малую Азию, на берегу которой находился Константинополь.

Недавно одному зарубежному исследователю удалось на страницах древнего греческого манускрипта, находящегося в Мадриде, обнаружить миниатюры, которые изображают переговоры Святослава с греческим посольством в период, как мы полагаем, лета 970 года, поскольку встреча Цимисхия и русского князя в 971 году под Доростолом отражена здесь же на другой миниатюре.

Святослав сидит па троне и принимает византийских послов. Трон украшен деревянным резным орнаментом. Художник изобразил Святослава как владетеля подвластных ему территорий, а поскольку переговоры происходили в непосредственной близости от византийской столицы, то тем самым миниатюра отражала владетельные претензии как раз на те районы, которые он считал своими в этом краю. Такими владениями можно считать Подунавье, потому что по миру 970 года Святослав обязался уйти туда снова.

И действительно, и русская летопись, и византийские источники подтвердили: после заключения мира с греками Святослав ушел назад в Переяславец. В болгарской столице Преславе остался русский отряд во главе с княжеским воеводой. Война закончилась. Болгария, где к власти пришли сторонники прежнего курса — противники Византии и сторонники Руси, стала вновь союзником Древнерусского государства. Болгарский царь Борис продолжал жить в своем дворце в Преславе, сохраняя суверенитет над всей территорией страны. Православные храмы стояли нетронутыми руссами. Русских отрядов не было нн в каких других болгарских городах, кроме Преславы: Плиска и иные поселения жили своей обычной жизнью. Святослав практически не проявлял больше интереса к делам Болгарского царства, поселившись опять на Дунае в милом его сердцу Переяславце, не затронул он своим нападением и Западно-Болгарское царство, выступавшее активно против Византии. Венгры и печенеги отправились к себе на родину.

В Преславе обретался в это время претендент на византийский трон Калокир, который жил при дворе болгарского царя и продолжал, видимо, играть какую-то роль в политических антивизантийских расчетах союзников —- Болгарии и Руси.

Такими мы застаем отношения на Балканах во второй половине 970-го и в начале 971 годов.

Однако противники не строили никаких иллюзий относительно друг друга. На исходе 970 года в Константинополь явилось посольство Святослава. В ходе переговоров греки, согласно византийским источникам, опять начали укорять руссов за их несправедливости, за то, что они нарушили якобы прежнюю договоренность и остались на Дунае. Причем выговаривал руссам сам византийский император Иоанн Цимисхий.