Прозревая будущее. Краткая история предсказаний - Мартин ван Кревельд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стадный эффект, как это называют, применим не только к идеям о будущем, но и к методам, которые используются для формирования подобных идей. Эти методы, будучи обнародованными, могут начать распространяться, подобно вирусу, от одного предсказателя к другому. Когда все пользуются одной системой, это приводит к наиболее резким падениям и взлетам. Считается, что стадный эффект сыграл значительную роль в экономическом кризисе 2007–2008 годов[491]. Сообщая водителю, что определенная дорога перегружена, популярное приложение-навигатор Waze побуждает его выбирать объездной путь и тем самым разгружает дорогу. Верно, конечно, и обратное.
Другими словами, существует множество примеров, доказывающих, что знание о будущем, точное или нет, влечет за собой его изменения. В Евангелии об этом говорится лаконично: «Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой» (Лк. 12:39). Если мы можем что-то предсказать, то очень часто можем и сделать так, чтобы этого не случилось. Вновь повторю, что такая логика нетривиальна. Если бы США знали о японской атаке на Пёрл-Харбор, она не стала бы неожиданностью. Как позднее написал главнокомандующий Эдвард Хазбенд Киммел, он бы принял все возможные предосторожности[492]. По меньшей мере, количество жертв среди американцев значительно бы уменьшилось, а среди японцев – возросло. Возможно также, что, если бы японская разведка донесла, что американцы прознали об их планах и подготовились, Япония бы вовсе не стала атаковать. Утром 6 октября 1973 года Израиль, несмотря на то что разведка доложила об угрозе арабской коалиции, не мобилизовал свои войска – в том числе потому, что это могло бы разжечь войну, которой так боялись и стремились избежать.
18. УЛУЧШАЕМ ЛИ МЫ СВОЕ МАСТЕРСТВО?
Проблемы, с которыми мы сталкиваемся, сложны и многочисленны. Есть ли основания полагать, что сегодня мы предсказываем будущее лучше, чем наши предки? Если речь о явлениях, подчиняющихся законам физики, за исключением землетрясений, ответ будет утвердительным – в противном случае не приходилось бы говорить о колоссальном технологическом прогрессе, который человечество проделало с XVII века. Благодаря широкому распространению спутниковой связи и компьютеров даже прогнозы погоды, до сих пор далекие от совершенства, за последний век и даже за последние 10 лет стали значительно лучше. То же касается теории вероятности и, если говорить о медицине (области, которой в этой книге мы лишь едва коснулись), прогнозов течения болезни. Не обходится и дня без того, чтобы какой-то пациент «неожиданно» не скончался или, напротив, не излечился «чудесным образом». Но в любом случае время, когда бедному Джону Мирфилду приходилось с помощью нумерологии вычислять, кто из его пациентов умрет, а кто останется в живых, прошло.
Однако во многих других областях, которые влияют на нашу жизнь каждый день, ответ будет прямо противоположным[493]. Так происходит в том числе потому, что будущее (если вернуться к сравнению с поездом) несется на нас слишком быстро, чтобы мы могли все как следует оценить. Мы начинаем понимать (или думать, что понимаем) настоящее в тот момент, когда оно исчезает и заменяется еще чем-то, иногда чем-то радикально отличным от того, что было. Если бы не эта наша беспомощность, то такие допотопные методы предсказания, как шаманизм или астрология, вряд ли выжили бы под напором критики, которой их подвергали еще в Древней Греции.
Как бы там ни было, «черные лебеди», то есть события, которые происходят вопреки низкой статистической вероятности, не стали менее неожиданными, менее распространенными и менее болезненными. Об этом свидетельствуют нацистские лагеря во время Второй мировой войны, теракты 11 сентября 2001 года, землетрясение и цунами 2004 года в Индийском океане, ураган и наводнение в Новом Орлеане в 2005 году, авария в Фукусиме в 2011 году, победа Дональда Трампа на выборах в 2016 году. Вряд ли будет преувеличением сказать, что изменения, которые политологи оценили бы как «подрывающие основы», случаются практически каждый день. То же верно и для экономики. В противном случае каждый из нас уже давно заработал бы неприличные богатства с помощью экстраполяции. Можно сказать, что экстраполяция, в основе которой лежит ньютоновское понимание истории, стала сегодня самым популярным и также – поскольку она не принимает во внимание качественные изменения – самым недостоверным методом предсказания будущего.
Мы в большинстве своем беремся за дело, только если рассчитываем на его успех. Ни один предприниматель не будет запускать новый бизнес, ожидая, что потеряет деньги, – разве что он хочет обмануть налоговую. И все же сегодня, как и прежде, новые бизнесы закрываются каждые 3, 5 или 10 лет. На каждого успешного трейдера на фондовой бирже приходится другой, который не был столь удачлив. Поэтому, как сказал мне один знакомый аналитик, всего-то и нужно, что быть правым в 51% случаев. Как выясняется, очень сложно делать это на протяжении долгого времени; а показывать более высокие результаты так тяжело, что это почти за гранью реального.
И 85 миллиардов долларов Уоррена Баффетта этого не опровергают[494]. Вместе с Джоном Дэвисоном Рокфеллером, Натаном Ротшильдом, Луйсом де Гером, Якобом Фуггером и Марком Лицинием Крассом, который утверждал, что по-настоящему богат только тот, кто может позволить себе завести собственную армию[495], он представляет исключение из правил. За 500 лет до Красса в Лидии жил некий Пифий, сын Атиса и внук Крёза, чье имя до сих пор ассоциируется с преуспеянием. Согласно Геродоту, он устроил Ксерксу и его пятимиллионному войску роскошный прием. Царя, который был изумлен такой щедростью, он заверил, что до сих пор располагал достаточными средствами для жизни[496]. И это далеко не полный список самодержавных правителей – начиная с египетских фараонов и римских императоров и вплоть до Владимира Путина, – которые всегда были самыми богатыми из своих современников. Действительно, некоторые современные методы предсказания будущего сложнее и дороже методов прошлого. Но в целом нет причин полагать, что они эффективнее.
Даже в физике, самой главной науке, существуют и, вероятно, сохранят свою актуальность в будущем принцип неопределенности Гейзенберга и теория хаоса. Лучшим подтверждением, пожалуй, служит военная история. Из любой войны победителем может выйти только одна сторона – а это значит, что добрая половина участников не сумеет предвидеть провал и скорректировать свои действия, она потерпит поражение и, возможно, будет уничтожена. Наверное, даже
