Том 6. У нас это невозможно. Статьи - Синклер Льюис

Это отступничество было труднее снести, чем грубость Шэда Ледью, потому что Шэд и раньше был по-деревенски уверен, что Дормэс глуп, как все «настоящие городские», а Док Итчитт был раньше большим ценителем и поклонником редакторского мастерства Дормэса. Шел день за днем, а Дормэс ждал. Для очень многих переворот превращается в сплошное ожидание. Это одна из причин того, что туристы редко видят что-либо за внешним спокойствием и довольством в деспотической стране. Ожидание и его родная сестра — смерть кажутся такими спокойными и довольными.

В конце февраля Дормэс чуть ли не ежедневно встречал страхового агента, называвшего себя мистером Димиком; мистер Димик из Олбани. Это был серый, незаметный человек, в серой, пыльной, измятой одежде, с глазами навыкате, горевшими бессмысленным энтузиазмом. Куда ни пойдешь, он всюду был тут как тут: и в аптекарских магазинах, и в павильоне для чистки сапог — и повсюду гудел одним и тем же монотонным голосом: моя фамилия Димик… мистер Димик из Олбани, Олбани, штат Нью-Йорк. Может быть, вас заинтересует новая замечательная форма страхования жизни. Замечательная!

Но, казалось, он и сам не верил в то, что она так уж замечательна.

Он всем ужасно надоел.

Он постоянно таскался из одного магазина в другой, но, по-видимому, продавал очень мало страховых полисов, если вообще что-нибудь продавал.

Через два дня Дормэс осознал, что мистер Димик из Олбани попадается ему на глаза что-то уж чересчур часто. Выйдя из отеля «Уэссекс», он увидел мистера Димика, прислонившегося к фонарному столбу и делавшего вид. что он смотрит в совершенно противоположную сторону, но три минуты спустя мистер Димик забрел вслед за ним в лавку Тома Эйкена и стал прислушиваться к его говору с Томом о рыбной ловле.

Дормэсу стало не по себе. Он решил проследить 3 ним и, прокравшись вечером в город, увидел, как мистер Димик с необычайным для него оживлением беседует шофером автобуса Бьюла — Монпелье. Дормэс пристально посмотрел на них. Мистер Димик выкатил на него свои водянистые глаза и проквакал:

— Добрый вечер, мистер Дормэс, с удовольствием побеседую с вами о страховании, когда у вас выдастся время, — и, волоча ноги, ушел.

Вечером Дормэс достал револьвер, прочистил его, сказал «А, ерунда!» и снова положил в стол. Тут у парадной двери раздался звонок. Сойдя вниз, он увидел мистера Димика, сидящего в передней у дубовой вешалки со шляпой в руке.

— Я бы хотел поговорить с вами, если вы не очень заняты, — проскулил мистер Димик.

— Пожалуйста. Заходите. Садитесь.

— Нас кто-нибудь слышит?

— Нет. А что?

Серости и вялости мистера Димика как не бывало; голос его зазвучал резко:

— Кажется, местные корпо меня раскусили, поэтому нельзя терять ни секунды. Я приехал от Уолта Троубриджа. Вы догадались, вероятно… Я наблюдал за вами всю неделю, наводил о вас справки. Вы должны стать местным представителем Троубриджа и всей нашей организации. Речь идет о тайной войне против корпо. Мы называем это НП — Новое подполье, по аналогии с тайным подпольем, переправлявшим негров в Канаду перед гражданской войной. Четыре отдела: печатание агитационной литературы, ее распространение, собирание сведений о преступлениях корпо и организация побегов в Канаду или Мексику лиц, которым угрожает арест. Вы, конечно, ничего обо мне не знаете. Может быть, я корповский шпион. Вот мое удостоверение, а также позвоните в Берлингтон вашему другу, мистеру Сэмсону. Только ради бога, будьте осторожны! Разговоры, возможно, подслушиваются. Спросите его обо мне в том смысле, что вы интересуетесь страхованием. Он наш. Вы тоже будете с нами. Позвоните сейчас!

Дормэс позвонил Сэмсону:

Скажите, Эд, вы знаете некого Димика — долговязый такой, с глазами навыкате? Можно на него положиться в смысле страхования?

— Да. Работает от Уолбриджа. Можете на него положиться.

— Хорошо!

XXVI

Наборная «Информера» закрывалась в одиннадцать часов вечера, так как газету надо было доставлять в деревни, расположенные на расстоянии сорока миль, а более позднего городского выпуска не было. Старший наборщик Дэн Уилгэс задержался, после того как все разошлись, и набирал плакат ММ, объявлявший, что 9 марта состоится грандиозный парад, и мимоходом упоминавший о том, что президент Уиндрип бросает вызов всему миру.

Дэн прервал работу, быстро осмотрелся и зашагал в кладовую. При свете запыленной электрической лампочки кладовая с ее старыми красно-черными афишами, возвещавшими об окружной ярмарке, с расклеенными по стенам корректурными оттисками неприличных раешников казалась складом мертвых новостей. Из кассы с петитом, служившим раньше для набора брошюр, а теперь замененным монотипом, Дэн набрал комплект литер, завернул их в бумагу и спрятал в карман куртки. Чтобы сделать незаметной образовавшуюся в кассе недостачу, он решился на такую штуку, которая возмутила бы всякого порядочного печатника, даже если бы дело было во время забастовки. Он заполнил недостачу не из другой петитной кассы, а старыми корпусными литерами.

Большой, волосатый Дэн, старательно вытаскивающий крошечные литеры, был уморительно похож на слона, изображающего курицу.

Он выключил свет на третьем этаже и, тяжело ступая, пошел вниз. Заглянул в редакционные комнаты. Там не было никого, кроме Дока Итчитта, сидевшего в небольшом освещенном кругу у письменного стола; его нездоровое лицо казалось зеленым под маленьким щитком, защищающим глаза от света. Он редактировал статью номинального редактора газеты Эмиля Штаубмейера и хихикал про себя, черкая ее большим карандашом. Услышав шаги Дэна, он вздрогнул.

— Хэлло, Док!

— Хэлло, Дэн. Задержался?

— Да, заканчивал одну работу. Спокойной ночи!

— Скажи, Дэн, ты за последнее время видел старого Джессэпа?

— Забыл уж, когда видел его последний раз. Ах да дня два назад встретился с ним в магазине Рексолла — Ну и как он, все еще недоволен режимом?

— Ничего об этом не говорил. Старый дурак! Если ему даже не по нраву наши храбрые ребята в мундирах, так ведь должен же он понимать, что Шеф пришел всерьез и надолго, черт возьми!

— Конечно, должен понимать! Да и режим отличный. Способному человеку теперь ничего не стоит продвинуться на газетной работе, не то, что раньше, когда кучка снобов не давала никому ходу, воображая себя бог весть какими образованными только оттого, что им довелось учиться в колледже.

— Верно. Ну что ж, к черту Джессэпа и всех старых дураков. Спокойной ночи, Док!

Дэн и Итчитт с серьезнейшим видом отдали друг другу гвардейский салют, подняв руку. Дэн спустился вниз, вышел на улицу и направился домой. Он остановился перед баром Билли и, поставив ногу на втулку колеса старого, грязного форда, стал завязывать шнурок от ботинка. Завязав его — для этого ему пришлось предварительно его развязать, — он оглянулся по сторонам, бросил свертки из карманов в старое ведро, стоявшее на переднем сиденье автомобиля, и спокойно продолжал свой путь.

Из бара вышел Пит Вутонг, фермер-канадец, живший на горе Террор. Пит был явно пьян. Он напевал какую-то доисторическую песенку. Шел, спотыкаясь, с трудом забрался в автомобиль и повел его причудливыми вензелями, пока не завернул за угол. Тут он внезапно и полностью протрезвел и с неожиданной быстротой погнал «форд» из города.

Пит Вутонг был не слишком хорошим тайным агентом — его хитрости были слишком очевидны. Ну что же, он стал агентом только неделю тому назад. За эту неделю, Дэн Уилгэс четыре раза бросал ему в ведро тяжелые пакеты.

Пит проехал мимо ворот усадьбы Бака Титуса, замедлил ход, сбросил ведро в канаву и быстро поехал домой.

На рассвете Бак Титус, выйдя на прогулку с тремя ирландскими волкодавами, споткнулся о ведро, вынул из его пакеты и положил в карман.

На следующий день вечером Дэн Уилгэс в подвале Бака набирал петитом брошюру под названием «Сколько людей убили палачи корпо?». Брошюра была подписана Спартанец; это был один из псевдонимов Дормэса Джессэпа.

Все они — руководители местного отделения Нового подполья — были очень довольны, когда однажды по дороге к Баку Дэн был задержан и обыскан неизвестными минитменами, которые не нашли на нем ни шрифтов, ни каких-либо компрометирующих документов — ничего, кроме папиросной бумаги.

Корпо издали постановление, обязывающее всех лиц, торгующих типографским оборудованием и бумагой, составлять списки покупателей, сделав невозможным приобретение материалов, необходимых для выпуска антикорповской литературы иначе, как посредством контрабанды; Дэн Уилгэс помаленьку крал шрифт из типографии; Дэн вместе с Дормэсом, Джулианом и Баком выкрал из подвала «Информера» старую ручную печатную машину; а бумагу тайно привозил из Канады опытный контрабандист Джон Полликоп, радовавшийся возможности вернуться к любимому занятию, которого он лишился после отмены сухого закона.