Укрощение - Джуд Деверо

— И пока не потратишь на войну каждое пенни из моего приданого? — яростно сверкнула глазами Лайана. — Женился на мне, чтобы продолжать войну?

Роган хотел уже крикнуть, что так оно и было, но мгновенно передумал.

— Я женился на тебе из-за твоей несравненной красоты, превосходящей прелести всех женщин на свете, включая мою первую жену, — тихо ответил он.

Лайана уставилась на него с раскрытым от удивления ртом. Немного опомнившись, она молнией взметнулась с постели, бросилась ему на шею и обвила талию ногами.

— О, мой прекрасный муж, я так люблю тебя! — выдохнула она.

Роган крепко стиснул ее.

— Я все равно потрачу деньги так, как считаю нужным.

— Да, конечно, и как покорная жена я никогда не стану тебе противоречить, но сейчас просто позволь мне рассказать о моих замыслах расширения замка.

Роган застонал.

— Сначала ты отнимаешь моих женщин, потом сажаешь на шею кучу рыжих негодников, а теперь указываешь, как мне потратить с таким трудом добытые деньги.

— С таким трудом? Да ты даже не пришел на свадебный пир, который я так тщательно готовила! И ты оскорбил мою мачеху.

— Мало я ее еще оскорблял! Неплохо бы задать ей хорошую трепку!

— Так почему же не задал? — ехидно осведомилась Лайана.

— Побрезговал коснуться ее, — тихо ответил он, разглядывая Лайану в тусклом свете. — А теперь пойдем к столу, потому что мой чертов братец прислал нам ужин.

Они провели ночь в объятиях друг друга, а перед тем, как заснуть, Роган пробормотал, что подумает о расширении замка Морей, и Лайана почувствовала себя так, словно выиграла великое сражение.

Поздним утром она открыла глаза и увидела Рогана, мрачно смотревшего перед собой. Проследив за его взглядом, она увидела, что дверь их комнаты открыта. Ни одно зрелище на свете не угнетало Лайану до такой степени.

— Мы можем снова ее закрыть, — прошептала Лайана.

— Нет, — вздохнул Роган. — Я должен вытерпеть издевки своих людей.

А ведь Лайана и не подумала, как рыцари посмотрят на своего хозяина, которого из-за ссоры с женой заперли в башне.

У них не оказалось времени на размышления, потому что в комнату вбежала Габи и, по обыкновению, затрещала как сорока. Похоже, Северн распространил слухи, что именно Роган велел запереть свою жену, чтобы как следует приструнить ее. Так что репутация Рогана осталась в неприкосновенности.

— А как насчет моей? — спросила Лайана?

— Вас считают послушной женой, — чопорно сообщила Габи.

— Послушной женой? — ахнула Лайана.

— Не называй ее так, — велел Роган, — иначе мы никогда не обретем покоя. Я больше не желаю горящих постелей.

Габи прикусила язык, хотя ее так и подмывало высказать свое мнение насчет поведения Лайаны. Сама она завоевала мужа долгими годами самоотверженной любви и ожидала от других женщин того же самого.

Лайана неохотно покинула комнату в сопровождении мужа. Во время своего пребывания здесь она кое-чему научилась. Оказалось, у женщины и мужчины разные понятия о том, что может быть главным. Роган не называл ее уродиной. Более того, не считал некрасивой.

Почему-то ей казалось, что они благополучно пересекли какой-то невидимый мост в их супружеской жизни. И теперь на расстилавшейся перед ними дороге будущего она не видела препятствий.

Глава 17

Целых шесть длинных великолепных недель Лайана была самым счастливым человеком на земле. Она и Роган боялись, что над ними будут подшучивать, но оказалось, люди были так благодарны за вкусную еду и изгнание крыс, что совершенно не обратили внимания на долгое отсутствие господ. Главное, что замок Морей разительно изменился. Мужчины почтительно дергали вихры на лбу, когда Лайана проходила мимо. Северн не знал, как ей угодить, а Иоланта взяла за обычай спускаться к ужину.

Но разительнее всех изменился Роган. Он неизменно провожал взглядом жену, куда бы та ни пошла. Входил в комнату для размышлений, только чтобы захватить оттуда какую-то вещь, и проводил вечера в соларе с Лайаной и ее дамами. Северн, вместо того чтобы продолжать войну с Лайаной, стал тоже заглядывать туда, вместе с Заредом и Ио.

Как-то утром Лайана поняла, что у нее будет ребенок. Она всегда полагала, что станет мучиться тошнотой и недомоганием, как другие женщины, но этого не случилось. Она не уставала, не ощущала ничего необычного, за исключением того, что одежда стала ей тесновата. Она клала руки на твердый, выпуклый живот и мечтала о маленьком рыжем ребенке.

— Миледи, — спросила вошедшая Габи, — вы здоровы?

— Совершенно. Никогда не чувствовала себя лучше. Что ты делаешь?

У Габи на руке висела корзина с травами.

— Лорд Роган и Бодуин боролись и закатились в крапиву. Я приготовлю настой, чтобы смягчить боль.

Лайана поморщилась. Ожоги крапивы были очень болезненными. Недалеко от дома ее отца росла трава, которая помогала гораздо больше, чем та, которую принесла Габи. Она вспомнила, что, когда впервые подъезжала к замку, видела эту траву на обочине дороги. Далеко это было? Десять, двенадцать миль? Если взять резвую лошадь, она вполне сможет вернуться до заката. И сегодня, втирая траву в горящую кожу мужа, она расскажет ему о будущем ребенке.

Она отпустила Габи. Незаметно покинуть замок будет нелегко. Роган отдал строгий приказ никому не выезжать со двора без эскорта. А после нападения Говардов он запретил ей выходить за ворота даже в сопровождении всех рыцарей Перегринов.

Лайана глянула на свое парчовое платье и улыбнулась. Конечно, ей нужно срочно переодеться, и тогда некого и нечего будет бояться.

Она полезла в сундук у изножья кровати и нашла крестьянское платье, в котором ходила на ярмарку. Теперь остается закрыть волосы, опустить пониже голову и украсть лошадь.

Час спустя она мчалась галопом на восток, прочь от замка Морей, прочь от деревни, к той дороге, где росла трава, которая принесет облегчение мужу. Ветер бил в лицо, и настроение было чудесным. Она громко смеялась при мысли о ребенке, которого носила, и о счастье, которое останется с ней навсегда.

И была так поглощена своими мыслями, что не увидела и не услышала выехавших из-за деревьев всадников. И не успела опомниться, как ее окружили пять человек.

— Взгляните только! — сказал старший. — Крестьянка — и на таком коне!

Лайана мгновенно сообразила, кто эти люди. Все они были богато одеты и вели себя с высокомерием, присущим слугам богатого человека. Говарды! Оставалось только надеяться, что они не поймут, кто она.

— Я украла лошадь, — заныла Лайана. — О, пожалуйста, не говорите госпоже.