Академик Г.А. Николаев. Среди людей живущий - Сергей Александрович Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В МИИТе кипела жизнь в общественных организациях. Под руководством партийных органов шла перестройка всей вузовской жизни. Лично я был далек от руководящей работы в общественных организациях, был скромным студентом, старостой группы, позднее профсоюзным деятелем. Светлым пятном во время обучения в МИИТе была пятимесячная производственная практика на сборке моста через реку Припять у города Мозыря. Я находился на стройке в качестве практиканта, но мне было поручено выполнение трех ответственных проектов, в частности, по усилению моста пролетом 109 м. Там я научился еще лучше понимать жизнь сооружения и труд рабочего, смышленого, энергичного, не знающего, но понимающего законы техники. Научился с большим уважением относиться к передовым представителям рабочего класса.
Строительство мозырского моста вошло в историю техники. При нагружении шестого стометрового пролетного строения (к сожалению, это случилось после моего отъезда в Москву) произошла катастрофа. Пролетное строение рухнуло. Подмости разобраны не были, и они удержали его от падения в воду. Потеряли устойчивость раскосы, так как забыли поставить на них соединительные планки. Об этом мне писали рабочие. Официальная версия была другая — неправильные нормы расчета и целый ряд других обстоятельств, не имевших прямого отношения к обрушению. Словом, нет виновных! В течение года нормы расчета прочности в научно-техническом комитете были пересмотрены. Впрочем, это действительно нужно было сделать.
Условия жизни студентов МИИТа в тот период были совершенно непохожи на существующие сегодня. Приняли студентом — учись сам. Материал учебный — находи сам. Дипломный проект — сплошное творчество. Материалов готовых никаких нет. Об использовании проекта в производстве никто не говорил. Учись, успеешь впоследствии выполнить полезную работу, научившись в вузе. Практику производственную найти — сам, а отчет солидный — представить обязательно. В течение года необходимо сдать не менее 3/4, т. е. 75 часов по учебному плану. Система — предметно-курсовая, смешанная: сдавать экзамены в любое время года. Место работы после окончания института искать самому. Стипендий и мест в общежитиях мало. Немосквичи часто жили на частных квартирах в углах, а москвичи, случалось, жили в общежитиях. Спасение студента — дело рук самого студента.
Для сильного студента такая система открывала возможности окончания МИИТа за 4 года при нормальном пятилетием плане. Слабые студенты с МИИТом прощались. Я окончил МИИТ за 4 года и 4 месяца. Мой дипломный проект: «Железнодорожный раскрывающийся мост». Материал для дипломного проекта — туманное фото из журнала. Вот и все. Продолжительность проектирования моста — около шести месяцев, из них два — во время преддипломной практики, к проекту моста никакого отношения не имевшей.
Мне исполнилось 22 года — я инженер путей сообщения, дипломный проект выполнил под руководством Н.Н. Стрелецкого.
Много дисциплин сдавали студенты в МИИТе, а изучали по существу немногие — математику, теоретическую механику, строительную механику с курсом теории рамных систем, теорию упругости, мосты всех видов, металлические, железобетонные, деревянные конструкции; все остальные предметы сдавали, но внимания им уделяли мало. Из нас выходили сильные специалисты в области расчетов и проектирования металлических конструкций и мостов. Мы сверху вниз смотрели на так называемых старых опытных инженеров. В теоретическом плане они были ниже нас по уровню. Не случайно, что миитовцы наших лет выпусков быстро овладели командными постами в развивающейся отрасли строительства мостов. Нас учили работать самостоятельно на деле и в узконаправленной области. И это дало определенно хорошие результаты. Подготовленные таким образом специалисты оказались нужными Родине.
Студенческая масса того периода в МИИТе была неоднородной. Интеллигенция и рабфаковцы держались изолированно.
В течение первого года моего обучения (1921) были объявлены выборы студентами ректора. Выставлялись две кандидатуры профессоров — обе беспартийные. Один из них — Н.Д. Тяпкин — настроен был менее демократично, другой — Е.А. Гибшман (с 1924 года бессменный проректор) — более демократично.
Интеллигенция, как правило, голосовала за Н.Д. Тяпкина, рабфаковцы — за Е.А. Гибшмана. Собрание проходило бурно, с выкриками, взаимным препирательством. Несколькими голосами победила кандидатура Н.Д. Тяпкина, но министерством был утвержден Е.А. Гибшман.
Интеллигенция была удовлетворена преподаванием в МИИТе, его методами; рабфаковцам было труднее вследствие их более ограниченной предварительной подготовки. Рабфаковцы требовали через профорганы упрощения изложения лекций, сокращения объема заданий, на что преподавательский коллектив отзывался сдержанно.
Хотя по своей подготовке я принадлежал к интеллигенции, но дружбу поддерживал преимущественно с «пролетариатом». Все относились к заданиям серьезно, развлечений почти не было, пьянство было незнакомо, может быть, раз в году на именинах. О поножовщине никто не слышал.
На одежду — ноль внимания: ходили в косоворотках, фуфайках, тулупах. Гардеробов для студентов не было и в помине.
Занятия проходили в течение всего дня. Например, с 8 до 12 часов и с 17 до 22 часов. Иногда приходилось идти в институт дважды. Посещение лекций было добровольным. На лекциях видного профессора И.В. Станкевича по теоретической механике традиционно присутствовало три человека, на лекциях Ф.Е. Максименко по гидравлике — два человека. Был скандальный случай, когда профессор Ф.Е. Максименко отвернулся, записывая на доске, исчезли сразу оба слушателя.
Сборов, вечеринок почти не было. Объединение студентов между собой происходило во время практики — первой геодезической и других. Значительная часть студентов обращалась друг к другу на «вы».
Шпаргалками на экзаменах пользовались не только первокурсники, но и великовозрастные студенты на старших курсах, среди них некоторые успели побывать на войне. Особого уважения к оценкам не было, так же как и строгой системы в их постановке. Только некоторые преподаватели пользовались пятибалльной системой, большинство ограничивалось на экзаменах отметкой «зачет».
В МИИТе столкновений студентов с профессорами почти не было, как правило, вопросы разрешались через общественные организации мирным путем.
В 1924 году произошел знаменательный случай. Студент Верещагин выступил с предложением нового упрощенного метода определения деформаций в стержневых системах. Было организовано торжественное собрание с присутствием П.А. Велихова, М.М. Филоненко, В.И. Руднева. Пели студенту дифирамбы. Действительно, теория оказалась очень полезной и вошла в историю под названием «метод Верещагина». Сам Верещагин, к сожалению, МИИТ не окончил, ушел в МГУ.
В 1924 году имела место «генеральная чистка студентов вузов», так называемая академическая проверка. Гора родила мышь. Было отчислено несколько десятков человек из 1500-1700, но нервотрепка была всеобщая. Кто опасался за свое подколокольное или кулацкое происхождение, за подозрение в принадлежности к нэпманам, за несдержанные разговоры с общественными руководителями, отставание в учебных занятиях. Кто просто боялся попасть под
