Операция «Снег» - Виталий Павлов

О каком же «вторжении», якобы намеченном на 14 декабря 1981года (именно так сообщила 11 марта 1992 года польская «Газета выборча), могла идти речь, если не только не было никакого политического решения, а наоборот, польские руководители твердо знали, что и впредь, после введения военного положения, они не должны рассчитывать на это?

И наконец, хочу добавить вот что: об отсутствии намерения Советского Союза вводить свои войска в Польшу не менее исчерпывающе, чем самим полякам, было известно и ЦРУ. Их агент Ришард Куклиньский, полковник Генерального штаба Войска Польского, пользовавшийся полным доверием командования, был в курсе всех, подчеркиваю, всех мобилизационных и текущих планов и действий польских вооруженных сил и их взаимодействия с советскими вооруженными силами. У руководства Генштаба от этого человека не было секретов. Он не только знал, но и постоянно передавал американцам документальные материалы о всех планах и намерениях. Поэтому вплоть до 7 ноября 1981 года, когда Ришард Куклиньский с помощью американцев скрылся из Польши, правительство США знало об истинных намерениях Советского Союза — не допустить военного вмешательства во внутренние дела ПНР. Однако ЦРУ и, видимо, американскому руководству в лице президента Р.Рейгана было выгодно пропагандистски раздувать тезис об угрозе «вторжения».

Мужественным организатором военного положения, отвратившего от Польши и ее народа гражданскую войну, которая стояла в ту пору у порога страны, был, несомненно, Войцех Ярузельский. Не могу поэтому не сказать несколько добрых слов об этом верном сыне дружественного народа.

Как уже знают читатели, первые контакты с этим образованным военным, незаурядным политическим деятелем и, добавлю, с этим в высшей степени интеллигентным человеком возникли у меня сразу после приезда в Варшаву.

Поскольку армейская контрразведка входила в состав вооруженных сил и подчинялась министру национальной обороны, мне приходилось часто бывать у В.Ярузельского, встречаться с ним на приемах в советском посольстве, на других мероприятиях. Между нами установились хорошие, смею сказать, товарищеские отношения.

Помню, как еще в октябре 1973 года нас с женой пригласил на свой день рождения руководивший в то время военной разведкой генерал Кищак. Среди гостей были и В.Ярузельский с женой. Как-то сам собой завязался интересный разговор, в котором Ярузельский с чувством искреннего уважения отзывался о русских людях, их готовности помогать другим народам и в частности полякам. Рассказывал, как, будучи с родителями в эвакуации в городе Бийске, он повсюду встречал сочувствие и готовность местных жителей поделиться последним куском хлеба, хотя и сами они жили далеко не богато.

— Советский Союз не оставляет в беде друзей, а для поляков, — сказал В.Ярузельский, — Красная Армия не только по жертвовала 620 тысячами своих воинов, сложивших голову на нашей земле. Она оказывала всемерную помощь продуктами, горючим, в чем в первые годы после военной разрухи наша страна испытывала крайнюю нужду.

Это были не просто слова вежливого человека, желавшего, как говорится, потрафить гостю. Они шли от самого сердца.

Юношей Ярузельский вместе с семьей вынужден был бежать из родного края от фашистской оккупации, которая грозила не только порабощением народа, но и его физическом истреблением. И — что бы ни говорили — суровая сибирская земля, приютившая их, все же оставалась чужбиной. Впечатлительный молодой человек, воспитанный в свободолюбивой польской семье, тяжело переживал приходившие разными путями с родины вести о фашистских бесчинствах и героическом со противлении земляков вражескому нашествию. Как только открылась возможность приобщиться к этой борьбе за свободу, Ярузельский надел солдатский мундир и взял в руки оружие, подаренное советскими людьми.

Свою военную карьеру он начал в 1943 году на территории Советского Союза, откуда прошел в рядах Войска Польского до Берлина. Служба складывалась успешно, и уже в 1968 году В.Ярузельский стал министром национальной обороны и оставался на этом посту пятнадцать лет.

Можно сказать, что он всегда прежде всего был военным деятелем. В нем счастливо сочетались качества военного и высокообразованного интеллигента, всегда вежливого и тактичного, спокойного и уважительного. Не помню ни одного случая, когда бы он вышел из себя, повысил голос или допустил какую-либо бестактность. Не слышал я о чем-либо подобном и от других, близких к нему людей, в том числе и подчиненных. В то же время он мог быть жестким в своих указаниях и требованиях, но это была жесткость всегда корректного человека, твердость спокойная, ослушаться которую никто из подчиненных не смел.

Мои представления о личности В.Ярузельского делятся до вольно четко на два этапа: с момента первого знакомства в мае 1973 года до октября 1981 года, когда он был избран первым секретарем ЦК ПОРП, и с этого момента до моего отъезда из Польши в 1984 году. В своих оценках я опираюсь прежде всего на свои личные впечатления и частично на мнения тех моих знакомых, которые входили в непосредственное его окружение, часто встречались с ним и решали различные проблемы управления армией, страной, руководства партией.

Что представляется наиболее значимым в личности Ярузельского?

Это человек высокоэрудированный и хорошо знающий законы общественного развития. Могу смело утверждать: среди польских деятелей того периода равных Ярузельскому не было. Возможно, только один человек — тогдашний примас католической церкви Вышинский мог бы сравниться в этом отношении с коммунистом Ярузельским. Уступал ему, как я думаю, и один из наиболее подготовленных лидеров послевоенной Польши В.Гомулка.

Большое уважение общества вызывали его высокая культура, глубокое знание истории как своей страны, так и других государств, и прежде всего польско-советских отношений. Это дополнялось хорошей памятью на события, способностью видеть сильные и слабые стороны людей, быстро, доброжелатель но и объективно оценивать их личные и деловые качества.

Однако я не мог бы утверждать, что он отличался заметной способностью оперативно применять на практике свое понимание людей. В этом смысле скорее были заметны известные колебания и медлительность. Здесь мы подходим к одному из важных элементов характера В.Ярузельского, вызывавшему у некоторых его коллег непонимание и даже негативную реакцию. При решении проблем он нередко проявлял предельную осторожность, я бы сказал, излишнюю для политического деятеля такого масштаба осмотрительность. Создавалось впечатление известной нерешительности, неуверенности, а некоторые его коллеги считали, что это граничит с политической трусостью. Я лично не стал бы поддерживать такое крайнее мнение, тем более что вся польская история последних двух десятилетий дает достаточно примеров, оправдывающих «осторожность» Ярузельского. Да и сам он в интервью московскому журналу «Огонек» признавался, что долго отказывался от предложения стать первым секретарем правив шей тогда партии в 1981 году. Он отлично понимал, что этот пост потребует от него не только государственной мудрости и политической зрелости, которые он убедительно демонстрировал на деле, но и решительности, которой ему долго, слишком долго недоставало, пока наконец в декабре 1981 года он не пошел на исторически оправданный, исключительно ответственный шаг — объявление военного положения.

Близкие к Ярузельскому Г.Кищак и М.Милевский, также как его заместитель по Министерству обороны Ф.Сивицкий, отмечали, что разумные и вполне оправданные меры, которые предлагало МВД для ослабления общественной напряженности, трудно находили у него поддержку. Он затягивал принятие некоторых решений, иногда до тех пор, пока эти меры становились абсолютно неизбежными. Но подчас из-за упущенных оптимальных сроков они оказывались уже менее эффективными.

В то же время должен сказать, что в первый период его деятельности, то есть до 1980 года, во всех случаях, когда Ярузельский был убежден в необходимости решительных действий политического руководства во главе с Гереком, он проявлял несомненное мужество и настойчивость в отстаивании своих позиций. И с ним считались.

В целом, несмотря на тяжелое поражение политической линии ПОРП, которой последние восемь лет ее деятельности руководил В.Ярузельский, этот человек, безусловно, оставил заметный след в польской истории. Глубоко убежден, что одно только введение военного положения, как абсолютно необходимого и единственного средства предотвращения междоусобной войны и неизбежного при этом катастрофического осложнения международной обстановки, ставит Ярузельского в ряд выдающихся польских деятелей.

Я прожил в Польше двенадцать лет. Срок немалый. И находился в гуще событий — бурных, кризисных, переломных. Мне приходилось сталкиваться с множеством людей, начиная от тех, кто стоял на вершине власти, и до простых тружеников. Я имел возможность достаточно глубоко изучить характер народа. И своими наблюдениями считаю необходимым поделиться с читателем. Ведь поляки, хотя и считаются сейчас вроде бы в дальнем зарубежье, исторически наши ближайшие соседи. И мы должны знать их нравы и национальные особенности и, что гораздо важнее, правильно понимать их образ мыслей.