Зимний сад - Адель Эшуорт

Or одного взгляда на Томаса, от одного воспоминания о том, как они вчера занимались любовью, у Мадлен перехватило дыхание, в животе возникло ноющее чувство, а тело охватила сладостная истома. Ни к одному мужчине не испытывала она таких чувств.

Внезапно он поднял голову, бросил взгляд в сторону двери и резко выпрямился. Похоже, он был настолько поглощен работой, что даже не слышал, как она вошла.

Взгляды их встретились. Прислонившись к косяку, Мадлен скрестила руки на груди. На губах ее медленно расплылась удовлетворенная улыбка.

Заметив ее, Томас ухмыльнулся во весь рот, озорно, как мальчишка, показав при этом идеальные зубы, и внезапно покраснел.

Вот это да! Томас покраснел. Интересно, почему? Неужели вспомнил о вчерашней ночи? Неужели застыдился безудержной страсти, охватившей их всего несколько часов назад? Мадлен ужасно хотелось его об этом спросить, но она не решилась. Но его улыбка была ей приятна.

– Я послал срочное сообщение сэру Райли, – проговорил он, откашлявшись. – Подробно объяснил ему ситуацию. Думаю уже завтра получить от него ответ.

Мадлен, по-прежнему молча, пристально разглядывала его: полные губы, крошечную, едва заметную ямочку на подбородке, длинные, густые, загнутые ресницы, тонкий аристократический нос, »упавшую на лоб прядь волос, которая абсолютно ему не мешала.

– Узнала что-нибудь? – тихо спросил он, сунув перо в стоявшую на столе чернильницу.

– Да, – прошептала Мадлен в ответ, глядя в его блестящие медово-карие глаза. – Думаю, да.

И, не дожидаясь ответа, подошла к нему и, не обращая внимания на изумленное выражение его лица, уселась к нему на колени, обхватив его обеими ногами, прильнула к его мощной груди, обняла руками за шею и принялась целовать, в щеки, подбородок, нос, вдыхая исходящий от него такой знакомый запах.

Молча обняв Мадлен, Томас стал покрывать легкими поцелуями ее щеки, подбородок, брови, губы.

Через несколько секунд Мадлен решила, что прелюдии достаточно. Прильнув губами к губам Томаса, она поцеловала его со всей страстью, на которую только была способна. Вскинув руки, Томас вытащил шпильки из ее косы, а когда волосы водопадом рассыпались у нее по спине, запустил в них руки, наслаждаясь их мягкостью. Вдоволь насладившись ими, он положил руку Мадлен на грудь, отыскал сквозь платье сосок и принялся будоражить его. Легкий сладострастный стон сорвался с губ Мадлен.

Сквозь тонкую ткань платья она чувствовала, как Томас возбужден, и придвинулась к нему еще ближе, раздвинув ноги. Отвечая на молчаливую просьбу Мадлен, Томас принялся поглаживать ее по бедру. Запустив руки в его густые волосы, Мадлен слегка приподнялась, без слов прося Томаса прикоснуться к ней.

Томас застонал. Секунда – и он уже был охвачен яростным огнем желания, тем же, что и Мадлен. Рванув ворот его рубашки, она принялась покрывать жадными поцелуями его грудь и, добравшись до сосков, – ласкать их влажным языком. Дрожащими руками подняв ей юбки, Томас отыскал интимное местечко Мадлен и принялся поглаживать его, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

Мадлен тихонько застонала, дыхание с трудом вырывалось из ее груди. Она вновь принялась покрывать поцелуями грудь Томаса, потом шею, подбородок, шрам рядом с губами, сами губы.

Томас прерывисто дышал, продолжая ласкать Мадлен, постепенно подводя ее к вершине наслаждения.

Его ловкие пальцы продолжали свой волшебный натиск, губы прильнули к ее рту, язык вонзался в него все сильнее.

Внезапно Мадлен запрокинула голову, закрыла глаза и вскрикнула от удовольствия, наслаждаясь чудеснейшим, еще не изведанным ощущением.

Наконец вернувшись с небес на землю, она выпрямилась, крепко обхватила Томаса руками за шею, прильнула к его груди и прошептала едва слышно:

– Я хочу остаться здесь навсегда...

Томас не стал спрашивать, где именно. Вытащив руку из-под платья Мадлен, он подхватил ее на руки, прижал к себе, вышел прихрамывая из кухни и начал подниматься по лестнице, в спальню.

Глава 22

Когда Мадлен проснулась, стояло серое, пасмурное утро, а по крыше барабанил дождь. Он шел уже два дня, превращая снег в грязное месиво, которым были покрыты все дороги. Деревня, еще совсем недавно запорошенная пушистым снежком, приобрела неприглядный вид: казалось, вся она стала мерзкого коричневого цвета. Мадлен ненавидела эту промозглую ненастную погоду и с удовольствием сидела дома, где было тепло и сухо, однако сегодня пребывание дома не сулило ничего хорошего: должен был приехать сэр Райли, что означало неизбежный и скорый конец ее пребывания в Уинтер-Гарден.

Томас уже поднялся и теперь, должно быть, готовил на кухне чай, хотя Мадлен и не слышала, как он встал. Она нырнула под одеяло, решив еще немного понежиться в постели.

Последние две ночи она провела обнаженной на огромной кровати Томаса, в его объятиях. Подушка все еще хранила его запах. Комната Томаса изумительно подчеркивала его индивидуальность и элегантность: добротный гардероб, в котором висели четыре шерстяных костюма и нарядные шелковые рубашки; резная шкатулка из слоновой кости, стоявшая на комоде красного дерева с золочеными ручками, – истинное произведение искусства. Под стать ему были и спинки кровати, и декоративный сундук, стоявший в изголовье кровати. Но самым поразительным предметом, от которого невозможно было отвести глаз, была картина, написанная масляными красками в персиковых тонах, старинная, в дорогой золоченой раме. На ней был изображен большой двухэтажный дом с колоннами и белым мраморным крыльцом, расположенный у подножия пологого холма. Перед ним расстилалась поляна, покрытая изумрудной травой, и росли роскошные дубы. К дому вела усыпанная гравием дорожка, окаймленная яркими пионами, хризантемами и розами. Эту картину – единственное яркое пятно на четырех темных стенах – Томас привез из своего дома в Истли.

Вздохнув – все-таки нужно вставать, – Мадлен нехотя села и поежилась: в комнате было прохладно, и тело тотчас же покрылось мурашками. В этот момент в спальню вошел Томас с подносом в руках. В старенькой серовато-бежевой рубашке, расстегнутой у шеи, и темно-синих брюках, он был потрясающе красив.

Он лукаво улыбнулся ей:

– Я принес тебе завтрак и предупреждаю, если ты намереваешься меня соблазнить, ничего не выйдет.

Мадлен проследила за его взглядом. О Господи! Да у нее соски затвердели от холода!

– Очень хорошо, что в комнате так холодно, – шутливо заметила она. – Может быть, удастся соблазнить следующего мужчину, который сюда войдет.

Закрыв за собой дверь, Томас обиженно спросил:

– Значит, ты бы соблазнила еше кого-то, кроме меня? Улыбнувшись, Мадлен облокотилась на подушки и ответила: