Ватрушка для Тимохи - Яна Тарьянова

Вероника ягоду съела, но в ванную Зорьку все-таки загнала. И сама ополоснулась – обрывки листьев, раздавленные земляничины и длинные зеленые усы прилипли к телу и начали присыхать, образуя зудящую корку. В кровать добрались через холодильник – Зорька исхитрился сжевать ломоть пирога на ходу, избавляясь от запаха зубной пасты. Вероника не протестовала. Волчья прожорливость ее не злила, а смешила. Зорька не требовал стоять у плиты и подавать ему еду – кормился сам, добывая пищу и честно пытаясь делиться куском.

Они не выбирались из пентхауса целых пять дней. Любили друг друга в кровати, в оранжерее, на сломавшемся шезлонге и на вертолетной площадке. Купались, загорали, заказывали еду. Бегали на лапах, отнимая друг у друга ароматизированных мышей и морковку, один раз почти подрались, и Зорька свалился в бассейн. Вероника постоянно прислушивалась к себе: «Не надоело ли? Не раздражает ли Зорькина манера закусывать завтрак земляничными листьями? Не обидно ли, что волк отобрал у нее самую крупную и ровную морковку и закопал в кадку с апельсиновым деревом?».

Нет, ничего не бесило. А морковку они договорились поливать. Проверить – а вдруг что-то вырастет?

Рядом с Зорькой было хорошо не только в шторм. Вероника нашла свою гавань, и не собиралась из нее отчаливать.

Очередное утро одарило их серостью и противной холодной моросью. Вероника сразу же раздумала купаться в бассейне, вернулась в спальню, завернулась в махровую простыню и удивилась:

– Неужели осень?

– Грибная неделя, – ответил Зорька. – Потом снова будет тепло. А сейчас дожди польют, землю хорошенько промочат для грибов. На выходных можно в лес смотаться, посмотреть, вылезут ли опята.

– Какое в лес? – возмутилась Вероника. – Ватрушку замуж выдавать надо, а ты о грибах. Звякни, спроси у Мохито, они там еще не рассорились? Он пчелок к чаше нести не раздумал?

– А ты? – не торопясь хвататься за телефон, спросил Зорька. – Браслеты взяла, Светозара обрадовала, а думаешь только о Ватрушке.

– Сначала тебе надо познакомиться с моим папой. И с моей мачехой. И с папиными детьми. А потом уже будем решать – тащить папино семейство к «Сидящим» или завязывать браслеты у семейного алтаря, а к «Сидящим» отнести скрутки и ломтик торта, и выставить Гвидоновым волкам пару ящиков бузинного пива.

– Какие-то учения намечаются. Боюсь, что Светозар меня из отпуска отзовет. Живомир написал, что они уже и часть выдраили, и полигон убрали, как будто Камула с Хлебодарной ждут. Странная история. Говорят, Деметриуш узнавал – никаких проверок быть не должно.

Вероника вспомнила папу, предвкушающего знакомство с «Саранчой», и поняла, что браслеты они завяжут у семейного алтаря. Пиво Гвидону она пришлет с посыльным, а в часть больше ни ногой. Когда волки сообразят, кто им организовал учения и уборку полигона, не спасет ни статус замужней дамы, ни звание придворной художницы. Окунут в ванну с уточками и карасями и повесят сушиться на качели. И Зорьку туда же отправят, когда попробует вступиться. На этой мысли Вероника спохватилась, вспомнила, что они с Зорькой теперь делят на двоих горе и радости, и нельзя скрывать от него такую важную информацию.

Она, перескакивая с пятого на десятое, рассказала о телефоне на эскизе, папином интересе к новой технике для разминирования, Светозаровом желании иметь забор с высокими башенками и перспективе купания с карасями. И получила очередное подтверждение – сделала правильный выбор, на Зорьку можно положиться. Волк не стал ворчать и сокрушаться. Подумал, сообщил:

– Нет, тебя Гвидоновы волки не тронут. Побоятся, что Светозар их до пенсии нарядами вне очереди взбадривать будет. А меня в этой ванне утопят. Как крайнего. Давай, звони Ватрушке, назначай встречу возле мэрии, да так, чтобы мы оттуда сразу в аэропорт. Как-нибудь отсидимся в столице, я, если припрет, фальшивую справку о состоянии здоровья для Светозара куплю.

До похода в мэрию пришлось пару раз высунуть нос на улицу. Они купили сервиз и постельное белье с пчелками, чемоданчик инструментов, дрель и шуруповерт. И не забыли прибавить к подаркам заранее купленного надувного лебедя. Вероника преодолела сопротивление Ватрушки, еще раз сводила ее в парикмахерскую – «что значит, недавно подровняли? надо быть красивой!» – и в университет, где у белой и мохнатой приняли документы, закрыв глаза на опоздание к учебному году.

На регистрацию брака явились все: и Светозар с женой, и Гвидон с волками, и Шольт с семейством, и Нелли с Цветаном, оставившие детей и кроликов на няню. Ватрушка в платье цвета топленого молока с розочками была похожа на красиво упакованную коробку зефира, а Мохито в форме и с Тишей на руках – на памятник солдату-освободителю.

Можно было поиграть с огнем, поехать в часть и посмотреть, как медвежье семейство будет завязывать браслеты возле «Сидящих», но Вероника с Зорьяном решили не рисковать и отбыли в аэропорт, прикрывшись заранее заказанными билетами. Веским аргументом для отъезда послужило известие, что в часть вот-вот подъедет Деметриуш, узнавший какие-то новости об учениях.

Телефоны начали разрываться, когда они стояли в очереди к стойке регистрации. Вероника с Зорьяном дружно нажали на кнопки отключения и скрепили первую семейную победу коротким поцелуем.

Самую главную новость они узнали поздно вечером, уже в столице. Гвидон с волками дождались сумерек, запустили фейерверк и случайно подожгли ангар с книгами. Вольдемар за ужином читал сообщения от Светозара и громко хохотал, а Вероника с Зорьяном ели и переглядывались – радуясь тому, что ловко ускользнули из центра событий.

Эпилог

Солнце разогрело двор, тасуя клочья тени, припекая то качели, то песочницу с разбросанными пластмассовыми ведрами, то валявшиеся возле надувного бассейна игрушечные автомобили. На бельевой веревке болтался потертый плюшевый полар, удерживаемый четырьмя прищепками – прожаривался после очередной стирки. Бочонок с медом давным-давно оторвался и потерялся, бежевая шерсть запятналась ежевичным вареньем и росчерками фломастеров. Вартуша трижды пришивала медведю оторванные лапы и грозилась отправить в ссылку на чердак, но дети упрямо утаскивали игрушку с кухонного подоконника – как будто других не было. Ругай, не ругай… не отбирать же?

Мохито привалился к забору, занимая уголок под шелковицей, в котором всегда сохранялась относительная прохлада, закрыл глаза и задумался. Под шкурой было жарко, но ему хотелось упорядочить мысли, проверить, не упустил ли он какую-то мелочь. Остались позади неделя поста и День Преломления Хлеба. Прогноз погоды обещал ночную грозу – первый шаг к грибной неделе. Приближался один из главных личных праздников – годовщина свадьбы. Мохито разрывался между годовщинами и днями рождения детей и Вартуши. Без одного не было бы другого, и как выбрать, что важнее?

Они уже справили марлевую и бумажную годовщину, получив от Вероники с Зорьяном коробку бинтов и три пачки ватмана