Тритон ловит свой хвост (СИ) - Богданов Борис Геннадьевич

— Будешь безобразничать, выкину на помойку, — сказал он. — Вместе с сеткой.

Утром Серёжа был мрачнее тучи, дулся всю дорогу, и только по приезду, увидев на перроне дядю Лёню и тётю Катю, а также сестричек, оттаял.

В гостях оказалось замечательно! Прямо с вокзала дядя Лёня повёз их за город, в пансионат. Там жарили шашлыки, все вместе ходили собирать первые весенние грибы — сморчки, потом снова жарили шашлыки, уже со сморчками. Много чего было, и даже уезжать не хотелось.

Папа так и сказал:

— Хорошо у вас. Задержались бы, да Серёжке в школу скоро.

И не только в школу, вспомнил Серёжка. В «Клубе…» по нему соскучились, наверное.

— Тут за тобой мужик какой-то приходил, — сообщили ему, едва он объявился у стола.

— Какой мужик? — удивился Серёжка.

— Незнакомый, — ответил Длинный Дима. Он учился на год старше, но не гнушался провести время с «малолетками», за что Серёжка и остальные были ему благодарны. — Пузатый какой-то, в спортивном костюме. Да вот он!

В самом деле, на скамейке, спрятавшейся среди шиповника и снежника, сидел пузатый дядька в красном спортивном костюме с белыми узорами и надписью «Россия». Обнаружив, что его заметили, дядька поднялся и направился к ребятам.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался он, дождался нестройного ответа и спросил, глядя на Серёжу: — Ты Ликин?

— Ну, я, — хмуро ответит тот.

— Меня Владимир Петрович зовут, — сказал дядька. — Давай отойдём, поговорим? Не бойся, недалеко, до той скамейки.

— Понимаешь, — начал Владимир Петрович чуть погодя, — я не хотел говорить при твоих друзьях. Они могут обидеться.

— Почему?

— Скажи, — вместо ответа снова спросил Владимир Петрович, — ты не хотел бы заняться этим делом серьёзно?

— Каким делом? — удивился Серёжка.

— Настольным теннисом, конечно, — ответил Владимир Петрович. — Я работаю в Жогинском центре. Ты слышал про Жогинский центр?

— Нет, — пожал плечами Серёжа, — а что это?

— Удивительно, — посмотрел на него Владимир Петрович. — Есть люди, которые не знают про Жогинский центр! Объясняю. Это большой спортивный комплекс, там развивают разные виды спорты, вот и настольный теннис тоже. Я предлагаю тебе попробовать свои силы там.

— А родители?

— Если родители позволят, — согласно кивнул Владимир Петрович. — Жить будешь прямо там, у нас хорошее общежитие, а на выходные приезжать домой.

— А как же школа?

— Со школой я договорюсь, — улыбнулся Владимир Петрович. — А сейчас пойдём, поговорим с твоими родителями. Покажешь, где ты живёшь?

Родители сомневались недолго. Они знали, что такое Жогинский центр. Ребёнок — как Серёжка ненавидел это слово! — будет под присмотром, накормлен, и школа там своя есть. Тем более, если он сам не против? К тому же бесплатно…

Наутро Серёжка в школу не пошёл. Во дворе дома ждал ярко-жёлтый микроавтобус. Водитель, опустив стекло, приветливо помахал ему рукой:

— Ты, что ли, Ликин будешь?

— Ага.

— Тогда залазь.

Двери гостеприимно распахнулись, и Серёжка забрался внутрь.

Салон был пуст, вкусно пахло кажей, удобные сиденья будто сами предлагали поскорее сесть в них. Вот сюда — или сюда, но главное, к окну.

— Куда мне? — робея, спросил Серёжка.

— Куда хочешь, — улыбнулся водитель. — Ты у меня единственный пассажир.

— А рядом к вам… можно?

— А чего же нельзя? — удивился водитель. — Двенадцать есть? Вот и отлично! Только пристегнуться не забудь.

Звали водителя Виталя.

— Без отчества, — строго сказал он, протягивая широкую ладонь. — Не люблю отчества, чувствуешь себя стариком. А я молодой, тебя всего раза в два старше.

Серёжка подумал про себя, что двадцать уже очень солидный возраст, и ему до него ещё ого-го сколько пилить. Если честно, он даже представить себя не мог двадцатилетним. Взрослая жизнь казалась далёкой и нереальной, наполненной множеством непонятных забот. Если одни заботы, когда жить-то?

С Виталей, несмотря на разницу в возрасте, было хорошо и уютно. Парень сыпал прибаутками, интересно рассказывал про армию и про работу, а потом Серёжа забыл слушать, потому что впереди показался Жогинский центр.

Из леса поднимался к небесам небоскрёб из стекла и стали. Серёжка видел его раньше из окна поезда, но никогда не вблизи, как сейчас. С каждой секундой сияющий многогранник поднимался всё выше, и скоро приходилось задирать голову, чтобы увидеть верх здания. По ближней грани спускалась вниз, горя на солнце огромными золотыми буквами, надпись «Жогинский центр». Когда микроавтобус приблизился, стало заметно широкое крыльцо, и над ним вывеска: «Корпорация «Звезда». Главный корпус».

— Нам туда не надо, — усмехнулся Виталя, — там Управление сидит, нам дальше немного.

Они углубились в лес. Стало понятно, что это не лес, а парк. Было очень чисто, по дорожкам ходили или бегали люди. От главного корпуса во все стороны отходили застеклённые переходы на сваях, как будто внизу были не дорожки, а широкое шоссе.

Потом по правую руку показалось большое поле за низеньким заборчиком.

— Беговой стадион, — объяснил Виталя. — А тебе — вот.

Слева оказалось приземистое двухэтажное здание, у раскрытых дверей которого кучковался народ. В основном это были подростки примерно Серёжиный лет, но попадались и более взрослые парни и девушки, и совсем мелочь. Те были с родителями.

— Приехали, — объявил Виталя. — Выгружайся, покажу, куда тебе.

Поднявшись по широким ступеням, они попали в обширный холл, заполненный народом. Бежала вприпрыжку стайка девчонок в трико; волосы их были собраны на затылке в тугие пучки.

— Гимнастки, — пояснил Виталя. — Художницы.

Прошли чернявые пацаны-борцы вслед за бородатым тренером.

— Их залы здесь, на первом этаже, — сказал Виталя. — Ладно, двинулись, Владимир Петрович ждёт.

Они свернули направо, потом ещё раз направо и остановились у приоткрытых дверей с табличкой «Отделение настольного тенниса. Старший тренер Иванов В.П.».

— Прибыли, Владимир Петрович! — громко сказал Виталя.

— Заходьте.

Вчерашний дядька был не один. Напротив него за длинным столом сидел узкоглазый старичок, одетый совсем по-простому, в джинсы и кофту с длинными рукавами.

— Вот этот мальчик, мистер Чжоу, — произнёс Владимир Петрович. — Посмотрите его.

Старичок Чжоу перевёл взгляд на Серёжку, прищурился, причём, как показалось мальчику, сделал это зря; глаза его почти совсем исчезли в складках век.

— Хорошо, мистер Иванов, — на чистом русском ответил старичок, не отводя взгляда от Серёжки. — Как звать тебя, мальчик?

— Серёжа.

— Виталий тебя проводит в раздевалку, переоденешься. Твой шкафчик номер четыре, вот ключ. Потом иди в зал, он рядом, не перепутаешь. Твой стол тоже номер четыре. Ждёшь меня. Понял?

— Д-да…

— Да не бойся ты, — засмеялся Владимир Петрович. — Тебя не съедят.

— Я и не боюсь, — пробормотал Серёжа, выходя за дверь.

Найти зал не составило труда. Вход был буквально в двух шагах от раздевалки, но, главное, там стучали шарики. Серёжка шагнул внутрь — и замер…

Как они играли!

Шарики мелькали так быстро и так низко, что Серёжка испугался и пожалел, что вообще приехал сегодня сюда. Играть против таких невозможно, он не отобьёт ни одного удара! Потом он заметил пустой стол с номером четыре и отправился к нему.

За спиной он слышал смешки. Что он сделал забавного? Они смеются над тем, как он одет? Ах, так? И плевать, что они там думают. Во что одет, в то и одет!

Встав у стола, Серёжа обернулся. Старичок Чжоу уже шёл к нему через весь зал. Подошёл, требовательно протянул руку за ракеткой. Посмотрел, хмыкнул, царапнул ногтем шипы.

— Хорошо, — сказал, возвращая ракетку. — Силантьев!

Мальчишка с соседнего стола поймал шарик и торопливо подбежал с Чжоу.

— Сыграй с ним, — азиат кивнул на Серёжу, — три партии. Не щадить.

— Да, наставник, — кивнул Силантьев. — Разминаться будешь? — спросил у Серёжки.