В твою любовь. Рискуя всем (СИ) - "Dididisa"

Слишком долго его не было во мне.

И я уже догадалась, как именно он этого хочет.

Я… Хочу так же.

Мой позвоночник податливо выгнулся дугой, и в следующую секунду от невесомого толчка Эрика рукой в крестец, я мягко упала на колени на ни в чем не повинный диван.

Нетерпение моего лидера вспыхнуло ярче после озвученного мною вызова, и хотелось бы помучить его ещё больше, только вот я не успела…

Потому что то, что он сипло проговорил дальше и как попутно с этим властно надавил ладонями на мою поясницу, напрочь снесло способность формулировать мысли, оставив лишь необузданное желание преклониться:

— Признаться, я не замечал многого, когда мы были неофитами, Грейс, но помню, как оценил твою шикарную попку тогда перед заданием, когда приехал на полигон. А сейчас она смотрится ещё краше, как только я поставил тебя раком…

Сжав челюсти, я резко выдохнула, чувствуя, как по телу лавиной разливается невероятный, не испытываемый мною ранее чистейший драйв.

В напряжённой от окутавшего нас аромата разврата тишине раздался резкий «вжик» молний брюк — и его, и моих. Бегунок был подцеплен и опущен вниз, пока другая ладонь лидера ласкала мою обнаженную спину, спешно пробегая кончиками пальцев по позвонкам; и каждое даруемое касание было ожогом, с благодарностью принимаемым моей кожей.

Я погибаю в Эрике.

В любой его жадной ласке.

В любом собственническом поцелуе.

Я знала, что давно не принадлежу себе, но чтобы настолько — полноценно поняла только сейчас, когда мои выпрямленные руки упёрлись в разодранную обивку, а к голеням безвольно в складки скрутилась ткань брюк и белья. И Эрик не спешил снять их полностью.

— Хочу, чтобы ты осталась вот так в одежде, — он будто услышал мои мысли, и на этих негромких хриплых словах Эрик с силой впился пальцами в мои бёдра, вызывая очередной откровенный стон и дёрнув меня на себя. От этого рывка мои руки согнулись, как поломанные спички, и теперь я опиралась на локти, тяжело дыша от возбуждения. И не думая подниматься обратно…

Всё вокруг будто перестало существовать — и опасность быть обнаруженными Бесстрашными, и обстановка разрушенного дома, и наш конфликт — осталось лишь начавшееся в неспешном темпе слишком горячее скольжение его члена о мою промежность, которая стала очень влажной и готовой ещё тогда, когда меня усадили на подоконник. Он намеренно касался головкой по клитору, дразня и уже доводя до экстаза.

Эрик вытворяет с моим телом невероятные, потрясающие вещи, полностью подчиняя его и подстраивая их под себя.

И меня это чертовски устраивает.

Не думаю, что я могла бы так реагировать на кого-либо ещё, хотя, честно сказать, другие возможные варианты я и не представляла вовсе.

— Эрик… — сквозь стон жалостливо пролепетала я, не в силах больше терпеть эту пытку.

— Мне нравится такая форма извинений, — отрывисто дыша, начал он, игнорируя мой призыв к более активным действиям. Продолжая говорить, лидер одной рукой стянул резинку с моих волос и собрал пряди в свой кулак, отчего моя голова медленно поднялась и шея снова выгнулась. — Но ты ведь была такой плохой девочкой, Грейс, так что…

Его абсолютно каменное достоинство всё тёрлось об меня, сильнее надавливая на складки и точку возбуждения, но пока не проникая, что просто убивало меня на фоне услышанного и дарило сумасшедшие ощущения.

А затем…

— В этот раз я не дам тебе кончить.

Я судорожно вдохнула в тот момент, когда корни волос чуть неприятно натянулись в ладони Эрика, и он вошёл в меня одним рывком.

Наконец-то…

Чертовски великолепное, сводящее с ума чувство наполненности.

Из-за сгиба в шее сорвавшийся стон вышел глухим, гортанным, но таким многозначительным — кажется, я вложила в него все испытываемые в этот миг эмоции. Мой мужчина остановился, очевидно, также наслаждаясь происходящим, и не торопился продолжать свои движения, а тело… Предательски стало сжимать мышцы вокруг него, с каждой секундой истекая возбуждением всё больше. И больше.

Если ты думаешь, Эрик, что я стремлюсь получить только конечный оргазм, не упиваясь процессом, ты глубоко ошибаешься, полагая, что «накажешь» меня его отсутствием.

Я получала блаженство от каждой секунды нашего единения, и мне было достаточно даже этого.

— Плевать… — выдала себя с головой, не в состоянии утихомирить бешенную реакцию организма. — Просто продолжай. Ещё…

Я услышала тихое, такое знакомое и сексуальное рычание, и не сдержала очередной стон, когда мой лидер снова вошёл в меня. До упора.

— Блять… Какая же ты у меня наглая, — пробормотал Эрик, впиваясь пальцами в одну ягодицу, пока вторая его рука всё так же держала мои волосы. — Узкая, влажная и чертовски отзывчивая…

Я не была в состоянии что-либо отвечать, лишь тихо заскулила и потянулась немного вперёд, чтобы перехватить инициативу и бесстыдно насадиться на его твердость самой. Но на мою поясницу вновь и уже болезненно надавили, тут же переместив руки на бедра, и в сгустившейся тишине раздался слегка насмешливый и всё такой же низкий, вибрирующий от похоти голос Эрика:

— Нет, сладкая. Это я тебя трахаю. Не забывай, что сейчас — это твои извинения. Ты сильно разозлила меня своим побегом…

Я ощутила, как он наклонился грудью к моей спине, меняя угол проникновения на более глубокий, и в момент нового дикого толчка, когда я просто потеряла все ориентиры в пространстве, одна рука Эрика накрыла полушарие моей груди.

Не думаю, что даже с ним я когда-либо так вскрикивала от удовольствия — на каждое движение мой лидер делал со мной что-то абсолютно исключительное. То сжимал в пальцах и один, и другой затвердевший сосок, то кусал в плечо, языком проходясь по, уверена, покрасневшему месту.

То тянул меня за волосы, чтобы я в полной мере насладилась и болью, и сверх-ощущениями.

Он слишком умело и четко их контролировал, в то время как я просто рассыпалась на атомы…

Скорость увеличилась, перейдя на рваный ритм, окрашенный нашими стонами и пошлыми шлепками соприкосновения кожи о кожу.

Я что-то бессвязно прошептала, когда в какой-то миг Эрик перехватил мою талию, заставив подняться с локтей, и, оставаясь на коленях, откинулась спиной на его взмокшую от пота обнаженную грудь. Вновь положив голову ему на плечо, я прикрыла веки, ловя кислород и как-то умудряясь при этом всё же обозначать неприличными звуками, как мне сейчас хорошо. До жара в грудной клетке хорошо.

Он же… Нашёл мои губы своими, кусая их и проводя по ним шершавым языком, а затем проник внутрь с неумолимым напором.

И просто со всей страстью и силой, в нереальном темпе стал вторгаться в меня, вонзаясь пальцами в каждый сантиметр моего тела. Щипая, впиваясь, лаская и гладя. И сам, похоже, не понимая того, что вопреки «вынесенному приговору», своими действиями всё больше подталкивал меня к краю желаемой бездны.

Мой громкий вскрик с его именем потерялся в пространстве, когда горячая, сильная ладонь накрыла пульсирующий клитор вдобавок к почти таранящим толчкам, и я достигла сносящего крышу оргазма, а Эрик, буквально навалившись на меня всем своим весом, вынудил нас рухнуть на диван. Погребая дрожащую и задыхающуюся от чувств меня под собой, он с протяжным рыком впился губами в мою шею, вдавливая мою фигуру в разодранную поверхность, и упоительно сладко кончил следом.

Мир раскололся на сотни цветных кусочков и словно встал на паузу — осталось только наше прерывистое, сбитое дыхание, покрытые испариной, всё ещё в соединении и судорогах, тела и моя повисшая в воздухе не до конца обдуманная, выданная на эмоциях, раскрепощенная фраза:

— Я не могу не кончить с тобой, Эрик. И самая главная тому причина — я слишком сильно люблю тебя.

Если и пытаться заслужить его прощение, то только так, и я готова сбегать сотни раз, лишь бы получать подобное наказание.

***

Одевались мы в неясном, умиротворенном молчании. Я, нацепив свой топ обратно, озиралась по сторонам, отмечая про себя, как символично выглядел наш разговор, приведший к явно новому этапу на фоне всей этой разрухи в доме. Будто в развалинах родилось нечто иное, обновленное. Восставшее из пепла прошлого, наполненного пустым недопониманием.