Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я знаю. А ты не прибедняйся. В этой гонке ты почти меня сделал.
Он кивнул, пряча довольную ухмылку. И указал на развалины то ли клуба, то ли ресторана с уцелевшей ржавой вывеской «Белуга»:
– Тут малость передохнем. Тихое место…
Мы вошли. Доктор тяжело опустился на подоконник. Глянул на восточное светлеющее небо и вдруг буркнул:
– Чего ж ты не спрашиваешь, откуда мне было известно?
– О том, что я приду? А хрена тут гадать – это ведь ты кинул Локки инфу о появившихся знаках…
Все просто – рыбка не могла не заглотить наживку.
Он повернул голову, щуря свои без того узковатые глаза. И негромким, почти вкрадчивым тоном перешел к главному:
– Тогда, наверное, догадываешься – ради чего я сюда притащился?
– То есть невидимка была тебе совсем до лампочки? – простодушно улыбнулся я.
– Можешь считать – совместил приятное с полезным. Но ты зря так радуешься. Уцелеть в Зоне бывает легче, чем за периметром…
Ага. Вот и главное.
– Спасибо за напоминание, Доктор. И ради этого ты полез к дьяволу в пасть? Напрасно…
Он пристально на меня глянул:
– Может, и нет.
Я вздохнул:
– Локки уже передавал мне предложение авторитетов. Оно меня не заинтересовало…
– Авторитетам тоже далеко не все известно.
Я отвернулся, морщась.
На что трачу время? Ведь мог бы еще до рассвета успеть к спрятанному мотоциклу…
– Название «Микулино» тебе что-нибудь говорит?
Я вздрогнул – будто морозом дохнуло в самое сердце. И молча посмотрел на Доктора.
Его голос казался ровным, почти бесстрастным:
– Местный клан там хорошо порезвился… Уцелевшие пару недель боялись возвращаться. А сейчас – вернулись.
Вот как?
Я зябко передернул плечами. Из памяти, как наяву, выплыло наполовину обгорелое лицо девочки – той, что никогда уже не вернется.
Мне захотелось встать и уйти. Оборвать этот идиотский разговор. Но я не двинулся с места. Просто прислонился спиной к закопченному оконному проему. И сухо уточнил:
– На фига ты мне об этом рассказываешь?
– Думал, тебе будет интересно…
– Мне не интересно!
– А знаешь, почему вернулись жители? Потому что ОКАМ уничтожил верхушку местного клана. И перебил бандитов – тех, что уцелели после общения с тобой.
В выгоревшей комнате то ли клуба, то ли ресторана стало тихо. Так тихо, что я услышал свое дыхание. Смог разобрать далекий гул мясорубок из горячего, вечно беспокойного нутра Зоны. А еще – раздражающее царапанье ногтя Доктора по вмятому боку фляги.
Я усмехнулся:
– Что ж, война кланов – добрая новость. Люблю, когда упыри уничтожают упырей.
– Настоящая война – только на подходе, – качнул головой Доктор. – И в ней питерский клан – единственная наша надежда.
– «Наша»? А ты ничего не перепутал?
– Я ведь тебе говорил: свет и тьма – абстрактные категории. В реальной жизни полно полутонов.
– Добро и зло – тоже абстракция? – Я со злостью плюнул. – Знаешь, Док, когда нечисть, гребаный мутант у тебя на глазах вырывает девушке горло – становятся пофиг любые, самые чудесные оттенки…
– А ты знаешь, что дядю этой нечисти, областного губернатора, сняли и отдали под суд?
– Вранье!
– Нет, правда. Они больше не собираются покрывать даже своих.
– Что, – выдавил я ухмылку, – для питерского клана настолько запахло жареным?
– Иногда мне кажется, что не было этих десяти лет. Что ты так и остался талантливым, но зеленым щенком…
– А в кого превратился ты, Док?
– В толстого неуклюжего увальня – зато с мозгами в отличие от тебя. Тень, ты хоть иногда смотришь новости? Знаешь, что творится в мире? Неужели не понимаешь, что станет с Россией, когда грянет новая война кланов?
– Одна война уже была, – пожал я плечами. – Когда в начале Сумерек они дрались за власть. Пока люди валялись с синдромом и гибли миллионами – эти твари делили страну.
– Да, делили… И верх взяли те, у кого сохранились мозги. Я не стану говорить, что они добрые существа. Но они – точно разумные…
– Вообще не люди!
Он сморщился, словно глотая кислую ягоду:
– А смогли бы люди без них поддерживать хоть какой-то порядок, уничтожать хищных мутантов и понемногу одолевать хаос? Ты сам знаешь ответ. Пока большая часть человечества едва выживала, именно они, высшие, неподвластные синдрому, сохранили цивилизацию.
– Давно ли ты полюбил упырей?
– Ты не ловкач – ты упрямый идиот.
– До свидания, – вздохнул я, поднимаясь с грязного подоконника. – Тут уже рядом. Думаю, сам доковыляешь…
Быстрым шагом я двинулся к выходу.
– Постой, – сердито сказал он. И захромал вслед с неожиданным проворством. – Весь мир живет по этим правилам, Россия не может быть исключением. Потому что ее съедят!
– А ее и так жрут, – процедил я сквозь зубы.
– Программа «эвакуации» была уступкой младшим кланам – иначе бы их не удалось обуздать. Временной уступкой…
– Программу отменят?
– Да, если в грядущей схватке мы заключим союз с питерским кланом – единственным, для которого мы не просто пища. И для которого будущее страны не пустой звук!
– Смешно. Ты сам-то веришь в свои слова? Упыри перестанут убивать, а псевдоволки начнут щипать травку?
– Питерские считают – вполне достаточно, чтобы погибали уголовники, всякие отморозки… Вроде уничтоженного тобой Вараввы. Но чтобы это случилось – им придется одолеть остальные кланы. Понимаешь? Без нашей помощи они не победят!
Я сошел по ступеням и остановился, выжидая, пока Доктор меня нагонит. Я всмотрелся в его лицо – уже хорошо, рельефно различимое в светлеющих сумерках.
– И ради этого святого союза надо освободить рыжего упыря?
Нет, ни один мускул не дрогнул у Доктора. В отличие от моего бывшего друга Локки он прекрасно знал, какой «груз» я должен отдать:
– Именно так – Анатолия Борисовича надо вернуть питерским…
Мне захотелось крикнуть от ярости.
«Как, Доктор? Почему?!» Ты, кого я столько лет уважал, и злобное рыжее чудовище – как получилось, что теперь вы в одной связке? Что ж такое случилось с нашим миром?!
Но кричать было глупо. Глупо и бессмысленно. Тем более что мы – все еще в Зоне, метров за шестьсот от периметра. И я просто стоял посреди грязной улицы с треснувшим, вздыбленным асфальтом, между мертвых домов с черными пустыми окнами. Слушал частые удары своего сердца и всматривался в неподвижное лицо Доктора.
Наконец глухо процедил сквозь зубы:
– Ты сам-то понимаешь, за кого вступаешься?
– Понимаю…
Пару секунд мы молча смотрели друг другу в глаза. И неподвижная «буддийская» маска его лица понемногу начинала оплывать – как воск над огнем.
Наконец он опустил глаза. Мрачно выдавил:
– Я все знаю… сколько тысяч людей он сожрал… знаю, что его именем теперь пугают детей в окрестностях Сколкова. Но главное…
Доктор не успел договорить. Я схватил его за плечо и потащил за собой.
Облако желтого тумана, вынырнувшее из бокового переулка за его спиной, надвигалось стремительно, как дым на ветру. Только ветра не было. А Доктор едва мог бежать. Проклятие! Если б это был кто-то полегче – я бы просто взвалил его себе на спину…
Все ближе. От едкого запаха уже щиплет ноздри.
Я не оглядываюсь, но и так знаю – сухая трава вдоль улицы съеживается, чернеет на глазах, обугливаются тонкие веточки на уцелевших деревьях.
Сейчас главное – добежать до перекрестка, метнуться влево, насколько успеем, чтоб зацепило только по касательной…
Проклятие!
Я застываю на миг перед вырастающей на глазах желтой пеленой. Откуда-то изнутри она подсвечена голубоватым мерцанием. Смертельно красивая картинка отпечатывается в мозгу. А ноги уже сами ведут вправо.
Собственно, иного пути для нас не осталось – желтый туман сейчас охватил весь микрорайон. И лишь единственный просвет еще угадывается впереди в конце боковой улицы.
– Быстрее, Доктор!
Он хромает все сильнее. Я буквально волоку его за плечо – метров двадцать. Потом он отталкивает мою руку и тяжело приваливается к стене дома.
Долю секунды мы смотрим друг другу в глаза. Слов не нужно – все ясно без них. Он срывает с шеи серебряный крестик и сует мне в ладонь:
– Передашь…
Я не спрашиваю, кому? – и так знаю. Но все же не двигаюсь с места. Хотя пелена становится гуще. Просвет впереди сужается с каждой секундой.
Доктор матерится, толкает меня ладонью. А я вглядываюсь в пространство за его плечом. Сосредоточенно хмурюсь. И наконец выдавливаю:
– Там, в развалинах, – линза.
Доктор озирается – кажется, он еще не понял.
– …Она перебросит нас через туман, – объясняю я почти уверенно.
Куда увереннее, чем есть на самом деле.
Обломок стены за несколько шагов от нас и правда искажен, будто в кривом зеркале.
