Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб - Сэм Альфсен

Но разве можно сложить вину на его плечи и назвать чудовищем, как это сделали лесные? Они видели одно, а Нуска – другое. Да, эрд не был примером благочестивого юноши, который своей улыбкой лечит понос и головные боли страждущих. Но будь он таким, разве смог бы голыми руками растерзать ту женщину? Разве смог бы, жертвуя собой, спасти от эпидемии целый континент? Разве смог бы свергнуть тирана Фавэра и заполучить престол, держа в страхе враждебные соседние страны?

Во всем этом Нуска не понимал лишь одного. Пускай у него не было никакого права оправдывать или обвинять эрда, но почему он… Почему Нуску так восхищал этот темный сурии с непроглядным, как омут, прошлым?

В любом случае того, что имеем, не изменить. Так решил Нуска, медленно сползая вниз и всеми десятью пальцами вцепляясь в кору. Даже чтобы забраться на самую нижнюю ветку, лекарь прошел лед и пламя, а теперь со страданием на лице спускался на землю.

Было позднее утро. Лекарь в который раз потратил ночь на то, чтобы излечить эрда, а в ответ получил несколько оплеух. Лесные уже разбрелись по своим делам. Кто-то собирал хворост, кто-то с луком на плече отправлялся на охоту, травники мешали лекарственные снадобья, а женщины и старики готовили еду, следили за детьми и приводили жилища в порядок.

Быт лесного племени не сильно отличался от того, что Нуска привык видеть в трущобах. Все-таки люди – это люди. Как бы они себя ни называли, но сущность их была схожа.

Лекарь направился прямиком к медиуму, чтобы решить последнюю имеющуюся проблему, а затем вернуться в город. Может, эти места и можно было назвать родиной Нуски, но он не страдал ностальгией и не желал оставаться здесь даже на несколько дней. Лекарь до сих пор не мог припомнить ни дня из своего детства.

– Нирка-йа? – позвал Нуска, войдя в покои медиума.

В ответ раздался только тяжелый сухой кашель. Лекарь сразу понял, что состояние старика ухудшилось.

Нирка сидел на постели, видимо, только недавно проснувшись. Он был тяжело болен, но даже Нуска не был уверен, что сможет излечить этого дряхлого старика. Есть вещи, перед которыми меркнет даже светлая магия.

– Нирка-йа, я мог бы попробовать вылечить ваши легкие, прежде чем отправлюсь в путь…

– Не нужно, Нуска. Пускай никто не желает умирать, но каждому отмерено свое время. Сегодня старик я, а вскоре состарятся и мои правнуки. Все мы однажды окажемся в земле.

Лекарь вздрогнул и попытался не вникать в слова медиума. Он тут же перевел разговор на интересующую его тему:

– Нирка-йа, мы с Сином сегодня уезжаем. Мы бы хотели забрать тела скиданцев с собой.

– Хорошо. Они все равно нам больше не нужны. Но разве тебе не интересно, для чего мы их выкрали?

Нуска помрачнел. Не очень-то ему хотелось вникать в дела тех, кто сжигает собственных детей на костре. Но, видимо, выбора у него не оставалось, потому что старик тут же поднялся и стал натягивать на полуголое тело шкуры.

– Не пугайся. Может, то, что я покажу, и шокирует тебя. Но как лекарь ты сможешь многое познать, – проскрипел с усмешкой Нирка и поспешно покинул помещение. Нуска, снедаемый сомнениями, направился следом.

Идти пришлось долго. Лекарю уже казалось, что они вышли за пределы поселения, но вскоре вдалеке замаячила маленькая покосившаяся избушка. Темная дэ так и накрыла Нуску с головой: он вспомнил сны, вспомнил произошедшее в северной скиданской деревне. Это был запах смерти, запах «черной мрази».

– Спустя некоторое время тела погибших от hai`rla перестают быть заразными. Тогда мы забираем их. Правда, те, что мы выкрали, были еще свежи. Некоторые наши соплеменники все-таки умерли, – рассказывал на ходу старик таким тоном, будто речь шла о не очень-то вкусном завтраке, что ему довелось сегодня отведать. – Но это окупило себя.

Медиум приподнял полог из шкур, который заменял в избушке дверь, приглашая Нуску войти. Лекарь, не меняя мрачного выражения лица, скользнул внутрь.

На полу в ряд покоились трупы, обмотанные множеством длинных полосок ткани. Такие же полоски, уже использованные, были развешены по всей комнате. Когда-то серая ткань потемнела от трупного яда. Нуска, еще в детстве изучивший всю необходимость соблюдения гигиены, поморщился от отвращения.

– И зачем это все? Что вы делаете с повязками, которые снимаете с мертвых больных?

Старик вдруг усмехнулся, а затем стащил с себя шкуры. Его плечи оголились, демонстрируя располосованные старыми шрамами руки.

– Когда яд в телах умерших становится менее опасным, мы обматываем их тканями и шкурами, а затем делаем надрезы на телах соплеменников. Лесные носят перепачканные ядом одежды, и часть заразы попадает в их кровь. Они болеют, но, когда выздоравливают, становятся неуязвимы перед hai`rla.

Лекарь чуть не сел прямо там, на грязном полу. Ему понадобилось много времени, чтобы осознать сказанное медиумом. Но сколько бы он ни копался в памяти – не мог найти даже упоминания в своих лекарских книжках о подобном методе приобретения устойчивости к болезням.

– Откуда вы… узнали об этом способе? – только и смог выдавить опешивший хаванец.

– Беда пришла из ниоткуда. Просто в один день соплеменники начали заболевать. Они гнили заживо и умирали в муках, которые трудно представить. Никакие известные мне травы не помогали. И тогда к нам наведался юноша из племени Кабана. Он сказал, что их vei`li было послано предсказание. Она заставила каждого соплеменника разрезать руки и ноги, а затем влезть в грязные одежды умерших. Даже стариков и детей. Конечно, некоторые не вынесли hai`rla и погибли, но выжившие больше не заболевали.

– И вы так просто им поверили? – не унимался Нуска.

– А у нас оставался выбор? Когда течение несет тебя к обрыву, ты хватаешься даже за соломинку. – Нирка не говорил, а скрипел. Чувствовалось, что ему тяжело дается каждое сказанное слово, но он продолжал рассказ: – Я делюсь с тобой знаниями лесных племен. Хоть сурии и наши враги, но никто не заслуживает подобной участи, и… Я хочу донести до тебя: если бы vei`li или vei`la были с нами, то племя Орла было бы в пять раз сильнее.

Нуска знал, что означало его «в пять раз сильнее». Если сегодня племя Орла насчитывало дай духи тридцать-сорок человек, то до болезни их было по меньшей мере две сотни.

– Теперь ты понимаешь, на что обрекаешь лесной народ, связывая свою жизнь с hain`ha?

Лекарь не знал, что и ответить. Впервые в жизни он просто