Заря - Арин

Эпилог

Любовь растет от ожидания долгого и

быстро гаснет, быстро получив свое.

Было раннее утро. Я проснулась, резко, будто выпрыгнув из сна. Просто поняла, что уже не сплю. Но сразу вставать не спешила — просто повернула голову и стала любоваться сквозь окно на лазурное небо. Чистое. Но ненадолго. Словно в такт моим мыслям, по небу проплыл дом нашего соседа — рейя Ториса гол Нит из рода Венот, великолепного, к слову, мага воздуха. Очень древнего и входящего в знаменитую тройку колдунов, которые первыми додумались вплавить заклинание левитации больших предметов в фундамент собственных домов. С тех пор и летает его особнячок по заданной траектории вокруг города.

Я села на кровати и потрясла головой, чтобы спутанные за ночь волосы хоть поверхностно приняли правильную форму. Дом рейя Ториса уже давно стал моим временным маячком — именно в тот момент, когда он пролетал мимо нас, мне нужно было вставать. Что я и сделала — вприпрыжку побежала в купальню, по дороге снимая со стула мантию и беря первое попавшееся платье из шкафа. Пациенты вряд ли ждать будут, да и Орнет тоже спать хочет — всю ночь в лазарете просидел.

Платье оказалось голубым с серебряными цветами и синим кружевом. Выходное короче. Ну ладно, под мантией не так видно, а больным глубоко начхать, что носит их целитель. Им главное, что мантия черного цвета, да с серебряными рунами — значит подмастерье, достигший того уровня мастерства, когда уже допускают к работе. Такую мантию за красивые глаза не получишь и видя её, люди (а так же эльфы, гномы, друиды…) были уверены, что маг если не поможет, то не навредит точно.

Я могла собой гордиться — мне её дали пять лет назад, ровно на совершеннолетие, хотя мало кто из молодых волшебников добивается её за самое минимальное время, ведь до пятидесяти лет (а именно с этого времени маг считается взрослым) её просто не дают по закону. Хоть гением будь, хоть головой об стенку бейся, но пока являешься ребенком, колдовать без присмотра не дадут.

Странно конечно, когда в пятьдесят пять лет тебя зовут молодежью. Да и не ожидала я, что стану магом Исцеляющей Тьмы (я, конечно, всегда трепетно относилась к Ночи, но то, что я — темная…), и буду работать на пару с дядей в одном из единичных[37] лазаретов. При том, что дядя будет не абы кем, а самым настоящим мастером Исцеления Всех Стихий и учителем средней руки к тому же.

Вообще, дядя, как говорил его наставник рей Кир, в обучении продвигался такими семимильными шагами, что у учителей глаза на лоб лезли. Всего за ОДИННАДЦАТЬ лет — к пятидесяти одному году, он достиг звания подмастерья. За шестнадцать прошел все уровни мастерства, и уже пять лет, является учителем среднего уровня. И это не предел! Через два года планирует стать единственным в Элес целителем наивысшего ранга, проскочив титул старшего.

И при этом у него хватало времени гонять меня. Эх! А когда-то некоторые одногруппники говорили мне, что им учиться на целителя было сложно. Попробовали бы побывать под начальством моего любимого дядюшки, сразу бы обучение медом показалось. От всех щедрот души гонял. Если бы не он, я бы сейчас только-только к званию подмастерья подбиралась. Ан, нет! Решил, раз уж представляем род знаменитых целителей, значит, будем соответствовать. Теперь, после его издевательств, я трехзначные числа в голове за секунды перемножать могу! Даже рецепт для тех, кто желает такое же умение иметь, разработала: выучить три языка, среди которые светло- и темноэльфийский. Плюс, зазубрить несколько талмудов по магии вообще и целительстве в частности. И пыточным столбом среди этого выделяются тома о растениях. Все эти inlides kortnles, sirtus vulgaris… и другие ужасы медицинского раздела алхимии.

Ну ладно, вернемся в реальность. Я заплела тугую косу — ни одного волоса не должно было выпасть. Потом для закрепления результата смазала их животным клеем[38] и направилась в нашу мастерскую.

Лазарет находился там же где и всегда — в квартире Орнета, за исключением того, что теперь из жилых помещений осталась лишь лаборатория, да личный кабинет. Дядя же, женившись лет двенадцать назад на маме теперь жил с нами. О-о-о, что это была за любовная история! Писательницы дамских романов от зависти сдохнут!

Началось все с того, что однажды, обедая с моей семьей, Ната тихо заметила, что Орнет очень часто на маму как-то странно смотрит. А потом глубокомысленно (шепотом мне на ухо) добавила, что рейя Нианелия (так звали мою матушку) — женщина редкой красоты и в самом расцвете сил. Я минуту обмозговывала эту мысль, а когда поняла… дядя чуть не подавился едой от моего плотоядного взгляда.

План был разработан очень быстро.

Ната, тогда была свободна, как ветер (Надьян куда-то уехал, а кроме жениха удержать рейю Лет… нет, теперь уже года четыре, как Интореми, от её шуточек мог только он). И от скуки решила составить моей маме компанию в её делах (мама, как вышивала драгоценными металлами и камнями до восстановления Города, так занималась этим до сих пор). Так вот, во время посиделок моей матери было сказано (конечно, по секрету!), что многоуважаемый Орнет гол Летеш, как тоскливо все время на неё смотрит. Как будто на такое недостижимое и в тоже время близкое совершенство (именно так она сказала). Мама удивилась, а потом задумалась. Со временем, после нескольких таких разговоров разоткровенничалась и рассказала Натарине преинтереснейшую историю. Оказывается Орнет и мой отец — Эрьет, были близнецами. Не такими, как Летеши, а самыми настоящими — одинаковыми до цвета ресниц. Только в профессиях немного разнились: отец преподавал в школе природоведение, а дядя пошел в лекари. Часто Нианелия даже путала их, а уж если они присутствовали в одном месте оба… В общем, получилось так, что девушка полюбила одинаково обоих и не могла выбрать. Да и как выбирать, когда это фактически был один человек в двух телах! В конце концов, Нианелия плюнула и решила, что выйдет за того (а к семнадцати годам она уже имела предложения руки и сердца от обоих), кто раньше поздравит её с совершеннолетием.

… в семнадцать лет Орнет Веран ушел учиться в корпус, и имя жениха было предрешено.

После смерти Эрьета, Орнет стал больше, чем просто шурином, но, выбрав один раз и навсегда, Нианелия уже не задумывалась о повторном замужестве.

На этот рассказ, прямолинейная Ната резонно спросила, мол, значит Орнет моей маме нравиться? Матушка смутилась и быстро перевела разговор на другую тему.

С моей стороны требовалась обработка дяди. Она заключалась в том, что я рассказывала, как маме нравиться его пение, что она очень радуется, когда он заходит в гости, а так же в пространство тихо спросила, почему имея столько достоинств, Орнет до сих пор не женат. Дядя тогда сделал вид, что не услышал.