Враг «Монолита» - Евгений Прошкин

— Четыре, всего четыре… — подавленно проговорил командир. — Четыре вонючих любителя…

— Это были профессионалы, — тихо возразил Самсон. — Они хорошо спланировали операцию.

— Какие-то отмороженные сталкеры уделали весь отряд, — не слушая его, продолжал Михал Михалыч.

— У нас потерь нет.

— Четыре! — Он повысил голос. — Четыре человека прошли там, где не могла пройти целая армия. Не должна была пройти.

— Прорвался только один, трое убиты, — снова возразил ветеран.

— Какая разница — один или двести?! — взревел командир. — Они распечатали путепровод. Теперь в город полезут толпами! Всякая мразь, которую не пускали сюда страх, глупость и лень, — все они будут здесь! У нас что, мало проблем с военными? Да у нас с ними вообще никогда проблем не было — вот что мы скоро скажем! Они открыли все шлюзы. Сколько дней будет выветриваться газ из тоннеля? Два, три? Может, один? Разойтись с глаз моих долой… — неожиданно закончил он.

К Шведу торопливо подошел Снег.

— Ну как тебе Радио? Красавец? — спросил он.

— Молодец, двоих завалил.

— Я не об этом, — негромко хохотнул боец. — Сильно он тебя замучил?

— Как ты догадался? — обронил Сергей, искоса поглядывая на командира.

— Вообще-то наш Радио — героический мужик, — объявил Снег. — Его однажды выброс застал в чужом районе, возле базы диких. Он еле успел в какой-то подвал нырнуть. И дикие ему вслед еще гранату бросили. Взрывом обрушило лестницу, и его завалило наглухо. И КПК еще разбился. Он там, прикинь, полторы недели без еды просидел. Пил воду из какой-то гнилой трубы. А чтобы не сойти с ума, представлял себе, что слушает радио и обсуждает новости с другом. В общем, в итоге он, конечно, все равно шизанулся. Но кажется, не фатально. Вреда от него нет.

— Как же его нашли на чужой территории?

— Случайно. Шли мимо и услышали голоса.

— Ясно. Подожди секундочку… — Сергей выбрал момент, когда Михал Михалыч в одиночестве подошел к кафе, и догнал его уже возле часового.

— Что еще? — раздраженно бросил командир. — Снова реального дела захотелось? Одно ты уже просрал.

— Есть идея насчет головной боли с военными.

— Идея, как эту боль преумножить? — съязвил Михал Михалыч.

— Как сократить, — серьезно ответил Сергей. — И число военных, и головную боль, которую они вызывают.

Командир остановился и, болезненно скривившись, посмотрел в пасмурное небо.

— Швед, ты думаешь, мне хочется тебя слушать?

— Они думают, что вправе на нас нападать, и мы должны это использовать в своих интересах, — не дожидаясь разрешения, сказал Сергей.

— Ты говоришь про засаду? — угадал командир. — Ах да, я и забыл, что ты у нас мастер-охотник. Рыцарь приманки и капкана, — добавил он снисходительно. — Ты считаешь это свежей идей?

— Приманка, речь о ней, — подтвердил Швед. — В отряде есть замечательное оружие, оно меня поразило.

— Это ты про гауссовку?

— Если гаусс-пушка понравилась даже мне, то для военных лучшего подарка не найти.

Михал Михалыч отвел его в сторонку и заговорил тише:

— А нам она, по-твоему, не нужна?

— Я слышал, как Спирт говорил о ремонте. Вернее, о невозможности ремонта. Из этого я сделал вывод, что, кроме исправной гауссовки, у нас есть как минимум одна неисправная.

— Есть, и не одна, — вздохнул командир. — Только как выдать сломанную пушку за рабочую? Она же не стреляет.

— И не надо. Используем ее, как муляж. Спирт просто покажется на глаза военным с гауссовкой в руках. Издали. Например, с крыши. Рассадим стрелков по периметру, все продумаем. Мы ведь не торопимся, это наша партия.

— Гроссмейстер хренов… — буркнул Михал Михалыч, хотя было видно, что замысел пришелся ему по душе. — Только если пушка не стреляет, откуда военные узнают, где она? Как они поймут, что в такое-то время и в таком-то месте можно будет без усилий разжиться хорошим трофеем? Слив информации? Но у нас нет никаких контактов. Даже через третьи руки не передать.

Сергей придвинулся к командиру ближе и заговорил совсем тихо:

— В отряде ведь уже были перебежчики. Если ушел Бродяга, почему не может уйти кто-то еще? Предателей никто не любит, но слушать их стараются внимательно.

Михал Михалыч невольно отпрянул.

— Когда вояки обнаружат, что это была ловушка, нашего человека убьют, — сказал он.

— Да.

— И ты хочешь отдать на растерзание одного из братьев? — проговорил командир, глядя на Шведа с неподдельным интересом.

— Нас больше, чем военных, этот счет будет в нашу пользу.

— А сам ты готов пойти на такую жертву?

— Нет.

— Это я так, на всякий случай спрашивал.

— Только, Михал Михалыч… — Сергей принужденно кашлянул. — Я надеюсь, братья не узнают, чья это была идея?

— Не бойся, в отряде за все отвечаю я. Ну а где, как ты считаешь, это удобней организовать? Так… молчи… — Командир словно опомнился. — Пойдем в кабинет, там закончим.

Швед спустился за ним в бункер, безропотно сдал Мотылю оружие и зашел в кабинет.

— Садись, — велел Михал Михалыч.

— Я думал о месте засады, — сообщил Сергей, устраиваясь на стуле. — На нашу территорию они не полезут, а если это устроить слишком далеко от базы, тогда рискуем мы. Нужно выбрать что-то поблизости. Я рассматривал два варианта: старый комбинат бытового обслуживания и госпиталь.

— Ну и? — поторопил командир.

— Госпиталь лучше.

— Ага… То есть ты еще и Кабана подставить решил, — заметил он без всякого осуждения.

— Территория госпиталя слишком велика, а у Кабана слишком много бойцов, чтобы мелкая группа военных чем-то ему навредила. Ну а если военных тоже окажется много… Тогда Кабан нам, безусловно, пригодится. Расчеты потерь такие: с нашей стороны один-два человека плюс перебежчик. Со стороны вояк — сколько народу придет, столько во дворе и останется. А называться эта пьеса будет «сами виноваты». Мы только защищаемся, правда за нами.

— Да уж, «правда», — крякнул Михал Михалыч. — Знаешь, Швед, не хотелось бы мне дожить до того дня, когда ты встанешь во главе какого-нибудь отряда.

Это означало, что предложение принято в полном объеме. Сергей тем не менее постарался сохранить нейтральное выражение лица.

— Одна поправка, — предупредил командир. — Мы это сделаем сегодня. Прямо сейчас. Мотыль! — крикнул он через дверь. — Вызови мне этого… как его… Фантома, вот! Хотя нет, стой! Позови Добермана. Нет!.. Лучше Фантома. Стой. Подожди.

Михал Михалыч помял нос, мучительно решая, что хуже: потерять ветерана или довериться новичку.

— Ты как думаешь? — хмуро спросил он у Сергея.

— Это не мое дело.

— Попробуй примерить наряд палача, вдруг понравится? — с неприязнью проговорил командир.

— Я бы отправил к военным Добермана, — не раздумывая, ответил Швед.

— Понятно… Мотыль! Фантома ко мне, срочно!

Глава двадцать шестая

Военные появились со стороны прачечной, даже не соизволили обойти госпиталь вокруг. Они шли по открытому пространству, едва пригибаясь, словно делали кому-то одолжение.

Швед лежал на крыше перехода между корпусами, периодически выглядывая из-за бордюра. Противника он наблюдал уже несколько минут, с тех самых пор, как они обогнули соседнее с прачечной здание.

Один из военных исчез за круглым кирпичным строением и вскоре возник на крыше, рядом с выросшим там кустом. Основательно осмотрелся, отгреб ногой мусор и улегся на живот.

— Типа снайпер, — хмыкнул Доктор Хаус.

Сергей испуганно обернулся.

— Тебя каким ветром сюда занесло?! — прошипел он. — Вам же велели сидеть по кубрикам и не высовываться.

— А что мне ваши веления? Я человек самостоятельный. В свободное от вахты время гуляю, где хочу. — Хаус подполз ближе, лег рядом и положил под руку СВД, показывая, что он тут не случайно и надолго. — Я, когда увидел, что ваш Спирт со своей чудо-пушкой к нам на чердак прется, сразу подумал: интересный будет замес.

Хаус улыбнулся, и Сергей почуял свежий водочный дух.

— Я так и знал, блин… — расстроился Швед. — Валил бы ты отсюда.

— Я, может, за тебя, дурака, волнуюсь. — Хаус срезал ножом с окаменевшего битума слой темно-зеленого мха.

— А что за меня, дурака, волноваться? Их пятеро, а нас тут почти два десятка.

— Ну, знаешь… Всякое бывает. — Он аккуратно водрузил моховой пласт Шведу на каску.

Сергей хотел уже обозлиться всерьез, но точно такую же процедуру Хаус проделал и со своей каской тоже.

— Вот теперь мы с тобой реально как два гриба, хрен кто увидит, — сказал он.

— Да нас и так в упор не видят, даже обидно становится.

Хаус взял свою винтовку и заглянул в окуляр. Некоторое время он изучал снайпера на крыше круглого здания.

Военные вошли во двор медленно, но по-прежнему беспечно. Такая самоуверенность вызывала у Шведа лишь глухое раздражение.