Любовь красного цвета - Салли Боумен

Она успела привыкнуть к быстрым переменам в его настроении. Он то окружал ее вниманием, и его черные глаза читали ее душу, как открытую книгу, то словно угасал в следующий момент, и лицо его становилось отчужденным.

Майна спустилась на первый этаж, нашла ванную, умылась и причесалась. Ванная была самая что ни на есть примитивная, но и самому дому было уже много десятков лет. Комната, в которой разместились они со Старом, находилась на верхнем этаже, а сам дом стоял на вершине холма. Из окна открывался головокружительный вид. Внизу расстилались крыши, над ними мачтами торчали шпили соборов и трубы дымоходов. Стар сказал, что эта квартира принадлежит его другу, а сам дом был расположен на левом берегу Сены, в студенческом квартале, неподалеку от Сорбонны. По словам Стара, это был самый лучший район Парижа.

Майна взяла подаренную косынку – голубую, словно кусочек неба, и аккуратно повязала ее на свои рыжие волосы так, как повязывали женщины-бродяги, по-цыгански. Концы косынки она завязала сзади, а саму ее сдвинула почти до бровей. Посмотрев в зеркало, девушка понравилась себе и одобрительно улыбнулась своему отражению. Она смыла глупую татуировку с ястребом, но оставила золотую краску на ресницах. На ней по-прежнему были вещи Кассандры – длинная свободная юбка, цветастая блузка, купленная Кассандрой в «Оксфаме», и кожаная черная куртка с заклепками, которую мать Кассандры привезла откуда-то из заграницы. Сейчас Майна выглядела – да и чувствовала себя – гораздо старше своих лет, словно за один день и две ночи она стала взрослой и успела объездить полмира.

Ей не терпелось встретиться с Кассандрой и рассказать ей обо всех своих приключениях. Мысленно она уже представляла, как она рассказывает подруге о своих приключениях: «Ну так вот, мы слиняли в полночь, ехали всю ночь и еще до рассвета приехали в Париж. Там мы остановились у друга Стара. Он говорит, что у него повсюду друзья. Он постоянно путешествует, представляешь, Касс! Я могла остаться с ним в Париже. Он даже просил меня остаться. Он сказал: если ты захочешь, мы объедем весь мир».

Майна услышала, как ее зовет Стар, и одернула себя. Она подумала о своей матери, об отце, и снова какой-то червячок шевельнулся в ее душе. Она почувствовала смесь восторга, нетерпения и страха.

Стар повел ее в близлежащее кафе, и они устроились за столиком у окна. Наблюдая в окно за парижской суетой, Майна почувствовала себя спокойнее.

– Значит, ты никогда не бывала в Париже? – спросил молодой человек, глядя на нее. Девушка жевала шоколадный круассан и запивала его кофе со сливками. Стар протянул руку и смахнул крошку, прилипшую к ее подбородку.

– Нет, ни разу. Мы объездили много мест, но везде было жутко скучно. В основном это были городки при военно-воздушных базах. Хуже всего было в Германии. Мне там совсем не понравилось, да и моей маме тоже. Мы жили в какой-то Богом забытой дыре – жуткое место среди сосновых лесов. Папа работал круглые сутки, а в свободное время играл в гольф. Он – настоящий фанатик гольфа, и поэтому, я думаю, у него это хорошо получается, но нас с мамой он доводил этим до белого каления. Мы с мамой никуда из дома не выходили – там просто некуда было деться… – Майна умолкла на полуслове и напомнила себе, что ей не следует безостановочно трепаться. Видимо, Стар этого не любил, поскольку сразу же поскучнел. Может, она надоела ему своей болтовней? Он беспокойно отвернулся к окну и принялся барабанить пальцами по столу. Майна видела: с ним что-то происходит, но не могла понять, что именно. Обычно Стар выглядел невозмутимым.

– Сейчас я вернусь, – неожиданно бросил он и поднялся со стула. Майна проводила его взглядом, следя, как он лавирует между столиками в направлении мужского туалета. Она осталась сидеть, продолжая жевать круассан и наблюдать за тем, что творится на улице за окном, однако солнце, казалось, спряталось за тучи, а булочка сразу же стала безвкусной.

Стар отсутствовал долго – минут десять, а может, и больше. Когда же он подошел, Майна сразу поняла, что хорошее настроение вернулось к нему. Усевшись напротив нее, он стал застегивать пуговицы на манжетах рубашки. Его руки пахли мылом. Он улыбнулся девушке улыбкой, от которой ей показалось, что впереди у них – вся жизнь.

– Значит, в Германии? – Стар подался вперед и прикоснулся к руке девушки. – Именно там между твоими родителями начались нелады? Помнишь, ты рассказывала мне, когда мы ехали в машине?

– Может быть. – Майна наморщила лоб. – Мне ведь было всего тринадцать, когда мы туда переехали, а прожили мы там целых три года. Может, они начали ссориться раньше, но я этого не замечала или не хотела замечать. До Германии мы жили на Гавайских островах – там было куда лучше! Не знаю, наверное, когда-то они были счастливы друг с другом. Когда я была маленькой. Мама рассказывала мне, что они очень любили друг друга, когда поженились. Она говорила, что папа часто брал ее на руки и… – Майна запнулась, пытаясь справиться с внезапно подступившими слезами. Стар не спускал с нее своего пристального неподвижного взгляда, а затем взял ее руку в свои.

– Любовь приходит и уходит. Ты должна уяснить это, Майна.

– И никогда не остается? – Девушка повернула к нему голову. – В книжках и фильмах все всегда кончается хорошо.

– Может остаться. – Стар зажег сигарету, глубоко затянулся и выдохнул. Майна наблюдала, как голубое облако окутало его. – Конечно, большинство людей хотят, чтобы она осталась, и лезут ради этого из кожи вон. Они нервничают, переживают. А надо всего-навсего ждать. Ждать, когда она придет, и надеяться на то, что останется. Даже кусочек любви – уже хорошо. В этом мире чересчур много ненависти.

Майна продолжала пристально смотреть на собеседника. Его ответ показался ей мудрым, хотя она ожидала услышать нечто иное.

– Скажи, Стар, – заговорила она, – когда это случается, если вообще случается, как об этом узнать?

Он с такой силой схватил ее за запястье, что Майна едва не вскрикнула от боли, и резко дернул к себе. Девушка почти упала на стол, и теперь ее глаза находились всего в нескольких сантиметрах от его прекрасного лица.

– Посмотри мне в глаза, – приказал он. – Давай же.

Смотри. Смотри внимательно, Майна. И постарайся увидеть…

Майна заглянула в его глаза именно так, как велел ей Стар. Их радужная оболочка была темной, почти черной, и отливала синевой. В них она увидела саму себя – маленькую Майну, но затем ей показалось, что все вокруг нее исчезает, и она смотрит в бездонный океан. Ей казалось, что она видит волны, пробегающие по его гипнотической поверхности. Майна слегка вздрогнула и вздохнула.

Стар держал ее за запястье уже не так сильно. Он ласкою погладил ее руку и сказал: