Кредиторы эшафота - Алексис Бувье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Колиньон сошел с козел и, после того как два приятеля отправились на свой пост, замазал номера на своем фиакре. Закончив это маленькое дельце, он закурил сигару и снова сел на козлы, спокойно ожидая, когда настанет его черед действовать.
Около часа спустя появился Панафье. Ладеш, узнав его, пошел навстречу.
— Мы здесь, господин Панафье, — сказал он.
— Это ваш фиакр стоит там?
— Да. Я стою здесь для того, чтобы наш молодец не пошел в другую сторону, а Деталь спрятался под воротами около фиакра.
— Ты уверен в кучере?
— Как в самом себе. Обо всем договорено. Когда мы возьмем молодца, вы сядете на козлы и будете показывать дорогу.
— Отлично. Ступай на свой пост. Сейчас два часа. Я буду прогуливаться туда-сюда по улице, чтобы предупредить вас в случае опасности.
— Что за человек, — проговорил Ладеш, — он думает обо всем.
Панафье хотел пройтись на другой конец улицы, как вдруг дверь открылась, и он узнал красавца Густава. Последний сказал, проходя мимо Панафье:
— Он надевает пальто и выходит следом за мной. И Густав как ни в чем не бывало пошел дальше. Панафье бросился под ворота противоположной стороны улицы и тихо свистнул. В эту минуту дверь кафе снова отворилась, и из нее вышел другой человек.
— Он ли это? — спросил Панафье Ладеша.
— Погодите, я не вижу…
В это время незнакомец что-то вынул из кармана и продолжал путь мимо фиакра. Вдруг он остановился, чтобы зажечь сигару.
— Он, — сказал Ладеш.
В ту же минуту Деталь сшиб незнакомца с ног. Между тем Ладеш уже был возле них и завязывал пойманному платком рот.
В одно мгновение аббат был связан и брошен в фиакр.
Два приятеля сели напротив него, и дверца захлопнулась.
Видя, что все кончено без малейшего шума и крика, Панафье осмотрелся, чтобы убедиться, что не было свидетелей всего происшедшего, но улица была пуста. Тогда он сел на козлы рядом с кучером и проговорил:
— Дай мне бич и вожжи.
Кучер повиновался, и фиакр тронулся.
Глава X
БОЛЬШИЕ И МАЛЕНЬКИЕ ЛЮБОВНЫЕ ПЕЧАЛИ
В тот день, когда происходили все эти события, братья Лебрен получили от своей сестры приглашение на обед.
Когда они пришли туда, их весело встретил зять Андре.
— Извините, но это судьба. Каждый раз, когда вы приходите, вы не застаете меня дома, а между тем я ухожу очень редко.
Винсент улыбнулся, и Андре подумал, что он намекает на их недавнюю встречу в игорном доме на улице Омер.
— Клянусь тебе, мой милый, что в тот вечер, когда ты меня там увидел, я был в этом месте в первый раз.
— А у Бребана? — рассмеялся Винсент.
— Ну, там я почти никогда не бываю.
— Ты шутишь. Тебя там отлично знают, и даже лакей зовет тебя по имени.
— Все очень просто, — самым естественным тоном ответил Андре. — Я обедаю всегда дома, но завтракаю очень редко, так как занят на бирже — как ты понимаешь, я должен быть там к открытию. Поэтому и захожу к Бребану закусить.
В это время появилась Маргарита с ребенком, и они замолчали. Винсент заметил брату, что Маргарита как будто не здорова, а потом сказал об этом Андре, но тот засмеялся и ответил шепотом:
— Она не в духе. Вот уже два дня, как она дуется на меня.
Винсент знал свою сестру, знал, что у нее ровный, спокойный характер, и подумал, что если она в таком состоянии, то должна скрывать от него что-то серьезное. Поэтому он ничего не сказал Андре, но решил расспросить сестру. Вскоре они сели за стол, и Андре, указывая своим шуринам на ребенка, сказал:
— Послушайте, когда же вы оба решитесь жениться? Пора уже дать кузена, или лучше сказать — кузину, вашему племяннику.
Братья обменялись печальными взглядами. Андре заметил это.
— Или вы дали обет целомудрия?
— Почти, дорогой Андре, — отозвался Винсент. — Мы, может быть, никогда не женимся.
— Как?! Вы не желаете приобрести семью?
— Вот наша семья, — отвечал Винсент, беря ребенка и сажая его на колени. — Этот ребенок и вы составляете всю нашу семью. К тому же я люблю племянника, как родного сына, и если бы у нас сейчас появились дети, то мы их любили бы меньше, привыкнув считать Корнеля своим наследником. Слава Богу, в Париже можно жить холостым и пользоваться всеми удобствами женитьбы без ее неприятностей. Все наше существование, дорогой Андре, посвящено твоему ребенку. Мне кажется, что когда этот крошка ласкает меня своими розовыми ручками, то он отгоняет печальные воспоминания. Он наш сын настолько же, как и ваш.
В это время Шарль взял ребенка и стал разговаривать с Андре. Тогда Винсент поспешно наклонился к сестре и прошептал:
— Что с тобой, Маргарита? Ты очень печальна. Мне кажется, что пустые ссоры не стоят того, чтобы о них думать. Забудь все, моя милая. Нет ничего хуже, чем капризная жена.
Маргарита наклонилась к нему и в свою очередь шепнула:
— Я очень огорчена, Винсент.
— Что-то серьезное?
— О, да! Очень серьезное! Настолько серьезное, что я не знаю, что мне делать.
— Что ты говоришь?!
— Винсент, приходи ко мне завтра. Мне нужен твой совет.
Винсент с беспокойством взглянул на сестру, но ничего не ответил ей, так как заметил, что Андре наблюдает за ними. То, что он узнал, сильно его обеспокоило. Уже с последнего посещения сестры ему казалось, что Маргарита скрывает под вынужденным весельем печаль. Он знал свою сестру, знал, что она женщина мужественная, и был уверен, что подобное признание могла вызвать только важная причина. С другой стороны, тон, которым зять разговаривал с ним о случайном посещении игорного дома, заставлял сомневаться в его виновности. Винсент верил в Андре, знал, что он не способен на ложь.
Всю остальную часть обеда Винсент был сильно задумчив. Легко понять, какое участие принимали братья в семейной жизни своей сестры. Вынужденные искать того, из-за кого был убит их отец, они отказались иметь свою семью и смотрели на Маргариту скорее как на дочь, чем на сестру, а их племянник был для них сыном.
Измученные напрасными поисками, они приходили в этот дом отдохнуть, насладиться семейными радостями, поиграть с Корнелем, побеседовать с Маргаритой.
Маргарита была не в духе, Винсент был взволнован, так что обед прошел невесело, и в 10 часов вечера братья собрались уже уходить.
— Я сильно беспокоюсь, —
