Леди и авантюрист - Лиз Карлайл

Мария тоже стала идти медленнее и с большим почтением, вот только Люцифер в несколько прыжков пересек комнату и с довольным ворчанием плюхнулся у ног синьоры.

– Ах, синьора, – воскликнула Мария, – вы задремали и уже проснулись?

Старуха оборвала ее нетерпеливым резким взмахом руки.

– Проснулась, проснулась, – проворчала она, – и убедилась, что меня все бросили – не только внук, но и кузина тоже.

Макс быстро прошел вперед и склонился над сухой старческой рукой.

– Не сердитесь, бабушка, – мягко проговорил он. – Меня задержали дела. И посмотрите, Мария перевыполнила ваше поручение и привезла к вам гостью.

Старуха, не выказав ни удивления, ни обиды, перевела взгляд на Кэтрин и оглядела молодую женщину с ног до головы.

– О, и кто же она? – Синьора поманила ее скрюченным пальцем: – Подойдите ближе, милочка, чтобы я могла вас видеть.

Мария поспешила шагнуть вперед.

– Леди Кэтрин Вудвей, она дружит с Максимилианом, и нанесла сегодня ему визит! возвестила она с нотками торжества в голосе. – Миледи, это бабушка Максимилиана, синьора Кастелли.

Кэтрин приблизилась и взяла сухую костлявую руку хозяйки дома. Ощущение было такое, что от нее ожидают, чтобы она присела в глубоком реверансе, поцеловала старческую руку и, пятясь, почтительно отступила назад.

– Очень рада знакомству с вами, – справилась она с волнением. – Надеюсь, я не нарушила ваше уединение. На визите настояла миссис Витторио.

Синьора Кастелли согласно кивнула.

– Мария частенько так делает, – признала она, – а вы, дорогая? Ведь вы друг моего внука, не так ли? Но как я полагаю, познакомились вы с ним не так давно.

Кэтрин бросила на Макса встревоженный взгляд.

– Да, недавно.

– Ладно, бабушка, – решительно вмешался в разговор Макс, прерывая начавшийся допрос с пристрастием. – Мы заставили вас ждать так долго, что время обеда давным-давно прошло. Отчего бы нам не перейти в столовую?

Все вместе они вернулись назад, спустившись по лестнице. Синьора Кастелли тяжело опиралась на руку своего внука; тот бережно ее поддерживал, давая лишь надежную опору и нисколько не пытаясь контролировать или вести ее. Кэтрин чувствовала, сколько любви у них друг к другу. Столовая имела обстановку в соответствии с принятым в доме стилем: мебель темного дерева, бархатные драпри цвета бургундского вина и яркий огонь в камине. Они двинулись вокруг стола, чтобы рассесться, и тут у Кэтрин перехватило дыхание, когда взгляд ее остановился на поразительном портрете, который висел над каминной полкой и господствовал в столовой.

С первого взгляда становилось ясно, что портрет работы кисти не заезжего художника, а настоящего мастера. Краски были темными и насыщенными, вся сцена – само совершенство домашнего уюта. Поразительно красивый юноша сидел в похожем на трон кресле, одетый с небританской европейской элегантностью; ворот и манжеты его костюма утопали в Кружевах. На одном колене лежала открытая книга, щеку вяло подпирала сжатая в кулак рука, на пальце которой виднелся крупный изумрудный кабошон цвета его глаз, которые горели непонятным рвением. Слегка квадратный подбородок говорил о врожденном упрямстве. Длинные волосы цвета воронова крыла отброшены назад, открывая высокий лоб и нахмуренные черные брови.

Рядом с ним сидела изумительной красоты женщина с едва заметной улыбкой на губах. На ее коленях уютно устроилось маленькое дитя. У их ног лениво растянулась темно-коричневая пастушья овчарка, и, что было совсем уж странным, позади них на стене висело точно такое же оружие, которое Кэтрин видела в гостиной синьоры. Если бы не зеленые глаза и прозрачно-бледная кожа, мужчину на портрете с легкостью можно было принять за Максимилиана де Роуэна. Кэтрин бросила быстрый взгляд на латунную пластинку внизу картины, но надпись на ней, похоже, сделана на французском. Однако дату и часть надписи она все же разобрала: Луи Арман де Роуэн, виконт де Венденхайм, 1792.

Вот оно что! Значит, изображенный дворянин является предком Макса. Такое открытие Кэтрин совсем сбило с толку. Вспомнив, где и с кем она находится, она на время отложила свои размышления. Люцифер протиснулся под стол и улегся как раз между синьорой и ее внуком. Кэтрин опустилась на свое кресло и тут же почувствовала на себе прожигающий насквозь, оценивающий взгляд синьоры. Макс галантно усаживал Марию и ничего не заметил. Кэтрин чуть вздернула подбородок и с доверительной улыбкой ответила хозяйке таким же въедливым взглядом. Она кожей чувствовала, что ей ни в коем случае нельзя пасовать перед такой женщиной. В ответ по лицу миссис Кастелли проскользнула тень легкого изумления, и она, отвернувшись, заговорила с дворецким о содержимом супницы, которую только что торжественно внес лакей.

Кэтрин окинула взглядом изысканно сервированный стол. Еда оказалась необычной, пикантной и восхитительно-вкусной. За столом поначалу велись милые пересуды ни о чем, но очень скоро, как Макс ни старался увести разговор в сторону, беседа переместилась на Кэтрин. К четвертой перемене блюд синьора Кастелли уже сумела выведать, что ее гостья из Глостершира, что она бездетная вдова, что в Лондоне ей бывать не приходилось и приехала она совсем недавно, чтобы ухаживать за тетей своего покойного мужа. Пока синьора удовлетворенно кивала, Кэтрин все посматривала на Макса, который со всеми оставался предупредительно-вежлив, но и предельно сдержан. От того, что она пришла сюда, ее начали мучить угрызения совести. Ну почему она все никак не научится сдерживать свое глупое любопытство? Она вполне могла отказаться от приглашения миссис Витторио. Макс – скрытный человек и, возможно, имел на то весьма веские причины.

Зато его бабушке до всего было дело и характер у нее не сахар. Тем не менее, Макс держался твердо и обращался с престарелой родственницей с ласковой решительностью. Кэтрин вдруг страстно захотелось поговорить с ним, ослабить отчужденность между ними, но никакой возможности не представлялось. К тому же синьора теперь выспрашивала ее о религии и детях, которые ее как-то особенно интересовали, и, прежде всего, отчего ее гостья их до сих пор не завела. Кэтрин почувствовала, что начинает неумолимо краснеть. Макс снова ловко перевел разговор на погоду. Он встретился с ней взглядом, и она увидела в нем чувство смущения и громадной симпатии.

Весь обед дворецкий и лакей простояли около камина, спеша всякий раз помочь с переменой блюд, которых насчитывалось аж восемь, причем к каждому подавался новый графин вина. Время от времени синьора прерывалась и начинала обсуждать с Марией и своим внуком достоинства того или иного марочного вина, употребляя выражения, которые Кэтрин совершенно не понимала. Трижды синьора давала распоряжения дворецкому, и тот заносил их в обтянутую кожей книгу, которая лежала на каминной полке.