Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Оставшиеся подходить не стали, а потом компаньонка Лидии Корнеевны увела сначала самого Чуковского наверх, а потом и свою начальницу. И все сразу засобирались домой. Ну, вот испортил вечер. А может спас страну. Решал Пётр, одеваясь.

– Нас сегодня пригласили на концерт новой группы "Скоморохи", – уже у машины повернулась к Петру Вертинская, – Не хотите составить нам компанию, Пётр Миронович.

Мать твою! И как он забыл. Прогрессор хренов. Ведь уже есть группа "Скоморохи". И там молодые, ещё не прошедшие армию Градский и Буйнов. Наверное, уже и Лерман. Ещё там есть барабанщик отличный. Фамилию не вспомнить, но он потом перешёл в "Машину Времени". А ещё там есть сын композитора Саульского. Имя тоже Пётр не помнил. Или, может, он сейчас ещё молод. Обязательно нужно позвать Градского и Буйнова в Краснотурьинск. Да и остальные, как школу закончат, пригодятся.

– Люша, поедем, послушаем, что сейчас молодёжь поёт? Хлебнём из источника вечной молодости?

– Конечно.

Глава 47

Это было ужасно. Все курили. Все орали всякую херню. Все делали вид, что им это нравится. Половина пила пиво, а то и чего покрепче. Плюс к этому ужасная аппаратура, которая при малейшем увеличении громкости исполнения хрипела и фонила. Только ужас не в этом. Ужас был в манере исполнения и текстах, да чего уж, и в музыке. Даже в музыке в первую очередь. Особенно Петра из себя вывела сама песня "Скоморохи", в честь которой, надо понимать, и назван ансамбль. Но всё переплюнула шедевральная вещь "Синий лес". Единственная песня, которую можно было слушать, да и то со скидкой на молодость исполнителей, это "В полях под снегом и дождём". Но это можно было бы слушать где-то в уютном кафе и при нормальной аппаратуре, а здесь… Штелле думал, что эта какофония и испытание для его лёгких никогда не закончится.

Где-то под конец, он бросил смотреть на молодых битломанов и стал наблюдать за спутниками. Морщился Михалков. Пыталась изобразить внимание хорошо воспитанная Анастасия Вертинская и откровенно страдала Люша. Пётр даже почти передумал привлекать этих будущих звёзд. Однако когда концерт закончился, он нагнулся к Вертинской и попросил проводить его за кулисы, познакомиться с музыкантами. Надо дать ребятам шанс. Ведь прославились же они в его реальности.

– Вам понравилось, Пётр Миронович?! – отшатнулась Анастасия.

– Нет. У меня к этим ребятам шкурный интерес.

– Интересно, ну пойдёмте, попробуем пробиться, – усмехнулась своей лисьей улыбкой звёздочка.

Пробились. Вертинская вполне узнаваема. Где-то перед гримёрками её всё же атаковали фанаты с фанатками и затормозили на подписание всяких извлекаемых чёрте-откуда мятых бумажек. Пётр зашёл в "гримёрку". При этом клубе железнодорожников, наверное, был цирковой кружок, потому что именно их аксессуарами были завешаны стены небольшой комнатки, где курили и пили пиво будущие рок звёзды.

– Ребята. У меня к вам предложение, – начал даже не представившись, Тишков.

– А вы кто? – молодые, а ранние.

– Я первый секретарь горкома КПСС Краснотурьинска. Так у меня к вам предложение…

– Хотите пригласить нас на концерт? – это, судя по физиономии Буйнов.

– Нет, хочу вас на лето пригласить в Краснотурьинск в пионерский лагерь. Будете жить в лагере, а днём и по вечерам учиться петь и играть.

– Да у нас отбоя нет от приглашений выступать, – вперёд выступил довольно высокий и патлатый Градский.

– У вас есть человек, который сможет записать ноты, если я сейчас спою вам свою песню? – решил опять зайти с козырей Пётр, раз по-хорошему не получается.

– Вон Сашка запишет, – кивнул на Буйнова Градский.

– Бери карандаш и пиши, – повернулся к "Сашке" Штелле.

Говорят, что не красиво, Не красиво, не красиво Отбивать девчонок у друзей своих. Это так, но ты с Алёшкой Не счастлива, не счастлива, А судьба связала крепко нас троих. Как же быть, как быть, Запретить себе тебя любить - Не могу я это сделать, не могу! Лучше мне уйти, Но без грустных нежных глаз твоих Мне не будет в жизни доброго пути.

Пришлось пять раз петь. С Викой Цыгановой быстрей получалось. Тем более что мотивчик-то незамысловатый. Потом Градский с Буйновым попытались с листа под гитары исполнить. Ну, не так и плохо. Вон, даже победившая своих фанатов Вертинская зааплодировала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– В общем так. Я переговорю с Екатериной Алексеевной Фурцевой. Она выдаст вам путёвки на три смены в наш пионерский лагерь. Кроме того мне нужно, чтобы вы уговорили приехать с вами человек двадцать таких же молодых музыкантов из Москвы и Ленинграда. Если, конечно, вы там какого ни будь знаете. Эту песню можете исполнять. Объявляйте её как "Наш ответ Битлам". Кроме того я вам пришлю ещё пару песен через вот эту женщину, – Пётр выдвинул вперёд Елену Цезаревну Чуковскую, – Познакомьтесь. Это внучка великого поэта Корнея Чуковского и будущий великий химик – Елена Цезаревна. Дайте ей телефон, по которому вас можно найти и как только я пришлю ей песни, она вам их передаст. Ах, да, перепишите мне ноты на листочек. Эта песня ещё не зарегистрирована в ВУОАПе.

Через час на такси доехали до дома Писателей. Однако, памятуя, что есть там совершенно нечего, Пётр попросил таксиста остановиться у ближайшего гастронома. Ни крабов, ни креветок, ни консервированного зелёного горошка не было. Зато была синяя полуобщипанная курица. Пётр выбрал две потолще. Был сыр. Даже двух сортов. Пусть будет Пошехонский. Этот ярославский сыр в это время в разы вкуснее, чем тот продукт, который за сумасшедшие деньги продавали в московских супермаркетах будущего под название Швейцарский. Был чёрный хлеб. Было масло. И о чудо! Были банки с консервированными кусочками ананасов. А в вино-водочном отделе нашлось даже болгарское сухое вино. Рислинг. Взяли и его.

Пётр решил в очередной раз удивить Люшу. Завалились в квартиру еле живые. И от обоих воняло. Нет, не потом даже, хотя и им, наверное, но всё перебивал въевшийся табачный дым. Чёртовы битломаны. Как бы стать Первым секретарём ЦК КПСС и запретить курение.

– Елена Цезаревна, после посещения этого злачного места нам необходимо принять ванну и сменить гардероб. А ещё нужно приготовить поесть. Я умираю с голоду. Поэтому, план такой. Ты сейчас идёшь мыться. Я за это время начинаю готовить ужин. Потом меняемся местами. Затем я продолжаю готовить, а ты прополоскаешь мою, пропитанную никотином, отравленную одежду. Как план? – Штелле с грохотом опустил сетку с покупками на пол.

– Не скучай, я быстро, – Люша уже неслась по коридору к ванной.

Исходя из имеющихся продуктов, Пётр задумал приготовить своё любимое праздничное блюдо. Рецепт прост до ужаса. Нужно куриную грудку порезать на кусочки и начать тушить в белом вине, когда жидкость почти выкипит, в кастрюлю высыпается содержимое из банки с консервированными ананасами. И снова нужно испарить жидкость. Перед подачей на стол всё это засыпается тёртым сыром. Сыр плавится. Блюдо перемешивается. И вуаля. Кисло-сладкая курица с ананасами готова. И не нужно никакого гарнира.

В 1967 году есть сложности. Куринную грудку не купишь. Кура бывает либо потрошённая, либо не потрошённая. Грудку нужно добывать из тушки самостоятельно. О времена! О нравы! Этим он и занялся, дожидаясь очереди к заветной водной процедуре. Понятно, не успел. Воспитанная девушка Люша, лежания в пене не стала устраивать. Ополоснулась и поспешила на помощь. Пётр рассказал, что нужно сделать с двумя синими птицами и нырнул в ванную. Скинул одежду, вымылся, побрился скучающим в стакане бритвенным станком. Нужно одноразовые станки изобрести. Пусть господин Марсель Бик умоется. Оделся Пётр в висящий на вешалке махровый халат. Самого Корнея Чуковского, надо думать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})