Зеленый подъезд - Татьяна Веденская

– Но не любила.

– И ничего. Это не страшно. Найдется та, что искала вас всю жизнь. Тем более что вы мужчина. Немного уверенности в себе, немного желания – и все. Мужчинам гораздо проще.

– Звучит интересно, но, честно говоря, я не думаю, что от каких-то там сеансов можно добиться таких результатов. Меня игнорировали всю жизнь, и я, честно говоря, не жду другого.

– Ну конечно. В этом все дело. Все мы верим, что можем спасти кого-то, но не хотим даже плюнуть, чтобы сделать что-то для себя.

– Простите, – смутился Миша.

Впрочем, весь следующий час он рассказывал про свои чувства и впервые за многие годы допустил, что действительно на свете есть что-то еще, кроме Алисы Новацкой. Нельзя сказать, что от этой мысли ему стало намного легче, но... У Вячеслава Павловича Коробова появился перспективный клиент. Из тех, что никогда не вылечиваются до конца и никогда не выставляют претензий. Ему действительно можно помочь, если приложить усилия и время. Но что-то всегда останется. Какой-нибудь внутренний комплекс, кризис или тяжелый момент. Всегда что-то выплывает из детства, юности, периода сексуального становления. Травмы, обиды, неправильные программы. Хватит на долгие годы.

Осенний вечер, теплый, бархатный, укутывал лучше шелкового платка. Вячеслав Павлович закрыл дверь за Мишей Потаповым, последним на сегодня клиентом.

«Тяжелый случай, – подумал он. – И все таки, какая интересная штука – жизнь. Фактически Алисе никогда не нужна была помощь. Пройдя своим путем, она не задержалась ни на одной остановке более положенного. И нигде не застряла, проявив силу и определенную жесткость. Да, ей достались травмы, но каждому дается по его способностям и по его возможностям. И теперь она пойдет своей дорогой, а я помогу Мише идти своей. Ее бывший муженек отсидит положенный срок, выйдет и превратит жизнь своей старой матери в ад. Та сделает все возможное для того, чтобы снова изолировать его от себя, и как можно быстрее. А когда он наконец украдет, покалечит или убьет кого-нибудь, она снова примется набирать деньги для его «спасения». Ведь спасать так приятно. И очень просто, гораздо проще, нежели спасаться. А самое сложное – просто жить, с радостью и благодарностью принимая любой день, что отпущен Богом. Нет, лучше сетовать на непутевого сына (дочь, брата, зятя, сноху) и утешать себя благородством приносимых жертв. Ну их. Пойду-ка я лучше домой. Как хорошо, что меня дома ждет самая простая и нормальная жена, замороченные собственными делами дети и их дети – внуки, проказливые шалуны, маленькие хитрецы. И хорошо, что Бог дал людям комплексы и проблемы. Пока этот мир устроен так, а не иначе – у меня всегда будет работа».

Письмо в мятом конверте. Несколько листов формата A4, исписанных неровным почерком

Здравствуй, дорогой Миша. Я не знаю, получишь ли ты это письмо, так как отправляю его на твой старый адрес в Москве. У вас там, говорят, сносят пятиэтажки. Вдруг и твою тоже снесли? Тогда, наверное, это письмо вернется ко мне. То-то будет радости. Но, с надеждой на то, что ты все там же и прочтешь эти строки, я высылаю его. Кстати говоря, я много лет провела с надеждой, что ты все там же, где я оставила тебя. Ты всегда был для меня своего рода якорем или опорой. Называй как хочешь, но в самые тяжелые и трагичные моменты моей жизни мне помогал ты. Единственно ты, и никто другой. Знаешь, что это значит? Ага, не знаешь! А то, что ты мой самый близкий и самый лучший друг. Я часто вспоминаю о тебе, думаю, что было страшной глупостью не влюбиться в тебя по уши. И я почему-то уверена, что ты давным-давно не один. Живешь с какой-нибудь женщиной, которая ревнует тебя к каждому столбу, и целуешь перед сном своих детей.

Ты знаешь, я тоже стала иногда целовать Олесю. Она такая большая, красивая. Прошло уже четыре года, в следующем году она пойдет в школу. Первый раз в первый класс. У нас здесь нет формы, но я решила попросить кого-нибудь привезти из России белый фартук и белые банты. Ей очень пойдет. Если ты ответишь на это письмо, то я вышлю тебе пару фотографий. Эй, ау! Ты ответишь? Подождем. Помнишь, я обещала, что мы сможем через какое-то время поздравлять друг друга с Новым годом? Скажу тебе, я таки уже готова, а ты?

Надеюсь, ты тогда не очень долго нервничал. Но в любом случае у меня не оказалось другого выбора. Не оставить тебе ни шанса найти меня – это был единственный способ заставить тебя искать себя. Если бы ты знал, куда я делась, то через пару месяцев я имела бы счастье уже тут объяснять, что у нас ничего не получится. А уехала я далеко. Прошло много времени, и теперь я с уверенностью могу сказать: да, действительно, все, что ни делается, к лучшему. Если бы я не попала в переплет со своим горе-мужем, то никогда не поехала бы с тобой в Москву. Если бы не поехала в Москву, никогда не стала бы изучать английский язык. А без английского и курсов я не встретила бы девочку, что помогла мне получить работу в турагентстве. А без турагентства и знания языка я никогда бы не попала в Египет – место моего проживания и работы. Видишь, сколько «если». И все же события сложились в тонкую цепочку, где я, пройдя по самой грани, вышла на финишную прямую.

Я – представитель нашей фирмы с той стороны. Принимаю туристов, размещаю, договариваюсь обо всем, решаю проблемы. А в остальном – валяюсь на пляже и смотрю на закаты. Рассветы проходят мимо, я все так же ленива, и встать в такую рань мне не под силу. Но закаты все мои. Живу в отеле, Олеська растет среди детей всех возможных стран. Интернациональное дитятко. Представляешь, она болтает только на английском. Я с ней по-русски, а она мне отвечает по-английски. Ей так удобнее, а я не возражаю. В школе ей придется именно на английском грызть гранит науки. С ума сойти, изучать дроби и равнобедренные треугольники по-английски.

Мы с ней в прошлом году приезжали в Москву на две недели. Надо было переоформить некоторые документы. И заодно наконец я познакомила моих многострадальных предков с их внучкой. Они были в шоке. Они ее спрашивают:

«Милая детка, чего бы ты хотела?» – а она им в ответ:

«I want a lot of toys. Please go into the shop. Come one, come on!»[10] Они ни слова не понимают, таращатся.

А мой братец повзрослел. Не могу сказать, что возмужал, скорее как-то омужиковел, если ты понимаешь, о чем я. Хотя что это я? Ты же всегда меня понимал! Так вот, он работает шофером у какого-то «крутея». Такая помесь safeguard[11] и водителя. Хорошо прикинут, уверен в себе. И чего мы с ним в детстве не поделили? Сейчас я вспоминаю события шестилетней давности и понимаю, что придавала огромное значение пустякам. Страдала из-за ерунды и совершала грандиозные ошибки. В общем, будет о чем рассказать внукам. Единственное, о чем жалею, так это что из-за болезненной любви к прелестям Артема Быстрова я рассталась с театром. Эх, надо было забить на все и топить горе в творчестве! Но – нам бы наши умы, да вовремя...