Невинные - Джеймс Роллинс

Рисунок листа ольхи вкупе с чертежом корней и ствола.

На этих первых страницах содержались рисунки трав, перечислялись их свойства, секреты их употребления, места, где их можно собирать в ее имении. Растения и цветы Элисабета рисовала сама, записывала инструкции каллиграфическим почерком при свечах долгими зимними часами. Но на этом она не остановилась, вспомнив, как ее исследования обратились на сторону тьмы, став черными, как ее сердце, помраченное Руном.

Элисабета сделала последнюю запись, пока крестьянская девка умирала у нее на глазах, истекая кровью из сотни надрезов. Элисабета думала, что та сильнее. Она неправильно определила момент смерти холопки, исход неудачи. Она ощутила укол тревоги, но напомнила себе, что даже подобные неудачи умножают ее знание.

У нее за спиной хныкала в своей клетке другая девушка. Она будет следующей подопытной, но ее участь обождет до завтра. Будто ощутив это, мужичка в клетке замолкла, охватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону.

Элисабета заносила наблюдения на бумагу при свете огня, не упуская ни одной детали — насколько быстро умерла первая девица, сколько можно выждать, прежде чем обратить сказанную в стригоя, сколько времени у каждой ушло, чтобы умереть в таковом состоянии.

Элисабета экспериментировала снова и снова, с разными девками.

Медленно и тщательно постигала она секреты того, кем стала и чем стала.

И подобное знание лишь делало ее сильнее.

Элисабета подняла ладонь, чтобы коснуться льда. Она и не думала, что увидит дневник снова. Спрятала его в замке, когда начался суд. В нем перечислено свыше шестисот имен девушек — куда больше убиенных, нежели ей вменяли в вину. Она схоронила его в самом сердце замка, под камнем столь огромным, что его не поднял бы ни один из смертных.

Но кто-то все же смог.

Вероятно, тот самый, кто принес его в этот лабиринт и оставил так, чтобы она нашла.

Кто? И почто?

— Что ты делаешь? — осведомился Рун, заметив ее интерес.

— Книга принадлежит мне, — ответила она. — Я хочу ее обратно.

Надия подтолкнула ее вперед.

— У нас нет времени на подобные развлечения.

Элисабета упрямо вернулась к ледяному окну, настаивая на своем. Дневник ей нужен. Ее работа еще может пригодиться.

— О, как раз имеется, — возразила она, царапая лед браслетом кандалов, устраняя верхний слой. — Будучи Женщиной Знания, я вольна избирать, коим образом мы употребляем свое время. Ибо испытанию подвергаюсь я.

— Она права, — поддержал Рун. — Распутин не хотел, чтобы мы вмешивались. Она должна прийти к успеху или провалу самостоятельно.

— Тогда поторопись, — бросила Надия.

Рун подключился к Элисабете, и вместе они быстро пробились сквозь прозрачный лед, освободив книгу. Обеими руками Батори извлекла драгоценную книгу из ее ледяной тюрьмы.

Держа ее, она заметила по ту сторону сумрачные силуэты. Даже искаженные льдом, они явственно принадлежали мужчинам и женщинам. И снова графиня не расслышала ни удара сердца.

Должно быть, они суть те самые стригои, коих она учуяла прежде.

И вдруг поняла, что больше не надо следовать по этому треклятому лабиринту. Есть и более прямой путь к победе. Занеся свободную руку назад, она ударила локтем в ледяное окно, расколов его вдребезги и открыв путь на ту сторону.

Осколки льда заплясали на грязном снегу сердца лабиринта.

Рун и Надия наклонились рядом с ней, выглядывая сквозь дыру.

А стоящая между ними Элисабета расхохоталась.

— Мы победили!

Глава 27

19 декабря, 21 час 21 минута

по центральноевропейскому времени

Стокгольм, Швеция

Эрин с трудом отвела взор от замороженного одеяльца. Нельзя, чтобы личные чувства отвлекали ее от цели. Пора оставить этот отрезок прошлого позади и двигаться вперед. Она догадалась, зачем его сюда поместили: Распутин хотел вывести ее из равновесия, замедлить ее продвижение.

Такого удовольствия она ему не доставит.

— Эрин? — дохнул негромкий голос Джордана ей в ухо.

— Я в порядке, — слова прозвучали как-то странно, как откровенная ложь. — Пошли.

— Ты уверена? — Его теплая рука охватила ее плечи. Провести Джордана бравыми речами не удастся.

— Уверена.

На этот раз реплика прозвучала более убежденно. Она не позволит Распутину увидеть, как он задел ее за живое. Если он почует в ней хоть какую-то слабинку, то воспользуется этим, чтобы ранить поглубже. Так что она проглотила эту боль и продолжила марш.

Теперь мы должны быть где-то близко от центра.

Эрин поспешила вперед, опять скользя кончиками пальцев по левой стене, приближаясь к самому сердцу лабиринта. Еще через два поворота коридоров она вошла в просторную круглую комнату со стенами из утрамбованного снега, опять с небом вместо потолка и зубчатыми стенами.

Они добрались до центральной башни ледяного дворца.

Посередине круглого пространства возвышалась ледяная скульптура ангела в натуральную величину. Он стоял на пьедестале, тоже выточенном изо льда. Искусство ваятеля просто поражало воображение. Казалось, ангел приземлился здесь только что, спустившись на своих могучих крылах прямо на это холодное возвышение. Лунный свет мерцал на его бриллиантовых крыльях, прорисовывая каждое безупречно вырезанное перышко. Сама фигура покрылась инеем до млечной белизны, а его припорошенное снегом лицо было обращено к небесам.

Как ни прекрасно было это зрелище, Эрин ощутила лишь разочарование.

Под скульптурой уже сгрудилась группа Руна во главе с графиней, на губах которой играла самодовольная ухмылка.

Я проиграла.

Судья этого состязания стоял рядом с победительницей.

Распутин поднял руку, приветствуя Эрин.

— Милости прошу, доктор Грейнджер! Самое время вам присоединиться к нашей компании!

Выглядел монах так же, как и всегда, — простая черная ряса, подвернутая ниже колен. На шее у него висел вычурный православный крест — в отличие от сангвинистских серебряных сделанный из золота. Его патлы до плеч в призрачном свете казались сальными, но взгляд приковывали его голубые глаза с пляшущими озорными искорками.

Эрин с вызовом встретила его взгляд, приближаясь к группе.

Распутин хлопнул белыми ладонями — звук слишком громкий и неуместный в таком тихом месте.

— Увы, складывается впечатление, что вы пришли второй, моя дорогая Эрин. Должен сказать, вы не поспели лишь самую малость.