Завтрашняя запись - Шарон Ли

— Вряд ли мне выдержать переезд, — прошептала она так, словно это не имело особого значения. Казалось, она стала под мехами совсем маленькой и слабой, пальцы ее разжались, веки тихо сомкнулись. — Я счастлива, что ты со мной, Анджелалти…

Ощущая на сердце леденящий ужас, Лал прошептал:

— Спи, Корбиньи. — Он прикоснулся к ее щеке, приложил палец к ее губам. — Я буду здесь, когда ты проснешься.

— Сплю… — пробормотала она и затихла. Дыхание ее немного выровнялось, а пальцы бессильно полусогнулись.

Он выпрямился, видя признаки приближающейся смерти, думая о „Гиацинте“ — таком близком и таком недосягаемом в этот момент крайней необходимости. Получается, что Корбиньи умрет из-за расстояния всего в километр…

Послышался звук, словно что-то процарапало по камню. Лал вздрогнул, полуобернулся, не вставая с табурета…

И склонил голову перед фигурой в зеленой мантии с поднятым капюшоном и с широкими рукавами, скрывающими кисти рук. В ногах постели Корбиньи стоял один из Телио.

Человек ответил таким же вежливым кивком, высвободил руки и откинул капюшон, под которым оказалось приятное лицо мужчины средних лет.

— Трезубцедержец, — заговорил он негромко, — я — Третий из Пяти Телио. Привратница сообщила мне о смятении, о восстании против избрания. Телио призваны обучать, а все Биндальчи — предоставлять все, о чем ни попросит Трезубцедержец.

Он снова спрятал кисти рук в рукава и застыл, демонстрируя готовность ожидать хоть весь день. Лал ответил ему пристальным взглядом:

— Я прошу жизни для этой женщины.

Третий из Пяти шевельнул плечами, и на его лице отразилась бесконечная печаль.

— Трезубцедержец не ребенок.

— Конечно, — подтвердил Лал. — Но также и не совсем дурак, Я требую следующих вещей, и требую их немедленно: всю и всяческую информацию о прошлых деяниях Трезубца, его создании и его конечном предназначении.

Третий заморгал глазами и поклонился:

— Трезубцедержцу достаточно только попросить, — произнес он официальным тоном. — Немедленно будут отправлены гонцы во все священные сокровищницы. Анналы будут доставлены тебе со всей поспешностью, хоть я и сожалею о том, что сию минуту ты можешь получить только последние записи.

— Этого достаточно, — ответил Лал. — Ты научишь меня — немедленно — способу общения с Трезубцем.

Третий наклонил голову, и на его лице отразилось недоумение:

— Общения?

— Общения, — резко подтвердил Лал. — Не веди со мной игры, сударь мой. Я ранен, а моя кузина угасает у меня на глазах. Каратель Шлорбы избрал меня, если вам верить, для сотрудничества в его нынешнем предприятии. Хорошо, я стану его партнером. Однако я прошел обучение и получил звание мастера. Я мастер своего искусства, у меня свои принципы. Я не дитя, которое Каратель может лепить по своей прихоти, не пустой сосуд, который можно наполнить и использовать бездумно. Если у нас будет партнерство, то с волей Лала сер Эдрета придется считаться.

— Ох! — Телио отвесил Лалу глубочайший поклон, глаза его сияли. — Об этом необходимо будет рассказать певцам! — воскликнул он и простер руки. — Меня учили, что Каратель говорит, но мудрость, которой ты требуешь, мне недоступна. Сейчас я уйду, с дозволения Трезубцедержца, и пришлю Первую из Телио. Только она сможет обучить тебя этим таинствам.

— Мне не важно, кто меня будет учить, — отрезал Лал, глядя на меркнущее лицо Корбиньи, — но я требую, чтобы это было сделано немедленно.

— Немедленно, — повторил Телио, с лихорадочной поспешностью раскланиваясь и удаляясь. — Немедленно, Трезубцедержец.

Лал глубоко вздохнул, закрыл глаза — и изумленно открыл их, ощутив неожиданное движение ее пальцев.

Глаза Корбиньи были открыты и смотрели на него с некоторым недоумением.

— Он говорит, Анджелалти?

Он вздохнул, поднял руку и прижал ладонь к ее щеке.

— Он говорит, — ответил он, и слезы, которые щипали ему глаза, наконец пролились. — Корбиньи, не оставляй меня.

Планетника звали Борджин Во Рисс, и он заявил о своей полной готовности показать им дорогу к Телио. После этого он сообщил, что вечер стремительно приближается, и намекнул, что старец и мальчик могли бы переночевать в деревне Борджина, а к Телио отправиться утром.

— Неплохая мысль, — признал Финчет. — По правде говоря, мы немного утомились.

Борджин был рад мудрости старца, о чем и сообщил. А еще он сообщил, что его вождь будет рад возможности поговорить о том, кто назвался другом Свидетеля Телио. Он помахал рукой — и к нему шагнули двое из полудюжины воинов, которых он привел с собой, чтобы обследовать упавший с небес предмет.

— Они могут взять вашу ношу, отец.

— Любезно с вашей стороны, — сказал Финчет, — но мы свое понесем сами.

Борджин смутился, на секунду задумался — и снова взмахнул рукой. Бойцы его отряда достали фляжки с водой. Борджин предложил свою старику, и тот жадно к ней припал. Рифта, его заместитель, дал напиться ребенку. Остальные шестеро тоже сделали по глотку из вежливости, и отряд тронулся в путь. Кольцо воинов надежно прикрывало мальчика и старика со всех сторон.

Финчет споткнулся и пожалел, что так гордо отказался отдать воину хотя бы свой топор. Однако оставаться без оружия не годилось — ведь они оказались далеко от Корабля и не знали о состоянии Капитана. Хотя этот Борджин и казался достаточно разумным и был готов помочь им так, словно они — товарищи по команде.

Поселок, к которому они внезапно вышли, стоял у основания холма, ютясь под чахлыми деревьями. Финчет подумал, что они больше похожи на палки, и листва у них редкая и тощая. Поселок состоял примерно из двадцати шатров и горстки более постоянных строений. Они были расположены прямоугольником, входами внутрь пустой площадки.

А там шла какая-то работа: ребятишки сидели группой, и перед каждым лежал плоский камень. Финчет заметил, что все камни имели одинаковую форму, и на каждом лежали мелкие камешки, веточки и яркие черепки.

Финчет остановился. Окружавшее его кольцо воинов также остановилось — и Борджин повернулся к нему.

— Да, старец?

— Хотел бы посмотреть минутку, если это позволено. Финчет указал на группу. Борджин поклонился и отошел в сторону.

— Конечно.

Одна девушка — как показалось Финчету, чуть старше тех, что сидели перед камнями, сидела на валуне в самом центре и время от времени громко произносила какую-то фразу — возможно, на родном языке этих планетников. Когда это происходило, каждый из ребятишек быстро двигал пальцами по своему камню в определенной последовательности: хлопая по какой-то веточке или осколку…

— Что ты тут видишь, юный Велн? — спросил Финчет.

Мальчик пожал плечами, едва скользнув взглядом по деловитым ребятишкам.

— Дурость планетная какая-то, дядя. Нам до нее дела нет.

— Да? Посмотри-ка еще раз. Мне это показалось знакомым, хотя мои уроки гораздо дальше в прошлом, чем твои.

Девушка на центральном валуне выкрикнула еще одну фразу, и быстрые пальцы скользнули по полудюжине камешков. Велн замер и выпучил глаза.

— Это — работа с пультом управления, — медленно произнес он. — Очевидно, она называет маневр…

— Так я и подумал, — отозвался Финчет и кивнул девушке, которая повернулась и с любопытством смотрела на них. — Борджин и его товарищи вооружены копьями, а эти малыши учатся пилотировать. Интересно, зачем.

— Значит, где-то есть корабль, дядя, — сказал Велн.

— Вот как? Надо думать, ты прав. — Он выпрямился, тихо вздохнув от боли в мышцах. — Ну, не будем заставлять вождя дожидаться, юный Велн. Может, у него найдется, чем нас угостить.

Глава шестьдесят восьмая

Избранник Анджелалти пожелал отправиться на корабль Ворнета, чтобы там предъявить Карателю свои требования. Каратель должен будет отдать силу, равную той, что была поглощена, чтобы зажечь мотор, который призовет к жизни исцеляющее устройство.

А это, в свою очередь, должно спасти жизнь Воину Смерти.

Свидетель Телио едва мог сдержать рвущуюся наружу радость сердца. Именно так было в старейших Памятованиях: Каратель и Искатель составляли части единого целого, столь великого, что оно могло расколоть событие и перестроить миры. Таким образом величайшие из Искателей были партнерами Карателя. Остальные, как подозревал в душе Свидетель, были всего лишь игрушками Богини.

Первая из Пяти не разделяла ликования тайников сердца Свидетеля. В двенадцатый раз она говорила Анджелалти:

— Тебе нет нужды подвергать себя тяготам путешествия и рисковать, переча воле Карателя, противясь воле Карателя. Сам Каратель можно использовать для поднятия из мертвых. Старые легенды ясно говорят об этом, Трезубцедержец…

— Нет, — в двенадцатый раз ответил Анджелалти, хотя уже без содрогания, с которым он впервые узнал об этих способностях. Он пристально посмотрел на Первую из Телио, и его синие глаза блестели почти безумно. — Пойми, что я ищу не восстания из мертвых, а жизни для Корбиньи. Я достаточно ясно выразился?